Александр Брагинский - Жерар Депардье. Чрезмерный человек
Но к личности Родена у нее было совершенно определенное отношение. Она называла его «посредственным человеком», который «вел себя по отношению к любимой женщине, как подлец». Подчас Изабель не стесняется в выражениях.
Жерар Депардье и Изабель Аджани составили гармоничный тандем любящих, но мучающих друг друга людей. В одном из своих самых прочувственных «украденных писем» актер говорит, обращаясь к Аджани: «Как видишь, Роден все более отдаляется. Налицо перевоплощение в буквальном смысле слова. Я чувствую себя таким опустошенным…» Когда вы прочтете полный текст этого «письма», то почувствуете наверняка, какие сильные по накалу чувства связывали Депардье с Аджани. Наверное, именно это позволило картине стать явлением 1988 года.
Фильм получил «Сезара», а Изабель Аджани – третью статуэтку за свою пока еще недолгую тогда карьеру в кино. При вручении ей этой награды она удивила всех, прочитав кусочек из «Сатанинских стихов» Рушди. Там были такие слова: «Воля – это не сдаваться, противиться». И как-то многозначительно поглядела на Жерара.
Они очень духовно сблизились на этой картине, вместе ходили в мастерские скульпторов – не для того, чтобы научиться лепить, а чтобы понаблюдать за их жестами. Став Роденом и Камиллой, они даже на окружающие предметы стали смотреть иначе, чем прежде. Это был процесс вживания в образы своих героев, причем такой успешный, что зритель не мог этого не почувствовать.
Среди других приметных ролей Депардье в это же время следует назвать еще один важный фильм – «Возвращение Мартена Герра» Даниеля Виня, на съемках которого он снова встретился с Натали Бай.
Фильм рассказывал подлинную историю человека, который выдает себя за другого. Настоящий Мартен Герр ушел на войну и пропал на многие годы. Когда в деревне появляется бывший солдат, который утверждает, что он Мартен Герр, никто не верит своим глазам. Но он обо всех все знает, и это сбивает с толку. Естественно, что жена Мартена – Бертранда ни на минуту не сомневается, что это лже-Герр, но она решает подыграть ему. С настоящим Мартеном ей жилось скверно. А этот нежен с ней, любит детей, которые сразу принимают его за отца. И все бы было хорошо, если бы лже-Мартен не позарился на свою долю имущества семьи. Глава богатого клана Герров – дядя Мартена не склонен с ним делиться. Испытывая смутные подозрения, он передает дело в суд, где судья де Корас даже после того, как выступает свидетель обвинения сапожник, демонстрирующий разные колодки – того Мартена, который ушел, и того, который пришел, все равно готов оправдать Мартена – Депардье. Он следует старому правилу – лучше оправдать виновного, чем осудить невинного. И мнимый Герр выиграл бы дело, если бы не внезапное появление на суде настоящего Мартена, который, оказывается, остался жив, но потерял на войне ногу и кое-как добрался до родного дома. Лже-Мартен будет отправлен на виселицу.
Сценарий был написан по запискам судьи де Кораса, который рассказывал о подлинном факте из своей судебной практики. Создатели фильма очень точно восстанавливают атмосферу и быт французской деревни в средние века. Людские же страсти оставались такими же во все времена. Фильм вполне мог быть снят в современных костюмах, да при этом в любой стране.
Он имел такой огромный успех в США, что там был сделан римейк под названием «Соммерсби» Джона Эмиеля с Ричардом Гиром в главной мужской роли и с Джоди Фостер – в женской. Действие в нем было перенесено в XIX век, когда закончилась Война Севера против Юга. Самозванство Соммерсби толкает его на опасный для других путь – раздачу земли под табачные плантации, неграм в том числе. Но его разоблачает прохожий. На суде он тщетно старается доказать, что он настоящий Соммерсби. Попытка жены спасти его не увенчается успехом. И тут, как и во французской картине, самое интересное – это суд. При другом судопроизводстве и разной системе доказательств.
В числе картин, в которых Жерар Депардье сыграл конкретных исторических персонажей, важное место занимает образ Жоржа-Жака Дантона, одного из ярчайших героев и жертв Французской революции 1789 года.
В историю Дантон вошел как основатель Клуба кордельеров, министр юстиции и член временного Исполнительного совета, фактический глава правительства. Он был одним из организаторов вооруженного сопротивления войскам интервентов, победы под Вальми. Выступив против режима террора и его глашатая – Робеспьера, Дантон оказался в стане его врагов. Ему советуют покинуть Францию, но он отказывается, произнеся знаменитые слова: «Разве можно унести отечество на подошве башмаков?» Дантон будет арестован и предстанет перед судом, который приговорит его к казни. Взойдя на эшафот, он произнесет, обращаясь к палачу: «Покажи мою голову народу – она стоит того».
Кинематограф не раз обращался к личности Дантона. Еще во времена Великого немого в Германии режиссером Дмитрием Бушоветским был снят фильм с великим Эмилем Янингсом в главной роли. Позднее француз Андре Рубо в 1932 году также поставил весьма посредственную ленту о Дантоне. И, наконец, в 1982 году за картину о великом французе взялся польский режиссер Анджей Вайда, проживавший тогда как эмигрант в Париже.
Фильм рассказывал о событиях 1793–1794 годов. Республике тогда со всех сторон грозило вторжение ее врагов. В стране свирепствовал голод. Под влиянием Робеспьера Комитет общественного спасения объявляет о введении террора. Именно в такой Париж возвращается Дантон, предлагая свою программу, и в первую очередь отказ от террора. Дантон понимает, сколь опасна гильотина для общественного спокойствия. Но Робеспьер не хочет его слушать. Тогда он возглавляет движение «снисходительных», которые хотят умерить требования правительства во главе с Робеспьером. Эти действия Дантона и Камила Дюмулена (Патрис Шеро) вызывают ярость Робеспьера и его сторонников. Они добьются ареста Дантона. Великолепный оратор, он на суде будет метать гром и молнии в своих противников. Но Дантон обречен. Судьи приговаривают его к смертной казни.
Центральным эпизодом фильма Вайды была встреча Дантона и Робеспьера, которого превосходно играл польский актер Войцех Пшоньяк. Анджей Вайда через этих двух исторических персонажей протягивал нити к событиям в его родной Польше, к введенному там правительством Ярузельского чрезвычайному положению. Он демонстрировал голод во Франции, очереди за хлебом, самоуправство «параллельной» полиции, действия которой можно было рассматривать, как действия современных органов безопасности в противопоставлении с органами внутренних дел, он громогласно заявлял о своем отвращении к террору, этому детищу Революции, которая, согласно известной формуле, «пожирает своих детей». Французы увидели талантливую картину о собственной истории и не остались равнодушны к мастерству режиссера, к изобразительному решению и игре актеров. Успех у картины был очень значительным.
Разумеется, французская историография создала иной портрет Дантона, чем тот, который воплощает на экране Жерар Депардье с полного согласия постановщика. Настоящий Дантон был сыном крупного буржуа, адвокатом. Всем своим внешним видом Депардье рисует его простолюдином, по-своему понимающим интересы народа, от имени которого он ведет борьбу с непримиримыми робеспьеровцами. Его умеренные позиции воспринимаются враждебно окружением Робеспьера, что и приведет Дантона на эшафот.
Сам Жерар Депардье признавал, что «не обладает подходящей внешностью» для роли Дантона. Но считал, что главное – это понять характер героя изнутри. «Я хочу, – говорил он накануне съемок, – испытать, почувствовать состояние этого человека, его реакции. Над образами своих героев я не работаю, я живу ими, со всеми их излишествами и чрезмерностями… О Дантоне я знал очень мало. Он обладал громким голосом и по отрубал у многих головы. Соавтор Вайды по сценарию Жан-Клод Каррьер рассказал мне невероятную вещь. Однажды, вернувшись из Бельгии, Дантон не нашел свою горячо любимую жену дома. Сосед сообщил, что она умерла. Тогда он отправляется на кладбище и просит могильщика откопать ее, привозит тело домой и укладывает в постель. Ни больше, ни меньше. Такого поступка мне было вполне достаточно, чтобы понять характер этого человека. Больше я не испытывал трудностей, чтобы „сыграть“ роль».
Такая методология в подходе к роли, конечно, неординарна. Другие актеры бы зарылись в архивах, он – нет. Для него главное – ухватить суть характера человека, роль которого надо сыграть так, чтобы сказать правду. «Зрителям надоело видеть ложь, надоел обман. Я же подобен слепцу, – говорил он тогда же, – который „видит“ мир на ощупь, слушая, нюхая, прикасаясь к нему».
Со своей стороны, Анджей Вайда рассказывал: «Впервые я увидел Депардье в театре. И подумал: вот актер, с которым я должен работать. Я встречал многих актеров кино, но никогда не ощущал так остро эту потребность. Из плохого театрального актера можно сделать хорошего киноактера. Театр – это всегда хорошая проверка на правду. Услышав, как Депардье 20 минут читает монолог, я подумал: с таким актером мне будет интересно работать. Он играл в пьесе Петера Хандке „Неблагоразумным людям грозит уничтожение“. Я стал думать о том, какую роль мог бы ему предложить, и наконец сказал ему: „Я могу тебе предложить самую лучшую – роль Дантона“.
