Роланд Пенроуз - Пикассо
Пикассо оказал влияние на балет, но и балет оставил свой след в творчестве великого мастера. Балет не только открыл ему возможность создавать крупные полотна, которых он до того не писал, не только позволил увидеть материализованными эскизы его костюмов и декораций, он вернул его к изображению человеческого тела. С 1906 года живой интерес художника к естественной красоте человека был отодвинут на второй план поисками новых возможностей кубизма. В те годы темой большинства его работ стали неживые предметы. Но люди — неиссякаемый родник идей для Пикассо — и балет ускорили его возвращение в мир человека.
Рим, возбуждение от общения с труппой, состоявшей из танцоров, обладавших общепризнанным талантом, послужили первым стимулом, который помог развеять у него меланхолию, порожденную войной и утратой Евы. Пикассо не мог жить без общения с женщиной; он пережил несколько романов после смерти Евы. Во время войны он представлял Гертруде Стайн в его квартире на улице Флерюс нескольких своих подруг. Все они обладали умом, красотой, порой даже талантом, но ни одной из них не удалось завоевать его сердца. Лишь встреча в Риме с балериной труппы Дягилева Ольгой Хохловой всколыхнула в Пикассо волну чувств, которым суждено было не угаснуть в нем в течение многих лет.
Хохлова не была выдающейся балериной, она танцевала в кордебалете. Ее отец был русским генералом, и это, очевидно, пробудило в ней стремление к славе. Балет, которым она увлеклась против вели отца, стал шагом на пути к желанной цели. Красота пленяла ее. Даже уйдя из труппы, она продолжала поддерживать тесные связи с русскими друзьями и заниматься балетом. Но после встречи с Пикассо в Риме ее карьере профессиональной балерины быстро пришел конец.
Завершив гастроли в Париже, Дягилев отправился с труппой сначала в Мадрид, а затем в Барселону. Пикассо сопровождал труппу в этой поездке. В столице Каталонии труппа была принята с восторгом. Правда, такие эксперименты, как «Парад», считавшиеся слишком современными для провинциальной испанской публики, не были включены в репертуар. Джоан Миро, который в то время был студентом художественной школы Франциско Гали, вспоминал, как он наблюдал за представлением с галерки и, что более важно, впервые услышал имя своего знаменитого соотечественника.
В Испании Пикассо встретился со своими старыми друзьями, устроившими в его честь прием. Они были рады видеть коллегу по вечерам в мюзик-холле «Параллело», где по традиции танцевали фламенко. На фотографии, сделанной в студии одного из друзей, Пикассо окружен своими почитателями — Мигелем Утрилло, Итурраго, с кем он вместе выставлялся у Воллара в 1901 году, Анхелем де Сото, Рикардо Каналсом и десятком других художников.
Прошло пять лет с тех пор, как Пикассо побывал в Барселоне в последний раз. За это время его отец умер, а мать переехала жить к дочери Лоле, которая незадолго до того вышла замуж за врача Хуана Вилато Гомеса. Хотя Пикассо не избегал родственников, он предпочитал не обращать внимания на проявление ими любви и преклонения перед ним. Он остановился в отеле неподалеку от моря. Здесь он создает пейзажи с видом на памятник Колумбу, воздвигнутый в конце улицы Рамблас. Это полотно — первое из серии картин с видом из окна, выходящего на освещенное ослепительным солнцем Средиземное море. Он пишет также портрет девушки с мантильей на голове — первое за многие годы полотно, выполненное в реалистическом духе маслом, и одно из последних произведений, созданных в пуантилистской манере Сёра.
Традиционные методы и отточенное мастерство исполнения этих полотен, написанных во время короткого пребывания в Барселоне, говорят о многом. В них наблюдается отход от жестких канонов кубизма и переход к менее простым формам, которые в большей степени отвечали его тогдашнему внутреннему состоянию.
Полотном, в котором он выразил весь свой накал страстей, был портрет Ольги в мантилье. В этом выполненном в общепринятом стиле портрете, первом из многочисленных полотен, изображавших Ольгу, воплощено его преклонение перед красотой его молодой возлюбленной. Она изображена на нем с величайшей нежностью. Реализм ее воплощения превосходит сделанные им карандашные рисунки Макса Жакоба и Воллара. Те, кто видел в Пикассо противника классической красоты, не могли не выразить восхищения реалистической манерой передачи самых глубоких человеческих чувств.
Помимо картин, посвященных теме любви, одной из которых явился портрет Ольги, художник создал серию карандашных рисунков корриды. Среди различных элементов корриды Пикассо больше всего интересовал бой между быком и жертвой этой жестокой бесчеловечной игры — лошадью. Вонзив рога глубоко в тело лошади, бык прижимал умирающее животное с распоротым животом к земле. Запечатленная боль лошади с вытянутой, застывшей в предсмертной агонии шеей можно рассматривать как высший акт любви и смерти. Вздернутая кверху голова лошади, как бы ощущающей облегчение от последних конвульсий, стала символом, к которому художник будет часто возвращаться позднее. Наиболее драматичное выражение эта тема найдет почти двадцать лет спустя в «Гернике».
Когда «Русский балет» покинул Барселону и отправился в турне по Южной Америке, Ольга Хохлова осталась с Пикассо. Отношения между ней и ее испанским поклонником очень быстро переросли в глубокое чувство любви. Она прекрасно говорила по-французски и с наслаждением слушала его бесконечные причудливые истории, которые он рассказывал ей на французском языке с сильным испанским акцентом. Осенью 1917 года они возвратились в его загородную виллу в Монруже, где поселились вместе с преданной служанкой, с собаками, птицами в клетках и множеством всевозможных безделушек, число которых постоянно росло и которые перевозились художником с одного места в другое. Но эта форма отношений не устраивала ни Ольгу, ни Пикассо. К тому же Монруж мог служить лишь как временное прибежище. Пикассо работал здесь урывками, да и то часто по ночам, когда не мог заснуть из-за обстрела города.
12 июля 1918 года Пикассо женился на Ольге Хохловой. На свадьбе присутствовали в основном его друзья. Вслед за гражданской церемонией в правлении седьмого района Парижа состоялась долгая церемония в русской церкви. Свидетелями при регистрации брака выступали Аполлинер, Макс Жакоб и Кокто. Вскоре после свадьбы новобрачные переехали ближе к центру города на широкую и шумную улицу Боэси, расположенную в фешенебельном квартале, где украшающие ее магазины торгуют дорогими коврами и антикварной мебелью. К концу войны некоторые коллекционеры, и в их числе Поль Гийом, который первым начал собирать скульптуры, переезжают в этот район. В начале 1918 года в своей галерее на Фобур Сент-Оноре он устраивает совместную выставку Матисса и Пикассо. Как и при виде занавеса во время представления балета «Парад», публика вновь была обескуражена: наряду с работами, которые она не могла понять, было выставлено несколько полотен, свидетельствующих о возвращении Пикассо к реализму.
Молодожены обосновались в двухэтажной квартире неподалеку от галереи, где выставлялись картины Пикассо. Квартиру подыскал его новый друг Поль Розенберг, брат которого Леон открыл свою галерею на соседней улице. Поль занимался главным образом старыми мастерами. Однако он быстро распознал гения в создателе кубизма, хотя и не разделял энтузиазма своего брата, проявлявшего заботу о всех художниках-кубистах. Поль открыл собственную галерею на той же улице Боэси рядом с квартирой Пикассо. Пабло был окружен теперь агентами-коллекционерами, как ранее был окружен друзьями-художниками.
Ольга позаботилась о том, чтобы новая гостиная, окна которой выходили на улицу, и столовая с видом на сад были обставлены мебелью, отвечающей ее вкусу, и чтобы в той и другой комнате было достаточно красивых кресел для многочисленных гостей: она собиралась принимать их подобающим образом. Студия Пикассо находилась этажом выше. В ней он хранил бесчисленное множество предметов, приобретенных специально или случайно подвернувшихся под руку. Картины Руссо, Матисса, Ренуара, Сезанна и других художников в беспорядке висели на стенах или были прислонены к ним, придавая беспорядку своеобразную привлекательность.
Конец войны
После окончания войны Париж вновь становится центром притяжения для художников, поэтов и философов со всего света. Именно благодаря возросшему престижу современных направлений в искусстве и широко распространенному влиянию кубизма молодое поколение, разочарованное и озлобленное сумасшествием четырех лет войны, снова потянулось в Париж. Представители этого поколения бросали в лицо обществу обвинение за проявленную слепоту и с порога отвергали питаемые ими когда-то иллюзии в отношении того, что жизнь и искусство снова вернутся в лоно ранее существовавших традиций и довоенных ценностей. Война, утверждали они, велась для того, чтобы покончить со всеми войнами, и потому ее конец положил начало безудержному гедонизму.
