Искуство Западной Европы: Средние века. Возрождение в Италии - Лев Дмитриевич Любимов
Вы вспоминаете жизнь Флоренции тех времен, когда она стала главным очагом благодатного итальянского гуманизма, подлинно «новыми Афинами».
Юные страсти… Вдохновенные и жизнерадостные. Праздничные игры, триумфальные кавалькады, ликующие крики толпы при виде колесниц с аллегорическими фигурами, золота и пурпура, ярко расписанных знамен и эмблем корпораций, сверкающих шлемов и великолепных нарядов из шелка и парчи. И все это на фоне колоннад и мраморных изваяний, среди моря цветов, под чистым небом Италии.
Искусство становится неотъемлемой частью общественной жизни, и шедевры его вызывают подлинно народное ликование. Когда еще в XIII в. знаменитый флорентийский живописец Чимабуэ окончил свою большую «Мадонну», восторг охватил его сограждан, так что квартал, где он жил, был прозван «кварталом радости». Вся Флоренция следила с волнением за проектом нового соборного купола или дворца.
«Чистые цвета, свет, голоса, блеск золота, белизну серебра, науку, душу - все это мы называем прекрасным», - писал прославленный флорентийский гуманист Марсилио Фичино. Флорентиец этой поры хочет видеть красоту во всем. Вот заявление, подписанное Леонардо да Винчи: «Я могу изготовить пушки, мортиры, снаряды, практичные и красивые…»
Красота! «Наши сердца,. - говорил Леон Баттиста Альбер-ти, - радуются при виде нарисованных чудесных пейзажей и портретов, рыбной ловли и охоты, и разных сцен купаний, пастушечьих игр и расцветающих деревьев с обильной листвой». Альберти был одним из крупнейших и разносторон-нейших деятелей кватроченто. Прославленный зодчий и теоретик искусства, автор трактатов о живописи, скульптуре и архитектуре, он, кроме того, был известен как поэт, музыкант, философ, оратор, математик и физик.
Чимабуэ. Мадонна. Конец XIII в.
Замечательная эпоха! Энгельс писал: «Люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем чем угодно, но только не людьми буржуазно-ограниченными… Герои того времени не стали еще рабами разделения труда, ограничивающее, создающее однобокость, влияние которого мы так часто наблюдаем у их преемников» [1]. Не стали ими и итальянские художники Раннего Возрождения, заложившие основы нового искусства. Они расписывали стены дворцов и соборов, воздвигали грандиозные монументы, работали для пап и императоров, для кардиналов и герцогов, для банкиров и купцов, но не гнушались работать и для простого народа, из которого они вышли сами: этот был сыном парикмахера, тот - сапожника, а тот - мясника. Знаменитейшие из них разрисовывали сундуки, повивальные столы и спинки кресел, изготовляли нашлемники, золотили деревянные канделябры, раскрашивали корзинки для домашних хозяек. Дети народа, они жили его интересами, участвовали в социальной борьбе и были не прочь браться за оружие, так как рукопашная порой захватывала их с такой же силой, как вдохновенное творчество над глыбой мрамора или овладение стихией линий, объемов и красок. Они были юны духом, трудолюбивы и дерзновенны.
[Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч. Изд. 2-е, т. 20, с. 346 - 347.]
Эти люди чтили христианских святых и восхищались красотой античных богов. Многие из них были набожны, но слепой догматизм умер. Один из видных гуманистов, канцлер Флорентийской республики Калуччо Салутати заявлял, что священное писание - не что иное, как поэзия. Иными словами, христианское вероучение подчас воспринималось ими как новая мифология. И потому они одинаково славили своим искусством и Христа и Аполлона. Выразители нового мироощущения выполняли церковные обряды, исповедовались, подчас были суеверны и боялись колдовства. Но они смело бичевали пороки даже самых высоких служителей культа, а простых монахов и подавно. Правитель Флоренции Лоренцо Медичи, прозванный Великолепным, просвещеннейший меценат и поэт, вероятно, находил общий язык с флорентийским простолюдином в такой, например, шутке: «Бойся быка спереди, мула сзади, а монаха и спереди и сзади».
Средневековый аскетизм ниспровергнут, церковное учение, согласно которому земная жизнь есть жизнь «смрадная», а человеческая плоть жалка и постыдна, уже не определяет сознания людей. Гуманисты славят земную красоту, и в этом они возрождают идеалы античного мира. Но эпоха Возрождения этим не ограничивается. Человек представлялся в античном мире игрушкой рока, и личные качества и воля не могли превратить его в хозяина судьбы. Эпоха Возрождения возвеличивает человека, возносит его на беспримерно высокий пьедестал, славит полногласно, уделяет ему такое место в мире, которое никогда до этого не грезилось ему.
В этом, пожалуй, основное величие, непреходящее значение для всех времен и народов переворота, свершившегося в эту пору в сознании людей.
Вдумайтесь в восторженное утверждение знаменитого гуманиста Пико делла Мирандола:
«О дивное и возвышенное назначение человека, которому дано достигнуть того, к чему он стремится, и быть тем, чем он хочет!»
Его выдающийся собрат Марсилио Фичино заявляет:
«Человек измеряет землю и небо… Ни небо не представляется для него слишком высоким, ни центр земли слишком глубоким… А так как человек познал строй небесных светил, то кто станет отрицать, что гений человека почти такой же, как у самого творца небесных светил, и что он некоторым образом мог бы создать эти светила, если бы имел орудия и небесный материал».
Расцвет… и великая трагедия
«В спасенных при падении Византии рукописях, в вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал новый мир - греческая древность; перед ее светлыми образами исчезли призраки средневековья; в Италии наступил невиданный расцвет искусства, который явился как бы отблеском классической древности и которого никогда уже больше не удавалось достигнуть» [1].
[1 Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч. Изд. 2-е, т. 20, с. 345 - 346…]
Преклонимся же перед людьми, которым мы обязаны этим расцветом. «Прорвавшейся страстью, - пишет наш знаменитый ученый И. П. Павлов, - дышит период, недаром названный эпохой Возрождения, период начала свободного художества и свободной исследовательской мысли в новейшей истории человечества. Приобщение к этой страсти всегда будет могучим толчком для теперешней художественной и исследовательской работы. Вот почему художественные и научные произведения этого периода должны быть постоянно перед глазами теперешних поколений».
По словам Энгельса, то была эпоха, «… которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености» [2].
[2 Там же, с. 346.]
* * *
Этот великий расцвет сопровождался великой трагедией.
Человек, каким мыслили его итальянские гуманисты эпохи Возрождения, сильный, смелый, развитый физически и духовно, прекрасный и гордый, подлинный хозяин судьбы и устроитель лучшего мира, нашел свое воплощение в искусстве. Но для него самого не нашлось места в тогдашней Италии. Мечта о свободном человеческом
