Елена Грицак - Вена
Готические часы показывают время, вместе с тем представляя искусство резчика по дереву. Экспонат Музея часов
Сотрудники «тикающего» музея поддерживают фонд в идеальном порядке. Почти все представленные здесь предметы действующие, что избавляет посетителя от необходимости сверяться с собственными часами, чего, впрочем, и не требуется, поскольку экскурсия заставляет забыть о времени настоящем, чтобы с головой погрузиться в прошлое. Наибольший интерес вызывает механизм башенных часов собора Святого Стефана, собранный мастером Оберкирхером в 1699 году. Рядом находятся выполненные им позже астрономические напольные часы. Такие же, но созданные в 1769 году часовщиком Каэтано, выставлены в соседнем зале, где, кроме того, находятся настольные часы с прозрачным циферблатом, позади которого ставилась керосиновая лампа, часы с заводом, рассчитанным на два года, а также музыкальные часы со встроенным органом, мелодии для которого написал Моцарт. Напольные часы в обрамлении голубого фарфора своей возлюбленной Катарине Шратт подарил Франц-Иосиф для украшения другого дара – виллы Бад-Ишле.
Циферблат астрономических часов Нового времени, как правило, имел форму шара. Экспонат Музея часов
На третьем этаже музея в стеклянных витринах хранятся карманные часы известных людей, в частности писательницы Марии Эбнер. Самые современные экспонаты, созданные известными часовыми фирмами Парижа и Женевы, относятся к середине прошлого века, то есть ко времени, когда австрийской монархии уже не существовало. В качестве правящего рода Габсбурги исчезли почти столетие назад и, в отличие от других царских династий, еще не стали далекой историей. Знаменитая фамилия иногда возникает в зарубежной прессе, вызывая у австрийцев неосознанное чувство вины, подобное тому, какое испытывают русские при упоминании о Романовых.
Отголоском ушедших времен послужил трагикомический случай с младшим сыном последней императорской четы – Карла и Зиты, ныне преуспевающим бизнесменом из Мексики Феликсом Габсбургом-Лотарингским. Прямой потомок знаменитой фамилии, он вошел в число немногих своих родичей, не отказавшихся от претензий на власть в Австрии. Решив навестить прах похороненной в Кайзергруфт матери, принц приехал на родину предков, словно забыв о запрете, кстати, до сих пор сохраняющем свою силу.
Часы с небольшим циферблатом и скульптурной группой – предмет, достойный дворцового интерьера. Экспонат Музея часов
Австрийские власти всегда проявляли лояльность к приезжим. В этой стране человеку не нужно доказывать свою добропорядочность в обычных обстоятельствах, включая пересечение границы, от него никто не потребует удостоверения личности.
Так было и в имперские времена, когда таможенный досмотр ограничивался проверкой багажа и ручной клади, официально строгой, но в реальности поверхностной. Главным образом спрашивали табак, папиросы, чай, за которые полагалось платить пошлину.
В Австрии паспорт вообще не требовался. Без него иностранцы покупали билеты на поезд, обменивали деньги, снимали жилье, селились в гостиницах, получали утерянные вещи и даже поступали в университет, где предъявляли только аттестат. В документах нуждались только русские, получавшие заказную корреспонденцию с родины. В редких случаях местный жандарм мог спросить паспорт, чтобы проверить, уплачен ли проезд через русско-австрийскую границу, причем, от русских, приезжавших не из России, не требовалось и этого.
В паспорте Феликса Габсбурга имелась отметка о запрете, но австрийские таможенники ее не заметили. Когда факт незаконного въезда открылся, в прессе появились статьи, общественность взволновалась, и дело потребовало вмешательства правительственной палаты, кстати и поныне заседающей в одном из залов Хофбурга, там, откуда в свое время управлял державой дедушка нарушителя. Старший брат Феликса – Отто Габсбург – попыток проникнуть в Австрию не предпринимал, найдя применение политической активности в парламенте Европы. Сюда же надеется попасть его младший родственник, внук последнего императора, Карл, который выставил свою кандидатуру от Народной партии Австрии.
Венский модерн
В период между двумя мировыми войнами властям австрийской столицы пришлось решать немало сложных задач. Транспорт, точнее его усовершенствование, стал первым пунктом в долгосрочной программе благоустройства города. Движение по городской железной дороге прекратилось к 1916 году, а несколько лет спустя она была полностью реорганизована, что выразилось прежде всего в электрификации. Одной из задач явилось урегулирование русла ручья Вин. Эта крошечная речка, обозначая границу средневековой Вены, приютила на своих еще не обустроенных берегах множество строений, в том числе и жилых. Слишком мелкая даже для лодок, летом она превращалась в грязную лужицу, часто являлась причиной эпидемий. При строительстве метрополитена Вин обрел прочное каменное ложе, а в средней своей части (около 4 км в самом центре города) был заключен в трубу, что высвободило значительные участки для застройки. Задача обеспечения рабочих дешевым жильем была напрямую связана с политикой, поскольку статус республики требовал внимательного отношения к народу. Несмотря на все усилия, власти не смогли решить этот вопрос ни в социальном, ни в архитектурном смысле. В данном случае не потребовалось перепланировки города, ведь рабочие кварталы, в отличие от аристократических, возникали вопреки кольцевому плану, то есть всюду, где только имелась недорогая земля. Коммунальное управление Вены негласно запрещало подобное строительство в старом городе или в уютных «зеленых районах» за бульварным кольцом.
Здание Национального банка
Венский крематорий
Типовые дома редкими группами размещались на внешнем кольце или еще дальше, в предместьях. Известный австрийский демократ с нескрываемым скепсисом оценивал социальную реформу того времени, с горечью отмечая, что «Вене еще раз выпал случай развернуться по законам роста. Средств, вложенных в массовое строительство, хватило бы для того, чтобы окружить ее венком поселков, утопающих в садах, и лугов, соединенных с городом железнодорожными линиями. Зеленый пояс мог бы стать для столицы тем, чем являлась парковая зона для знати эпохи барокко. Однако прекрасная возможность была упущена, и новые здания никак не повлияли на общий вид города. Новой Вены нет, а есть только новые типы зданий в прежней Вене». Описывая рабочие дома, автор употребил слово «казармы», не забыв, однако, отметить наличие в них удобств, что на тот момент представлялось гораздо более актуальным, чем декор.
В начале своей деятельности демократические власти Австрии обеспечивали работой всех более или менее способных специалистов. Члены Архитектурного общества вставали в очередь, иногда получая по несколько заказов одновременно. Строительная лихорадка захватила большие территории, но, как всякий ажиотаж, не предусматривала единого плана. Тем не менее уже к 1930-м годам 65 тысяч рабочих семей жили в отдельных квартирах, каждая их которых имела спальню, гостиную, ванную, небольшую кухню с агрегатом, отдаленно напоминавшим современную посудомоечную машину. В то же время в типовых домах не было лифтов, поэтому, учитывая усталость от физической работы, отсутствие прислуги и высоту зданий, возводившихся в 6–8 этажей, жильцам приходилось туго. Однако аккуратным домохозяйкам пеший подъем казался меньшим злом по сравнению с отопительными приборами – примитивными железными печками, для которых требовался кокс, лишавший дом чистоты и уюта.
Карл-Маркс-гоф в Хейлигенштадте
Гораздо более удачным не только в бытовом, но и в художественном отношении стал Карл-Маркс-гоф в Хейлигенштадте. Гигантский (5 тысяч квартир), раскрашенный в яркие цвета (синий, желтый, розовый, густо-красный), он, несмотря на название, являлся одним зданием, составленным из похожих друг на друга корпусов. Их передние и задние фасады выходили на две улицы, где решено было сохранить сельско-промышленный пейзаж: заброшенные фабрики, пустыри, низкие старые дома. Неожиданный успех «двора Карла Маркса» превзошел все ожидания. Домом, построенным для бедноты, любовались состоятельные венцы; особенно живописным представлялся вид с Большой вышки, как местные именовали ближайшую гору.
Венский «небоскреб» не теряет привлекательности рядом с Хофбургом и зданием Совета министров
К сожалению тех, кто увлекался новым искусством, в центре города не появился ни один из двух больших домов с дешевыми квартирами, проекты которых были заказаны и полностью готовы. Вопрос, быть или не быть такой постройке в средневековом центре долго и бурно обсуждался на заседаниях коммунального управления. Видя, что члены этого учреждения слишком увлеклись дискуссиями, власти передали план акционерному обществу, продвинувшему дело дальше разговоров. Дом, получивший название «небоскреб», расположился на Херренгассе. Противоположная сторона переулка состояла исключительно из дворцовых фасадов эпохи барокко. Отлично выполненное технически здание признали удачным и с художественной стороны, поскольку строители, помня об исторической ценности района, не стали увлекаться масштабами. Изящный декор нижних этажей отвлекал взгляд от верхних, хотя вершину трудно было заметить из-за своеобразной конструкции: здание сужалось кверху по принципу террасы. Зато с террас верхних этажей открывалась картина старого города с его острыми шпилями, куполами барочных церквей, покатыми крышами жилых домов. Даже сегодня отсюда хорошо видны окраины Вены. К югу и западу море строений простирается до самых гор, а в противоположной стороне раскинулся полноводный Дунай, теперь не лежащая вдалеке река, а водная магистраль, относящаяся непосредственно к Вене.
