Искуство Западной Европы: Средние века. Возрождение в Италии - Лев Дмитриевич Любимов
Среди народов, оседавших на развалинах Римской империи, очевидно, еще сохранялись такие строительные навыки.
Вот какая многообещающая упрямая воля была заложена в самой ранней средневековой архитектуре.
«Варварское» начало проявилось особенно ярко в обработке металлов, в частности в ювелирном деле. То была стихия орнамента, издавна присущая варварским племенам.
На фибулах в форме распластанных орлов, на золотых рукоятках и ножнах мечей кроваво сверкают гранаты и рубины. В роскошных коронах вестготских королей VII в., обнаруженных в кладе около Толедо (ныне они находятся в музеях Парижа и Мадрида), с гранатами на золотых обручах и причудливыми ажурными подвесками, видно желание похвалиться богатством, насладиться игрой золота и камней.
Фибула из Чезены. VII в.
Украшение корабля в виде головы зверя. Из Осеберга. IX в.
А чем дальше от тех краев, где некогда был твердо установлен римский порядок и внедрялась античная культура, тем стремительнее искусство деформирует в абстрактном орнаменте звериные образы и образы зарождающейся христианской иконографии. Это сказалось особенно ярко в художественном творчестве, процветавшем в VII и VIII вв. в Ирландии и Западной Англии (Нортумбрии). Там в монастырях церковные книги украшались миниатюрами, многие из которых принадлежат к самому замечательному в художественном творчестве раннего средневековья.
Огромные, величественные инициалы, спирали, раструбы, ленточный орнамент, сложные и самые неожиданные извивы, вплетающиеся в орнамент головы фантастических зверей, и фантастические же изображения святых (например, без рук - для придачи большей лаконичности). И во всех этих тщательно выведенных пером причудливых линейных сплетениях, во всей этой головокружительной динамичности, в беспощадно деформированных, чисто узорных образах с их затейливо произвольной раскраской - некая внутренняя гармония, строго продуманная, нигде не нарушаемая декоративность, единый ритм.
Воздействие этого искусства (ценнейшие образцы которого ныне хранятся в библиотеке Тринити колледжа в Дублине и в Британском музее в Лондоне), искусства, выработавшего свой собственный законченный стиль, было велико и в континентальной Европе.
…Так называемая абстрактная звериная орнаментика расцвела особенно бурно в деревянной резьбе Скандинавии в эпоху викингов. Мироощущение северных дружинников, бороздивших в своих грозных набегах морские просторы, ведь как-то перекликалось с мироощущением племен, бороздивших просторы степей. Здесь та же древняя охотничья тема, та же постоянная борьба с беспощадными силами природы и страх перед неизведанным.
Звери кусаются, пожирают друг друга, безудержно переплетаются в скандинавской резьбе, развертывая перед нами как бы сплошную стихию ужаса. Но вот что знаменательно: это яростное переплетение завершается головой свирепого фантастического чудовища (очевидно, для устрашения враждебных духов), возвышавшейся на носу дракара - корабля викингов, являя собой конкретный звериный образ, восхищающий нас своей выразительной мощью [1].
[1 При возвращении корабля в порт звериную голову надлежало убрать, чтобы «не напугать» духов родной земли.]
И еще перекличка, казалось бы, с совсем иным миром!
Гордый порыв в смело изогнутом силуэте дракара и тот же порыв в полинезийской байдарке, нос которой вырастает в искусном узоре из буйных линейных сплетений да спиралью закружившихся обручей.
Символ евангелиста Матфея.
Миниатюра Евангелия из Дурроу. Около 700 г.
Так, подобно другим скитальцам, будь то по бескрайней степи или по волнам, древнему скифу, сармату, средневековому дружиннику на дракаре, дитя природы - тихоокеанский островитянин запечатлевал свои стремления, грезы и страхи в искусстве, столь же неуемном и динамичном, как и окружавшая его обманчивая стихия.
Возвращение к изобразительной мощи
В своих рассуждениях о различных видах искусства знаменитый римский архитектор Витрувий указывал, что живопись способна передать «то, что есть или может быть», исключая «все то, что, будучи только плодом воображения, не существует, не может существовать и не будет существовать».
Это очень точное определение, выражающее сущность изобразительного искусства античной цивилизации, оседлой, устоявшейся, конкретной в своих устремлениях, воплощаемых в столь же конкретных и ясных образах.
Передать только то, что есть или может быть! Ибо даже самая прекрасная античная статуя таких идеальных пропорций, какие не встречаются в природе, в основе все же реальность, но доведенная до совершенства, возможность которого как раз и доказывается искусством.
Конная статуэтка Карла Великого. IX в.
Иным по своим устремлениям было художественное творчество степных кочевников да кельтских и германских племен, сокрушивших античную цивилизацию.
Посмотрим на франкские пряжки VII в., очень характерные для искусства эпохи Меровингов (так назывались франкские короли, считавшие себя потомками легендарного вождя Меровея). Что изображено на них? Пусть тщательное изучение приводит к выводу, что все эти завитки и кривые родились из сцепления фигур фантастических чудовищ - драконов, это всего лишь декоративный узор, геометрическая композиция, рожденная одним воображением абстракция. Значит, согласно Витрувию, то, чего нет и не может быть в видимом и осязаемом мире.
Но проходит немногим более столетия. И вот перед нами бронзовая статуэтка усатого всадника с мечом в руке (Париж, Лувр). Объемная, увесистая и внушительная, несмотря на малый размер. Могучими выглядят и всадник, и его конь. В воинственной фигуре с мечом спокойная и уверенная сила. Никакой деформации или стилизации: явное стремление передать то, что есть или может быть. Весь образ напоминает древние конные статуи римских цезарей. Да это и их наследник - Карл I Великий, король франков, новый, в Риме короновавшийся император Запада (или, может быть, его сын).
Что же произошло с тех времен, когда были созданы меровингские пряжки с их чисто абстрактным узором?
Возникла огромная держава, первая империя средневековья, включавшая современную Францию, Южную и Западную Германию, современную Бельгию и Голландию, Среднюю и Северную Италию, Северную Испанию. Много крови было пролито в борьбе, возглавляемой Карлом, для объединения стольких земель под единым скипетром.
Карл был, видимо, выдающейся личностью, властелином, понимавшим необходимость просвещения и старавшимся наладить его распространение. В школе, основанной им, дети вельмож обучались вместе с его сыновьями поэзии, риторике, диалектике, астрономии. Сам Карл I тоже посещал классы, владел латинским и греческим языками, но в грамоте до конца дней не был силен. Как свидетельствует его современник и биограф историк и зодчий Эйнгард, Карл страстно желал научиться писать: «для этого возил с собою на постели под подушкой дощечки и листки, чтобы в свободное время приучить руку выводить буквы. Но мало имел успеха труд, начатый не в свое время, слишком поздно». Как бы то ни было, император Запада сумел окружить себя людьми образованными и покровительствовал искусству.
Эпоху Карла Великого иногда называют «каролингским возрождением». Это справедливо лишь в том смысле,
