Марк Розовский - Изобретение театра
Именно этому поколению предстояло встать стеной на пути фашистского зверя.
Война со смертоносной косой безжалостно прошлась по этому поколению, вырубив из него немало выдающихся в своей невинности прекрасных молодых душ. И сегодня, вспоминая Нину, ее героический подвиг (а то, что это был подвиг – несомненно, ведь Нина была в одном партизанском отряде «смертников» вместе с Зоей Космодемьянской), мы – вместе со студентами 2-го курса РАТИ (ГИТИС) – юными, еще только начинающими актерами низко кланяемся в память о тех, кто пал в бою за нас, сегодняшних – чтобы мы с вами жили свободными людьми в свободной стране.
Фашизм, или – правильнее сказать – нацизм хотел сделать нас рабами в прямом, не переносном смысле.
Не удалось. Потому что Нина и такие как Нина спасли нас ценой своей жизни – единственной и неповторимой. Работа над этим спектаклем была волнующей и чрезвычайно трепетной для всех участников. К студентам присоединились (так сказать, на «взрослые роли») несколько актеров театра «У Никитских ворот» – заслуженный артист России Владимир Юматов, артисты Марк Высоцкий и Владимир Пискунов.
Но до премьеры был чисто студенческий спектакль – экзамен на 2-м курсе по актерскому мастерству.
Экзамен был выдержан и, по общему мнению, стал достоин того, чтобы перенести его – с упомянутой добавкой – на сцену театра.
Я рад это сделать и мое сердце сейчас застучит в унисон с молодыми…
…Ночью, сразу после премьерного спектакля «Всегда ты будешь», позвонил уважаемый мной человек, друг мой и нашего театра, известный критик, и взволнованно сказал:
– Все хорошо. Но одно стихотворение надо снять.
– Симонова? – спросил я.
– Симонова, Симонова, – ответил он.
Я не стал спрашивать, почему. Знал, что услышу что-то вроде «неуместно», «раздражает», «сегодня оно не звучит» или что-то подобное, ибо еще до премьеры мне то же самое говорили некоторые друзья, сидевшие на репетициях. При этом все они как-то мялись – не от стеснения, а от неудобства позиции: вроде бы у нас по всем вопросам общий взгляд, а тут нате! – расхождение!..
Я бесился. Честно говоря, мне хотелось понимания, а вместо него я получал суждение, прямо противоположное моему. Я чувствовал, что здесь мы никогда не договоримся, и прекращал споры.
Однако, самое удивительное началось после премьеры – множество зрителей, честное слово, поддержало мое решение со словами, чаще всего звучавшими так:
– Симонов – гениально. Спасибо за Симонова. Не вздумайте его снимать.
Что же все-таки произошло?
Почему в двухчасовом почти спектакле именно это место, этот момент вызвали столь разную реакцию – спотыкание возникало всякий раз, и это заставило задуматься на тему уже не чисто театральную: нужно ли нам говорить правду о войне? и даже хуже – нужна ли нам эта правда?..
…Война – зло. Война делает людей зверьми. На войне как на войне. Побеждает сильнейший. То есть тот, кто прольет кровь врага ценой своей крови. Или мы его, или он нас – другого не дано. Гуманизм и ненависть несовместимы. Слабых бьют, нерешительных убивают, ненадежные становятся предателями. Убийство превращается в праздник. Целился и – попал!.. Какое счастье!.. Целился и – промазал. Ужасно!.. Цель оправдывает средства. «Мы за ценой не постоим». Погибни, но выполни боевую задачу. Это – твой долг. Кто – кого? Один на один, армия на армию – все равно, даже если один – против целой армии. Я не я. Я – Родина. Я иду в бой на убой. Долг – понятие простое: убьешь мало – хорошо, убьешь больше – лучше, много убьешь – браво! Бис! Ты – герой!.. Слава тебе, убившему. В мирное время за убийство казнят или сажают до конца дней твоих. Во время войны убийство поощряется, оно становится подвигом, ставится в заслугу. Ненависти мало. Нужна лютая ненависть. Нужно забыть обо всем, когда нажимаешь спусковой крючок, когда бросаешь гранату, когда давишь танком живое тело противника. Никаких колебаний. Прочь сомнения. Ты – часть оружия. Ты и оружие едины. Ты – пуля и штык. Ты снаряд и ты нож в рукопашной схватке.
Нет ничего страшнее войны. Война делает человека бесчеловечным. Победители и побежденные стоят друг за друга. Каждый орденок на груди, каждая медалька и каждая лычка – на крови, на крови, на крови…
Вот в этом самая главная правда о войне – она начисто уничтожает в человеке человека. «Победа все спишет…» Правильно поэтому убийцы, добившиеся превосходства над другими убийцами, не получившими превосходства, будут признаны молодцами, а те – негодяями.
Дальше идут разговоры о войнах справедливых и несправедливых.
Стихотворение Симонова «Убей немца» – о нем именно и идет речь – стало классикой как раз потому, что взывало к убийству на войне с позиции ЗАЩИТЫ и СПАСЕНИЯ человечного перед бесчеловечным. Оно, при всем «зверином» ожесточении, поэтизирует и воспевает месть как единственно возможное средство противостояния врагу, чья железная воля к насилию была первее нашей. Наша ненависть ответна. Мы делаемся убийцами потому, что враг – убийца, и с ним надо по-вражески.
Мы вынуждены с ним по-вражески. Так того требует неумолимый и непререкаемый закон войны.
Зов к убийству, столь прямой и страстный, понятное дело, смущает нас, сегодняшних. Слава Богу, мы далеки сегодня от «пропаганды кровопролития», но речь ведь в спектакле идет о том времени, когда война искажает мораль, превращает человека в «человека с ружьем», испытывает настоящего, подлинного человека на его связь с культурой, неизменно проповедующей милосердие.
Как это совместить?
Да никак. Потому что война (зло) и мир (добро) несовместимы. Война – суть преступление из преступлений – всегда была справедливой для обеих сторон, и лишь в момент капитуляции одной стороны справедливость другой, победившей, подчеркивалась и торжествовалась.
Однако Отечественная война 41–45 годов, влившаяся во Вторую мировую (с 39 года) до сих пор далеко не в полной мере осмыслена нами как война праведная, то есть антифашистская во всем глубинном и принципиальном СМЫСЛЕ этого слова. Фашизм как идеологема человеконенавистничества подлежал уничтожению, ибо все другие варианты неприемлемы именно с позиций гуманизма.
Стихотворение Симонова распространялось в те годы перед боем в окопах как листовка. Впоследствии, когда пушки отгрохотали, сам Автор изменил слово «немец» на слово «фашист», переведя стрелку с национального на идеологемный, но смысл остался тот же – требование убивать не механистично, а, так сказать, одухотворенно. Убийство как священнодействие. Это трудно, это неподъемно, это для нормального человека даже где-то стыдно. Надо было взрастить в воине ненависть к гитлеризму – именно это качество потеряно в современной России, и это одно из самых печальных – точнее, позорных, – следствий нашей поствоенной шестидесятилетней истории.
Когда-то гениальный литературовед и мыслитель Михаил Михайлович Бахтин, вспоминая свои ощущения от бомбежек и пулеметной стрельбы – уж на что был мирный человек! – признавался: «…опасность опьяняет… возбуждают выстрелы, и все тут».
Да, друзья, в стране, где так много ветеранов, молодежи тоже хочется немного пострелять…
Война давно кончилась, а фашизм на Руси выглядит полным сил недобитком. Сотни коричневых изданий, оплачиваемых новыми гитлеровцами. Оказывается, Старовойтову убили шовинисты, Гиренко – наци, а поезд Грозный – Москва кто спустил, подорвав рельсы?.. Люди из РНЕ, баркашовцы-макашовцы, черт бы их драл!..
Говорят, «у нас нет государственного антисемитизма». А Дума у нас как называется?.. «Государственная». Следовательно, депутаты Государственной Думы – они что, вне государства, когда пишут свои провокационные, черносотенные письма в прокуратуру? А президент при этом молчит… Нет, в Освенциме он произносит нужные слова – чтоб их Европа слышала, а тут – тишина, будто ничего такого, ничего гитлеровского, у нас сегодня нет.
Есть. И имя ему легион. Это уже не «черная сотня» шагает, а десятки тысяч. В одном Питере их сегодня пятьдесят. И не просто пятьдесят, а тысяч пятьдесят. Слышите, пятьдесят тысяч скинхедов!..
Имеются и, так сказать, «бритоголовые изнутри». Я их так называю. Это те, которые не лезут откровенно, а действуют скрытно, исподтишка.
Во время моего выступления по «Свободе» слышу вопрос в живом эфире: «Говорит Вячеслав из Санкт-Петербурга… (опять Питер тот же самый! – М. Р.). Говорят, в Торе – причины Холокоста. А вы что по этому поводу думаете?»
Я думаю, что этот вопрос мне задал мерзавец. И что он при этом еще и трус, поскольку скрывается за словом «говорят». И вопрос свой он задает по заданию своей команды, во главе которой наверняка стоит какой-нибудь новенький партайгеноссе. Шовинист подбрасывает свой вопросик в живой эфир, пользуясь им для программного антисемитизма гитлеровского толка. Пусть прозвучит на всю страну!.. Кому-то из слушателей влетит в ухо – глядишь, и застрянет в пустой голове. С тем же успехом можно было бы искать в Евангелии причины татаро-монгольского ига, не так ли, Вячеслав?
