Елена Грицак - Эльзас и Страсбург
В сентябре 1681 года, когда власти Страсбурга во избежание неприятностей решили покориться войскам Людовика XIV, город утратил вольность, став французской провинцией. Однако французы, вопреки ожиданиям, не доставили горожанам особых неприятностей. Кроме некоторых привилегий, они утратили артиллерию, милицию и должны были разместить у себя гарнизон. Впрочем, последнее оказалось меньшим из зол, поскольку захватчики привнесли в жизнь бюргерского городка парижский блеск. Одним из них был кардинал Арман Гастон де Рохан-Субиз, побочный сын Людовика XIV, изысканный аристократ из Бретани, епископ Страсбурга с 1704 года. Член одной из самых благородных фамилий королевства, он построил для себя дворец по образцу парижского отеля, как в столице Франции называли особый тип городского особняка, который служил летней резиденцией знати, не желавшей выезжать из города. В таких домах отдыхали без особой роскоши, пышности и помпезности, свойственной королевским дворцам.
Обычно отели прятались в глубине сада и имели множество уютных комнат – гостиных, залов, будуаров, спален различного назначения, – расположенных свободно, подчас ассиметрично, украшенных дорого, но с тонким вкусом. Во второй половине XVII века, когда избыточный декор вышел из моды, формы парижских отелей стали строже, а на смену криволинейным очертаниям пришли прямые линии. Именно таким пожелал видеть свой дворец кардинал Рохан. Его просторный дом, по обыкновению, стоял посреди парка. Аккуратно подстриженные деревья не скрывали от посторонних глаз элегантного, чисто классического фасада с коринфскими колоннами, фронтоном и непременной для этого стиля террасой. Сегодня дворец Рохана – признанный шедевр старинной архитектуры – является музеем. В нем располагаются уже не относящиеся к церкви учреждения: Археологический музей, Музей декоративного искусства и Музей изобразительных искусств. В картинной галерее дворца на простенке у камина в Епископском салоне можно увидеть копию портрета самого кардинала.
Из окон собора дворец Рохана смотрится по-королевски, хотя в самом деле является домом священника
Правом бургграфа было получение некоторых пошлин, например сборов с мечей в ножнах, которые выносились на рынок для продажи, с растительного масла, орехов, местных и привезенных издалека плодов. С товаров, привозимых на кораблях из Кёльна или, как указывало законодательство, «откуда бы то ни было», пошлину получал телонеарий. В старом Страсбурге не облагались пошлиной такие товары, как уголь и пенька. Никто не платил за продажу рогож, циновок, чаш и кружек, кур, гусей, яиц, лука, капусты и других овощей, если доход составлял меньше 5 солидов. От денежного сбора освобождались купцы, проходившие через город со своим грузом, ничего не продав и не купив. Такие же правила действовали и в отношении работников, прикрепленных к церкви, которые продавали вещи, сделанные своими руками, или овощи, выращенные на личном огороде. Как видно из закона, гражданину вольного Страсбурга не составляло труда заняться предпринимательством, требовались только средства и поддержка сограждан: «Всякий горожанин, пожелавший выстроить мельницу, пусть заручится согласием горожан и спросит разрешения у бургграфа. Заручившись тем и другим, пусть даст он бургграфу одну золотую монету».
Отдельный, 58-й пункт права был посвящен уходу за городскими мостами: «Также обязанность телонеария строить настолько прочно все мосты нового города, сколько их будет нужно. Бургграфу же поручены все мосты старого города. Переправы через реку должны быть такими, чтобы всякий мог безопасно проехать по ним со своими повозками и вьючными животными. Если же из-за старости, слишком большой изношенности или какой-либо неисправности моста кто-либо потерпит ущерб, то телонеарий или бургграф должны каждый по своей части его возместить».
О значимости средневекового Страсбурга говорило его право чеканить собственные деньги. За этим в городе следил один из высших чиновников – магистр монеты, обязанный, помимо прочего, судить фальшивомонетчиков. Его власть распространялась по всему Эльзасу без какого-либо препятствия со стороны местных судей. Закон разрешал «чеканить денарии в одном помещении, около рыбаков, чтобы все взаимно видели работу рук своих. Никто, кроме людей, зависимых от церкви, не должен делать денарии. Всякий желающий получить право монетчика пусть даст епископу половину марки золотом, магистру – золотые монеты в 5 денариев, мастерам-монетчикам же пусть достанется от него 20 солидов тяжелой (полновесной) монеты».
С уходом из Галлии римлян ушли в прошлое почти все достижения античности, включая такие полезные, как общественная гигиена. Варварские короли слишком мало интересовались санитарным состоянием своих городов. Лишь эпидемии, уменьшавшие и без того не большое население Европы, заставили людей задуматься о чистоте – сначала личной, а затем и всякой другой.
Рыцари-крестоносцы ввели в обиход регулярное купание в домашних ваннах или городских банях, где вплоть до XV века женщины и мужчины мылись вместе, несмотря на возмущение духовенства. Зачастую города росли за счет крестьян, которые прибывали на новое место жительства вместе с деревенским скарбом, птицей и скотом. Гуси, утки, овцы, свиньи бродили по узким кривым переулкам, прибавляя кучки к грудам бытовых отбросов: до соответствующих указаний горожане выливали помои за порог или прямо из окон. Пионерами общественной гигиены стали власти германского Нюрнберга, запретившие своим бюргерам «выпускать на улицы свиней, дабы они не гадили и не портили воздух». Старейшины Страсбурга поддержали инициативу коллег правилом, гласившим, что «никакой хозяин не может вываливать навоз или отбросы перед своим домом, если не желает немедленно их вывезти. Сваливать мусор надлежит в предназначенных для того местах, а именно: около мясных ларей, также около Святого Стефана, и также около колодца на конном рынке, и подле места, называемого Гевирке. Никто не должен иметь в городе свиней, если не поручит их пастуху, а тот должен выгуливать животных в определенном месте у городских ворот, именуемых Валлемануз».
Обитатели вольного Страсбурга формально были свободны от власти императора и епископа, но при отсутствии повинностей и податей им все же вменялись обязанности (в средневековой традиции – права), которые нашли отражение в законе: «Если же император или король вступит в город, его лошади размещаются всюду. Когда город посетит епископ, его лошади должны быть размещены в господской конюшне, которая начинается от странно-приимного дома и идет по окружности стены до сада епископа. Если епископ будет иметь больше лошадей, то шультгейс разместит их по домам, где обычно находятся пристанища для пришлых людей».
В старину путник, особенно богомолец, был легкой добычей; после тягот долгой дороги, капризов погоды и разбойников его несчастьем становилась людская корысть, в большей степени исходившая от трактирщиков. Употребляя во зло христианские добродетели пилигримов, они подстерегали их у мостов и на перекрестках, чтобы, заманив к себе в заведение, всучить смертельно усталому человеку вчерашнюю похлебку, прелое сено, слепого осла или беззубую лошадь за несуразную цену. Страсбургское право запрещало хозяевам гостиниц как обвешивать и обсчитывать богомольцев, так и задерживать их силой, заставляя платить за еду и ночлег особую цену. По закону двери странноприимных заведений города были распахнуты до вечернего удара колокола, но и после того трактирщик не мог отказать страннику в гостеприимстве.
Конечно, эти меры касались всех гостей города, но за обиду, нанесенную пилигриму, человеку благочестивому и в силу своей цели беззащитному, наказание было строже. Пристанищем более надежным и потому переполненным, служил странноприимный дом (госпиталь), роль которого в Страсбурге выполняла вышеупомянутая больница. Создание и содержание таких заведений являлось заботой церкви. Прием гостей по обычаю, возникшему в пору Крестовых походов, был связан с желанием вершить добрые дела: хозяева мыли странникам ноги, сытно кормили, укладывали спать в дортуарах (общих спальнях) на чистое белье, под одеялами, утром давая на дорогу еду или мелкую монетку.
Нынешние законодатели Страсбурга предпочитают заседать в средневековых постройках
В церковном хозяйстве Страсбурга, согласно законодательству, ежегодно в течение 5 дней трудились все горожане, кроме монетчиков, отнесенных к людям церкви, 12 кожевников, всех седельников, 4 перчаточников и стольких же пекарей, 8 сапожников, а также всех кузнецов, плотников, мясников и бочаров винных бочек. В посевной сезон шультгейсу надлежало послать на епископский двор, находившийся внутри города, 13 быков для плугов и лошадь, на которой магистр возил семена в поле. Он же обязывался предоставить 12 свиней и 2 боровов – одного для нужд епископа, второго для нужд горожан. Помощь в уборке урожая – денежную или рабочими руками – епископу оказывали все представители городской власти. Кроме выплаты нескольких монет, судьи и глашатаи должны были стеречь его хлеб в течение всей жатвы.
