Мишель Пастуро - Синий. История цвета (Фрагменты книги)

Деву Марию не всегда изображали в голубом одеянии: только с XII века западноевропейские живописцы стали ассоциировать ее образ преимущественно с этим цветом, так что он даже превратился в один из ее неотъемлемых атрибутов, — отныне он будет фигурировать либо на ее мантии (самый распространенный вариант), либо на платье, либо (более редкий случай) вся ее одежда будет решена в сине-голубых тонах. Раньше Пресвятую Деву изображали в одеждах разных цветов, но чаще всего темных оттенков: в черном, сером, коричневом, фиолетовом. Цвет ее одеяний должен был ассоциироваться со скорбью, трауром: Дева Мария носит траур по сыну, умершему на кресте. Эта традиция возникла еще в раннехристианскую эпоху — при Империи римляне нередко надевали черные или темные одежды по случаю кончины родственников или друзей — и сохранилась в эпоху Каролингов и Оттонов. Однако в первой половине XII века темных тонов в этой палитре становится все меньше, и постепенно делается атрибутом скорбящей Богоматери единственный цвет: синий. Вдобавок он приобретает более светлый, привлекательный оттенок: из тусклого и угрюмого, каким он оставался долгие столетия, синий мало-помалу превращается в ясный и жизнерадостный. <...>

И уже в первые десятилетия XIII века кое-кто из сильных мира сего по примеру Царицы Небесной начнет облачаться в лазурные одежды: два или три поколения назад это было бы немыслимо. Первым королем Франции, который делал это регулярно, стал Людовик Святой.

Итак, новая традиция — изображать Деву Марию в синих одеждах — немало поспособствовала тому, что в обществе произошла переоценка этого цвета. Далее мы увидим, как эта переоценка сказалась на окраске тканей и расцветках одежды. А сейчас, чтобы больше не возвращаться к этой теме, напомним, как эволюционировал синий цвет у Богоматери, когда завершилась готическая эпоха, время его наивысшей славы.

Хотя даже в наши дни, еще относительно недавно, синий цвет считался атрибутом Богоматери, искусство готики не сумело окончательно закрепить его за ней. В эпоху барокко приходит новая мода: Пресвятую Деву облачают в золотое, ибо теперь считается, что это сияние божественного света. Эта мода достигнет своего апогея в XVIII веке и продержится вплоть до середины следующего столетия. Однако после принятия догмата о Непорочном зачатии, согласно которому Дева Мария в момент зачатия, по особой милости Господа, была очищена от первородного греха (догмат был окончательно принят папой Пием IX в 1854 году), иконографическим цветом Богоматери стал белый, символ чистоты и девственности. Отныне, впервые с раннехристианской эпохи, иконографический цвет Пресвятой Девы совпал с ее богослужебным цветом. Ведь еще с V века в отдельных епархиях, а начиная с понтификата Иннокентия III (1198—1216) — в большей части западнохристианского мира, праздники Богоматери ассоциировались с белым.

Итак, на протяжении веков одеяние Богоматери многократно меняло цвет. Наглядным свидетельством тому может служить деревянная статуя из липы, созданная на рубеже первого и второго тысячелетий и до сих пор хранящаяся в Льежском музее. Эта романская Дева Мария, как часто случалось в то время, была изображена в черном одеянии. Затем, в XIII столетии, согласно канонам готической иконографии и теологии, статую перекрасили в небесно-синий. Однако в конце XVII века ей, подобно многим другим произведениям искусства, придали "барочный" облик: покрыли позолотой. Этот цвет она сохраняла два столетия, до 1880 года, когда в соответствии с догматом о Непорочном зачатии ее перекрасили в белый. Эти четыре слоя краски различного цвета, которыми за тысячу лет успела покрыться небольшая деревянная скульптура, превращают ее в уникальный документ истории искусства и истории символики. <...>

Если успеху синего цвета в изобразительных искусствах содействовала Пресвятая Дева, то в столь специфической области, как геральдика, роль "рекламного агента" сыграл король Франции.

С конца XII века, или, возможно, даже раньше, гербом французского короля стал "лазурный щит, усыпанный золотыми лилиями", то есть светло-синее поле, на котором через равные промежутки размещены стилизованные желтые цветы. В ту эпоху король Франции был единственным европейским государем, на чьем гербе присутствовал синий цвет. Этот цвет, вначале династический, лишь впоследствии ставший геральдическим, вероятно, был избран несколькими десятилетиями ранее в честь Девы Марии, покровительницы французского королевства и династии Капетингов. Несомненно, ключевую роль в этом выборе сыграли Сугерий и святой Бернар Клервоский{6}; и наверняка именно по их совету лилия, символ Богоматери, в царствование Людовика VI, затем Людовика VII (1130— 1140) стала эмблемой династии Капетингов, а в начале царствования Филиппа Августа (около 1180 года) превратилась в полноценную геральдическую фигуру.

Позднее, в XIII веке, авторитет французского короля возрос настолько, что многие знатные люди и семейства, сначала во Франции, а затем и по всему западнохристианскому миру, также ввели в свои гербы лазурный цвет. В это же время геральдическая лазурь, как королей, так и феодалов, выходит за пределы собственно геральдики: помимо щитов и знамен, она используется при коронациях, посвящениях в епископский сан и других церемониях и празднествах, таких, как торжественные въезды короля или принца и рыцарские турниры, украшая парадные одежды. А это, в свою очередь, способствует распространению моды на синие тона в XIII—XIV веках.

К тому же прогресс в технике окраски тканей, достигнутый в начале XIII века, отныне позволяет получать светлые и яркие оттенки синего, вместо тусклых, иссиня-серых или блеклых, какими приходилось довольствоваться в прошлые века. И если раньше этот цвет использовался для рабочей одежды ремесленников и в особенности крестьян, то теперь в синие одежды облачаются аристократы и представители привилегированных слоев общества. В 1230—1250 годах даже короли, как, например, Людовик Святой{7} и Генрих III, начинают одеваться в синее: государи предыдущего столетия вряд ли выбрали бы для себя такой цвет. Королям сразу же начинают подражать их придворные; более того, короля Артура, главного из легендарных королей Средневековья, с XIII века также часто изображают в синих одеждах, и его гербом становится лазурный щит с тремя золотыми коронами, то есть цвета его герба такие же, как у короля Франции.

Не все государи Европы торопятся усвоить эту новую моду — она не сразу приживется в германских государствах и в Италии, где императорский пурпур какое-то время еще сопротивляется экспансии королевского синего цвета. Однако это сопротивление продлится недолго: на исходе Средневековья даже в Германии и в Италии синий становится цветом королей, князей, феодалов и прочих представителей привилегированных сословий — а красный остается лишь символом императорской и папской власти. <...>

Иконографический цвет Девы Марии, эмблематический цвет короля Франции и короля Артура, символический цвет королевской власти и просто модный цвет, синий все чаще ассоциируется в литературных текстах с такими понятиями, как радость, любовь, верность, покой и утешение. К концу Средневековья для некоторых авторов он становится самым прекрасным и благородным из цветов. В этом своем новом качестве он постепенно вытесняет красный. Уже во второй половине XIII века анонимный автор романа "Сон де Нансэ", созданного в Лотарингии или в Брабанте и восхваляющего рыцарские добродетели, замечает: "Синий цвет утешает сердце, ибо он император среди всех цветов". А вот что сказал несколько десятилетий спустя великий поэт и композитор Гийом де Машо (1300—1370): "Кто знает толк в цветах и умеет распознать их смысл, превыше всех ценит нежную лазурь".

Главное для историка — суметь объяснить эту внезапную моду на синее и доискаться до причин, обусловивших коренные изменения в иерархии цветов. Быть может, все дело в техническом прогрессе, в новом способе изготовления красок, который позволил западноевропейским красильщикам сделать то, что их предшественникам не удавалось сделать в течение столетий — придать сукну красивый, насыщенный, глубокий, стойкий и яркий синий цвет? А появление новых оттенков синего в тканях и одежде постепенно привело к тому, что этот цвет внедрился и в другие области жизни: с помощью новых технических приемов искусные мастера научились закреплять его на других носителях? Или все было наоборот: в обществе изменилось отношение к синему цвету, он стал востребованным, и это вызвало технический прорыв в красильном деле, а затем и в прочих ремеслах? Другими словами, что было раньше: спрос или предложение? С чего все началось — с химии и технологии? Или же с идеологии и символики? Последний вариант представляется мне более вероятным.