Елена Грицак - Тироль и Зальцбург

Первой хозяйкой другого красивого здания, в котором сегодня располагается резиденция мэра Зальцбурга и залы заседаний муниципалитета, была Саломея Альт, подарившая святому отцу Раттенау 12 детей. Созданный специально для нее дворец походил на парижский Тюильри, но именовался по-немецки – Альтенау. При следующем арихиепископе его название призывало стремиться к красоте (итал. Mirare Belezza). Позже уставшие от длинных слов австрийцы стали называть его просто Мирабель, оставив неизменным все остальное: сам дворец и прилегающие сады с террасами, фонтанами, мраморными статуями, боскетами, цветочными композициями, с лабиринтом высоких кустов, Зеленым театром и страшноватым Садом гномов. Только птичий вольер превратился в выставочный павильон.

Барочный фасад одной из построек Мирабель напоминает об Альтенау

Контрастные сочетания светлого и темного мрамора – особенность интерьеров Мирабель

К счастью, парк сохранился в том виде, каким его создал великий фон Эрлах. Сегодняшний дворец, напротив, совсем не похож на то, чем пользовалась прекрасная Саломея, и так же мало напоминает шедевр фон Гильдебрандта, занимавшегося перестройкой ансамбля в начале XVIII века. Земной рай сада Мирабель соответствовал стилю жилых построек до трагедии 1818 года, когда огонь практически уничтожил Альтенау. От дворца остались лишь фрагменты Мраморного зала и парадной Лестницы ангелов, выполненной в 1726 году из белого мрамора и украшенной рельефными херувимами резца Рафаэля Доннера. Отнюдь не гениальным строителям пришлось восстанавливать все, что сгорело, а оно было не только красивым, но и памятным. Впрочем, это качество Альтенау сохранил за собой и впоследствии, в частности, став местом, где появился на свет австрийский кронпринц и неудачливый греческий король Оттон I.

Возможно, именно семейная аура привлекает в это по сути официальное здание людей, которым предстоят важные события в личной жизни. В последние годы Мирабель, точнее Мраморный зал дворца – эффектное помещение со стенами, сверкающими благородным камнем и позолотой, – используется для проведения свадеб. Молодожены приезжают сюда со всего мира, причем каждая пара старается увековечить память о себе, хотя бы в виде снимка на фоне ангелочков или садовых клумб. О том, кому довелось сочетаться браком в Мирабель, можно узнать, посетив дворцовую фото-галерею.

После того как бывший Альтенау перешел в собственность города, перед ним была устроена площадь-сквер с подходящим названием – Мирабельплац. Оформленная в стиле барокко, соответственно ансамблю дворца, она представляет собой небольшой, но очень красивый садик, засаженный маргаритками, аккуратно подстриженным кустарником, украшенный фонтанами и «античной» скульптурой с аллегориями воды, огня, воздуха, земли.

Сказочного вида озеро Фушль невдалеке от Зальцбурга некогда именовали придворно-кухонным прудом. Вкус водившейся в нем рыбы знали только архиепископы, поскольку все плавающее в воде, бегающее в окрестных лесах и летающее над ближними лугами, попадало к столу зальцбургских владык. В XV веке на берегу озера возник маленький замок, получивший название водоема – Фушль. Как он выглядел в старину, представить нетрудно, ведь строение почти не изменилось ни снаружи, ни внутри. Все так же романтичен, немного диковат и немноголюден окружающий его парк, где святые отцы со свитой и высокими гостями охотились на оленей. По-прежнему спокойна водная гладь, в которой отражаются ветви деревьев и радостные лица молодоженов: устроенная в замке гостиница входит в систему отелей, рекомендуемых для свадебных путешествий. Счастливых постояльцев Фушля нисколько не пугает зловещая репутация этого места, например то, что один из хозяев замка закончил жизнь в газовой камере Дахау, а другой задохнулся в петле, приговоренный к виселице как военный преступник.

Видимо, слишком долго дом на «кухонном» озере был приютом тишины и спокойствия. Его несчастная история началась в 1938 году, после захвата Австрии гитлеровскими войсками, когда в бывшей архиепископской резиденции решил поселиться обергруппенфюрер СС Иоахим Риббентроп. Бывший виноторговец, дослужившийся до поста министра иностранных дел Германии, присоединил замок к своим владениям, просто сослав прежнего хозяина в концлагерь.

Удобно расположенный невдалеке от резиденции фюрера, Фушль стал местом, где встречались для обсуждения тайных планов боссы Третьего рейха. Бывал в замке и сам Гитлер; считается, что именно здесь он высказал идею убийства Сталина. Разработанный Риббентропом план сводился к тому, чтобы попытаться склонить русского главкома к переговорам и застрелить его с помощью ручки-пистолета. Эта штучка, сегодня знакомая всем по шпионским кинофильмам, в фашистской Германии была сверхсекретным, редко применявшимся оружием, которое позволяло произвести выстрел точно в цель пулей нормального калибра на расстояние до 8 м. Кроме того, она выглядела как обычный канцелярский предмет и потому не могла вызвать подозрение при досмотре.

Министр, хотя и заявил, что «готов в случае необходимости пожертвовать жизнью, чтобы осуществить этот прекрасный план и тем самым спасти Германию», стать самоубийцей не спешил.

На роль киллера был избран бригаденфюрер СС, шеф имперской разведслужбы Вальтер Шелленберг, однако и тот от почетной миссии уклонился, найдя вполне оправдательный предлог. Других кандидатур не нашлось, и акция была отложена до лучших времен, которые, как известно, не наступили. После войны Нюрнбергский суд назначил Шелленбергу небольшой срок, отсидев который, бригаденфюрер уехал в Италию. У Риббентропа покровителей не нашлось, к тому же преступления его были настолько велики, что судьям не пришлось сомневаться, вынося смертный приговор.

Превращенный в гостиницу Фушль по-прежнему возвышается над спокойной гладью озера, словно прячась от стыда за низкими горами. Почти скрытый зеленью леса, он сохранил возвышенно-аристократичный дух XV века, изысканную отделку и неповторимый шарм старины. Номера отеля со вкусом обставлены и расположены так, что все окна выходят в парк или на озеро.

Без епископов

Повествуя об окраинах Римской империи, писатели античной эпохи с особой теплотой отзывались о дунайских колониях. Не сомневаясь в том, что Рим – величайший город на свете, красивейшим они считали Ювавию. Созданная и населенная отставными солдатами, колония тогда не была наполнена дворцами и храмами. Единственное, что могло вызвать восхищение образованного, к тому же романтично настроенного человека, – окрестные пейзажи. В самом деле, мало кого оставит равнодушным вид обширной долины, горизонт которой замыкают горы с ледниками, белыми шапками вершин и тесным ущельем, откуда вырывается быстрый Зальцах. Величественную картину завершает бледно-голубая лента тирольской реки Инн, оказавшейся на «чужой» территории лишь для того, чтобы соединиться с Дунаем. Посреди ущелья лежит очаровательный город, лучшая часть которого именуется Альтштадтом (от нем. Altstadt – «Старый город»). Вольготно раскинувшись у подошвы Мёнхсберга, растянувшись по берегу реки, старые кварталы все же стремятся вверх, словно пытаясь сравняться с Хохензальцбургом.

Альтштадт у подошвы горы Мёнхсберг

Тоже Альтштадт, но уже вблизи Капуциненберга

Когда-то столица архиепископства заканчивалась крепостными воротами Гштэттентор. Дальше шли луга и поля, но уже к XVI веку крестьянские хозяйства начали отступать под напором не слишком состоятельных горожан, стихийно сформировавших Нейштадт (от нем. Neuestadt – «Новый город»). В Средневековье берега Зальцаха соединял мост, деревянный и поначалу единственный в городе. Прилегающие к нему кварталы у подножия Капуциненберга не были обширны, поэтому хозяйки, ремесленники, торговцы и прочий деловой люд без труда добирались по нему до центра, направляясь, в основном на Альтенмаркт (от нем. Altenmarkt – «Старый рынок»), где с рассвета до заката шумел базар.

Позже, когда над старым пешеходным мостом был построен новый железнодорожный, вдоль набережной выросли дома. Скромные и роскошные, отделанные в духе итальянского ренессанса или почти без украшений, они прекрасно смотрелись на фоне готических церквей, напоминая о том, что город уже не был и, как оказалось, никогда не будет духовной столицей. Теперь он имел статус центра австрийской провинции и являлся местом пребывания австрийского наместника, тем не менее оставаясь резиденцией архиепископа.