Карл Пальм - Яркий свет, черные тени. Подлинная история группы АББА
Хюланд, который пятнадцатью годами ранее воспрепятствовал трансляции по радио песни Стига Андерсона «Gra pa moset», являл собой могущественную фигуру в шоу-бизнесе. В то время в Швеции имелся только один телевизионный канал, и шоу Хюланда смотрело, без преувеличения, фактически все население.
Общение снисходительного и поглощенного собственными мыслями Хюланда с взволнованной, напряженной Фридой получилось не очень гладким. Она продемонстрировала робость и застенчивость, и многие ее ответы казались весьма странными. Когда Хюланд спросил, ожидала ли она, что что-то должно случиться, после своей победы в конкурсе талантов в 1964 году, Фрида ответила отрицательно. Она также заявила, что не располагает большим опытом участия в конкурсах талантов, хотя это была явная неправда. Когда Хюланд, говоря о ее продолжительной карьере певицы танцевального бэнда, назвал Фриду «молодой профессиональной леди», она лишь округлила глаза и ничего не ответила.
Хюланд поинтересовался, чем она занимается в жизни помимо пения. В ее ответе, который производил впечатление заученного, прозвучало твердое намерение оставаться домашней хозяйкой: «Я замужем, и у меня дети вот моя профессия». Публика в студии разразилась аплодисментами. Но когда Хюланд спросил ее, что она будет делать с детьми, если за победой в конкурсе последует серьезная музыкальная карьера, Фрида несколько секунд молчала, а потом едва слышно, чуть ли не шепотом, произнесла: «Я не могу ответить на этот вопрос». Похоже, в этот момент в ней происходила тяжелая внутренняя борьба.
В своем телевизионном дебюте Фрида предстала как решительная, независимо мыслящая женщина, которая никому не позволит манипулировать собой. Вероятно, это способствовало повышению ее самооценки, но едва ли помогло завоевать признание публики. Исполнение песни в студии тоже вряд ли можно назвать особенно успешным.
Хотя было очевидно, что она прекрасно владеет своим голосом, та самая изысканная сложность и некоторая сдержанность служили препятствием на пути к сердцам основной массы слушателей. Однако ее музыкальность и профессионализм не ускользнули от внимания более искушенных деятелей шоу-бизнеса.
Сразу после телевизионного дебюта Фриды в общенациональной и местной прессе появился целый ряд посвященных ей статей. Впервые ей удалось произвести сильное впечатление на средства массовой информации. Несколько звукозаписывающих компаний проявили к ней интерес, и организатор конкурса талантов компания EMI едва не потеряла свое новое открытие. Продюсер Олле Бергман вспоминает: «Она мне очень понравилась, я чувствовал, что в ней есть все необходимое для успешной карьеры в шоу-бизнесе. Мы хотели подписать с ней контракт немедленно, в тот же вечер, но она неожиданно исчезла, уехав домой в Эскилстуну».
Бергман позвонил Фриде на следующее утро и приехал из Стокгольма в Эскилстуну, чтобы подписать с ней контракт.
11 сентября Фрида впервые вошла в профессиональную студию звукозаписи. Она записала четыре трека, из которых два составили ее первый сингл. Естественно, для первой стороны была выбрана «Еп ledig dag». Десять лет работы в танцевальных бэндах сделали из нее превосходную профессиональную певицу, и она с первого же дубля записала прекрасную вокальную партию.
Олле Бергман и Фрида разделяли страсть к джазовым номерам вроде «Еп ledig dag», что и послужило главной причиной его желания подписать с ней контракт. Но для дальнейшей карьеры Фриды в Швеции конца 60-х это явно не годилось. Выпущенный в спешке сингл не стал хитом, несмотря на исполнение песни на телевидении перед миллионами зрителей. Если не считать того, что она начала записываться, в жизни Фриды практически ничего не изменилось. Ее голос не очень привлекал радиослушателей, и ей не удалось войти в очень важный чарт Svensktoppen.
На одной из сторон ее следующего сингла была записана «Du аг sa underbart гаг» шведская версия хита Фрэнки Вэлли «Can't Take My Eyes Off You». Она тоже не смогла войти ни в один из чартов, но зато прочно обосновалась в репертуаре радиостанций. Как бы низок ни был уровень продаж этого сингла, он оставался рекордным для нее на протяжении двух следующих лет.
Тем не менее записи Фриды конца 60-х гораздо лучше выдержали испытание временем, нежели многие шлягеры и баллады, являвшиеся хитами в ту эпоху. То, что менее талантливые исполнители наверняка превратили бы в мелкий анахронизм, Фриде удалось окрасить в теплые, искренние тона. Ее вокальное дарование в конечном итоге все расставит на свои места.
При столь скромных успехах Фрида пока не решалась покинуть Anni-Frid Four. Она колебалась, не зная, что ей делать, — окончательно вернуться к привычной и благополучной жизни домашней хозяйки и местной звезды в Эскилстуне или же пытаться продолжить карьеру на более высоком национальном уровне. Фрида не могла допустить, чтобы в доме царил беспорядок, тогда как занятие шоу-бизнесом предполагало длительные отлучки.
«После победы в конкурсе талантов меня завалили предложениями, -говорила она. — Но главным для меня являлось то, что я была матерью своих детей. Мне пришлось отвергнуть многие из этих предложений». Она повторяла во всех своих интервью, словно мантру: «Моя главная обязанность — это дом и дети».
Хотя Фрида и не могла по-настоящему очаровать публику, выступая лишь на радио и телевидении, ее талант певицы тем не менее не остался незамеченным. В начале 1968 года она приняла участие в радиопрограмме вместе с чрезвычайно популярным певцом Лacce Лендалем. Очарованный ее внешностью и голосом, он предложил ей отправиться вместе летом в полуторамесячный тур по Народным паркам. Фрида, еще до этого планировавшая принять участие в туре с другим, менее известным певцом, сразу же приняла лестное приглашение Лендаля.
Тур, длившийся с 22 мая по 30 июня и включавший 40 выступлений, без сомнения, явился весьма полезным опытом для Фриды. Она всегда вспоминала его как свое первое настоящее предприятие в шоу- бизнесе. Однако, судя по всему, он мало способствовал росту ее популярности: в 1968 году были выпущены еще два сингла, и оба провалились. EMI делала все, чтобы раскрутить ее, но без какого бы то ни было успеха.
Фрида находилась на грани отчаяния. У нее был контракт, продюсер верил в нее, несмотря на неудачи всех ее синглов, она выступала вместе с популярнейшим певцом Швеции, и в то же самое время ей приходилось вести домашнее хозяйство в Эскилстуне, вместо того чтобы заниматься своей музыкальной карьерой в Стокгольме. Дальше так продолжаться не могло.
Рагнар понимал это и советовал ей уйти из Anni-Frid Four. Она говорила репортерам: «Мой муж сказал мне: «Теперь у тебя есть шанс. Ты слишком хорошая певица, чтобы и дальше оставаться с нами».
Со своей стороны Фрида осознала, что, как бы хорошо ни относилась она к Рагнару, это не была настоящая любовь. То, что их связывало, походило больше на дружескую привязанность, которую она испытывала к нему в благодарность за внушаемое им чувство уверенности. К тому же их объединяли дети.
В интервью, которые Фрида давала в первые месяцы после своего успеха, уже слышались нотки отстраненности, когда она говорила о Рагнаре. Заявления вроде «мой супруг — замечательный отец и муж, гораздо лучший муж, чем музыкант» относились скорее к коллеге по работе, нежели к любимому человеку. И несмотря на множество практических преимуществ, которые давала совместная работа в группе, их профессиональное сотрудничество оказывало определенное негативное влияние на их отношения.
Сомнения переросли у нее в настоящую депрессию. «Я обнаружила, что между Анни-Фрид и образцовой домашней хозяйкой и матерью, готовой до полусмерти вылизывать свое уютное гнездышко, нет ничего общего, — вспоминала она позже. — У меня было ощущение, будто я должна прыгнуть со скалы, чтобы не задохнуться».
Ситуацию окончательно разрешило предложение работать в кабаре-шоу с ветераном, известным пианистом и эстрадным артистом Чарли Норманом. Предполагалось, что с этим шоу, открывавшемся в январе 1969 года, они будут выступать на различных площадках по всей Швеции в течение нескольких месяцев. Она не смогла бы приезжать каждый вечер в Эекилстуну, чтобы заниматься домом и детьми. В отношениях Фриды и Рагнара уже давно не было места романтике. Они оба пришли к однозначному выводу: развод неизбежен.
Однако Фрида очень переживала по поводу детей. Шестилетний Ханс и Лиза-Лотта, которой не исполнилось и двух лет, оставались с отцом в Эскилстуне, где он мог обеспечить им хорошее воспитание. Для Фриды это было тяжелое решение, но, тем не менее, она приняла его без особых колебаний. «Я не жалею о том, что переехала в Стокгольм, — говорила она год спустя. — В каком-то смысле это был первый случай, когда я сделала что-то для себя. Но я никогда не теряла связи с детьми».
