Балканские мифы - Наталья Георгиевна Осояну
• не поклонялись распятию и доктрину искупительной жертвы Христа в целом также не принимали, ведь если у Логоса, как было сказано выше, не было человеческого тела, его страдания и смерть были символическими, а крест как был куском дерева и орудием казни, так им и остался;
• выступали против множества церковных ритуалов, включая крещение, причастие и бракосочетание, ратуя за максимальную (апостольскую) обрядовую простоту и искренность;
• молились в домах, исповедовали друг друга сами, храмы считали обиталищами бесов, осуждали почитание святых, мощей и икон как язычество и идолопоклонство;
• как и орфики, допускали к богослужениям, обрядам и таинству исповеди женщин, то есть придерживались идеи равноправия полов (которая логически вытекала из идеи всеобщего равноправия), за что слыли мерзкими распутниками;
• порицали духовенство, погрязшее в роскоши и распутстве.
Последний пункт, в равной степени религиозный и социальный, оказался крайне важным, потому что оба течения возникли еще и в качестве реакции угнетенных низших слоев общества на процессы, происходящие наверху. Пока власть имущие, включая духовенство, интриговали и воевали, заботясь не столько о нерушимости религиозных ценностей, сколько о собственном авторитете и кошельке, среди простонародья зарождалась грозная волна протеста, который затянулся на целые века. Иными словами, как павликиане, так и богомилы и все, кто за ними последовал, — это не просто схожие по духу и происхождению религиозные течения, но цепь восстаний, объединенных общими идеалами.
Средневековый некрополь Радимля в Боснии и Герцеговине. Предположительно, является богомильским кладбищем.
Michal Szymanski / Shutterstock
С самого возникновения павликианской секты ее члены подвергались жесточайшим гонениям со стороны Византии. Попытки подавить сектантов иной раз заканчивались тем, что византийские офицеры переходили на сторону противника, поскольку аргументы захваченных в плен еретиков оказывались очень убедительными. Павликиане сопротивлялись репрессиям упорно и решительно, восставали снова и снова, охваченная ересью территория постепенно расширялась. Особо жестокие преследования во времена императора Льва V Армянина вынудили многих павликиан переселиться в Арабский халифат, где их приняли радушно как врагов Византии. В конце концов павликианам удалось создать свое государство со столицей в крепости Тефрика (сейчас — турецкий городок Дивриги) и полноценную армию, которая провела ряд удачных военных кампаний. Но в 872 году они были разбиты, Тефрика — захвачена византийцами. Население подверглось жестоким чисткам со множеством жертв, а некоторые уцелевшие павликиане бежали в Восточную Армению.
В период заката павликианства византийские императоры переселили армян в пограничные области Фракии с целью организовать защиту от частых варварских набегов и заново освоить регионы, опустевшие после эпидемий. В результате этих действий в X веке при болгарском царе Петре I возникло новое еретическое движение — богомильство.
Считается, что основателем и первым идеологом движения был поп Богомил, о чьей жизни практически не сохранилось каких-либо фактов. Мы лишь знаем, что он стал первым проповедником новой ереси, поскольку в этом качестве Богомил упомянут в нескольких документах соответствующей эпохи — в негативном контексте, конечно. Например, в Бориловом синодике XIII века про Богомила и его учеников говорится, что они «словно жестокие волки беспощадно разоряли Христово стадо»[214]. Так или иначе, движение носит его имя, которое следует интерпретировать как «снискивающий милость Божию»[215]. В дальнейшем, распространяясь по Европе, богомилы породили множество родственных вероучений и сект с разнообразными названиями, но схожими идеалами, среди которых особого упоминания заслуживают катары и альбигойцы (тиссеранты). В средневековой литературе также упоминаются патарены, мессалиане, евхиты, бабуны, армяне (как секта, а не национальность), павликиане, манихеи и так далее.
Как и в случае павликиан, успех богомильства отчасти основан на недовольстве простонародья — хотя еретики встречались во всех слоях населения, движущей силой были все-таки низшие — постоянными войнами, тяжелой жизнью, деспотизмом властей и высокомерием духовенства, которое также характеризовалось упадком нравственности. В начале XII века богомильство проникло в Константинополь, где еретики приобрели множество сторонников. Анна Комнина, старшая дочь византийского императора Алексея I Комнина, в своем историческом труде «Алексиада» подробно рассказывает, как был выявлен и под ложным предлогом доставлен во дворец главный проповедник того времени — монах Василий, «человек в монашеском одеянии, с иссохшим лицом, безбородый, высокого роста, весьма ловкий в распространении нечестивого учения»[216]. Алексей I Комнин притворился, что хочет стать учеником Василия, и тот, в конце концов ему поверив, изложил постулаты своего учения, «не умолчав ни об одной из своих богопротивных догм». По выражению богослова Евфимия Зигабена, «император, чудным искусством драматических своих действий, извлек из темной души этого животного, как бы из некоего логовища хищных зверей, целую бездну разнородных и разновидных чудовищ»[217]. После этого обман был раскрыт, Василия заключили под стражу вместе с учениками и прочими еретиками, включая представителей знатных семейств. Император несколько раз предлагал ересиарху отказаться от своих заблуждений, но не преуспел.
Далее состоялся весьма жестокий спектакль, целью которого было отделить сомневающихся от истинных еретиков. Как рассказывает Анна Комнина, были разожжены два костра, чье пламя взметнулось до небес, и внутри одного из них стоял крест. Тем, кто вернулся к христианской вере, было предложено выбрать его, а тем, кто упорствовал в ереси, предназначался второй костер. Богомилы, как уже было сказано, не испытывали пиетета к кресту, поэтому император не сомневался, что никто из подлинных еретиков не сможет изобразить раскаяние ради спасения жизни. Когда приговоренные сделали свой выбор, христиан отпустили, а остальных снова бросили в темницу. В итоге некоторые остались там до конца своих дней, а Василий, так и не поддавшийся на уговоры Алексея I Комнина, был сожжен. Сцену казни Анна Комнина описывает подробно, и вполне можно ощутить ужас и стойкость проповедника-богомила, которому выпал роковой жребий.
Но на место Василия пришли новые учителя, новые ересиархи, богомильство продолжило распространяться по Балканам и далее по всей Европе — в том числе благодаря вернувшимся домой крестоносцам — в виде учений с разнообразными названиями, примеры которых указаны выше. Лангедок, Арагон, север Италии, французские и немецкие земли — общины еретиков появлялись всюду, и на борьбу с ними ушло немало времени и сил. Например, расправа с альбигойцами в Лангедоке превратилась в одну из самых кровавых страниц в истории Франции и привела к разорению целого края. Именно в тот период родилась известная крылатая фраза «Убивайте всех, Господь узнает своих» — принято считать, что ее произнес папский легат Арно Амальрик по поводу того, как крестоносцам надлежало действовать во время штурма одной из твердынь альбигойцев, города Безье, который состоялся 22 июля 1209 года. Что ж, именно так они и поступили.
В дальнейшем влияние богомильства повсюду ослабело,
