Мифы Тропической и Южной Африки - Ирина Татаровская
Семья бушменов. Южная Африка.
Wellcome Collection
Необходимо отметить, что из-за деятельности миссионеров пострадало не только устное наследие африканцев, но и некоторые африканские языки. Например, язык лингала[3] не обязан своим существованием естественному речевому сообществу. Лингвоним лингала является неологизмом, детищем католических миссионеров Конгрегации Святого Духа под защитой Непорочного Сердца Пресвятой Девы Марии. Он появился на рубеже XX века и постепенно утвердился благодаря многочисленным публикациям протестантских и католических миссионеров, которые стремились сделать его языком церкви и образования. Языки лингала, «улучшенный» миссионерами, и лингала, на котором говорят народы Конго, развивались параллельно. Прескриптивизм был одной из главных идеологий колониальных властей в Конго.
Несмотря на то что степень воздействия на язык разными миссионерами менялась от случая к случаю, прескриптивизм всегда оставался ключевым правилом даже там, где меньше всего можно было ожидать. В частности, католический миссионер Густав Хулстарт[4] дважды получил звание почетного доктора за свои лингвистические труды. Во введении к «Грамматике языка ломонго» он признавал, что допустил много отклонений от принятого описательного метода, но «пусть люди науки простят это, понимая практическую сторону дела, от которой миссионер не может полностью отказаться»[5]. Таким образом, некоторые африканские языки были сфабрикованы и адаптированы колонизаторами для своих нужд.
В XIX веке известное распространение в африканистике получила хамитская теория, созданная немецким лингвистом Карлом Майнхофом[6]. В основе своей она имела расистскую идеологию, ее обоснованием занимались этнографы, антропологи и лингвисты. Согласно хамитской теории, все культурные достижения африканцев приписывались хамитам, которые якобы сыграли цивилизаторскую роль по отношению к народам негроидной расы. Карл Майнхоф выдвинул следующие положения: хамиты представляют собой группу светлокожих пришельцев, которые вторглись в Африку с севера и образовали целый ряд государств; вся культура народов банту обязана своим происхождением творческому воздействию хамитов. Несмотря на то что некоторые ученые были не согласны с утверждениями немецкого лингвиста и приводили неопровержимые доказательства несостоятельности этой теории, Карл Майнхоф до конца жизни был предан своим убеждениям и имел последователей. В одной из последних работ он писал: «Грамматика банту создана сильной волей могущественного народа, который подчинил Центральную и Южную Африку своей мысли, своей воле»[7]. Его теория получила наибольший отклик в этнографии. Одним из ярых пропагандистов хамитской теории был немецкий антрополог Гюнтер Шпаннаус. В своей диссертации он утверждал: «Африка — это континент переселений народов. На путях больших переселений лежат государственные образования, нанизанные как жемчуг на нитке. Но даже и те государства, которые находятся в стороне от этих путей, вроде Дагомеи и Бенина, пронизаны чуждыми элементами слоя завоевателей. В большинстве государств Африки, от Судана и Абиссинии на севере до Баротсе и Мономотапа на юге, господствующий слой принадлежит или принадлежал к светлому, сходному с европейским элементу Африки, который мы обозначаем хамитами. В большинстве случаев этот господствующий слой хозяйственно должен быть причислен к скотоводам и лучше всего связывается с понятием о хамитском культурном типе»[8]. В разных вариантах эта теория была изложена в работах этнографов Л. Фробениуса, В. Шмидта, Ф. фон Лушана, Э. Зелигманна и многих других. В XX веке хамитскую теорию признали ложной. Было доказано, что хамитов как особой группы народов или языков не существует. Антропологического понятия хамитов так же нет, как нет и особой хамитской группы языков.
Хамитская теория не обошла стороной фольклор африканских народов. Известный немецкий этнограф Лео Фробениус[9] под впечатлением от путешествия по Африке (1907–1909 гг.) написал книгу «Типы культуры Западного Судана», в которой привел образцы героического эпоса сонинке[10], назвав их рыцарскими сказаниями. Ученый настолько исправил оригинальный фольклорный текст, что он стал походить на рыцарские сказания средневековой Европы. В его варианте появляются прекрасная дама, отважный герой, совершающий ради нее подвиги, и певец с чертами трубадура. Свой вольный перевод он оправдывал тем, что эпическое предание сонинке не африканского происхождения, а привнесенное извне. Лео Фробениус был одним из первых европейских ученых, кто записал предание народов манден «Сундьята». Это героический эпос, рассказывающий о подвигах героя Сундьяты Кейты — основателя империи Мали. В произведении изображены реальные события, которые происходили в середине XIII века на территории древнего государства. В изложении Лео Фробениуса это скорее вольный литературный пересказ, далекий от устного оригинала. Героический эпос у него превращается в сказку, в которой перечисляются подвиги великого охотника и мага Сундьяты с царем-кузнецом и колдуном Сумаоро. Более того, дальнейшие завоевания Сундьяты, приведшие к расширению государства и созданию могущественной державы, по версии Лео Фробениуса, были вызваны стремлением Сундьяты отомстить за нанесенные ему в детстве оскорбления. В современное время героический эпос «Сундьята» имеет статус национальной мифологии Республик Мали, Гамбии, Сенегала и Гвинеи. Его проходят на уроках истории в начальной школе.
Воин амхара. Рисунок Э. П. д’Авенна.
The New York Public Library Digital Collection
Изучение африканского наследия в XX веке породило новые идейные течения. В 1930-е годы в среде обучавшихся во Франции антильских и африканских студентов появился негритюд[11]. Это культурно-философская и идейно-политическая доктрина, в основе которой лежит утверждение об исключительности негро-африканской цивилизации. Основоположниками течения являются сенегалец Леопольд Седар Сенгор (1906–2001), мартиниканец Эме-Фернан-Давид Сезер (1913–2008) и гвианец Леон-Гонтран Дамас (1912–1978). Негритюд затрагивал все сферы жизни африканцев. Многочисленные дискуссии последователей не обошли стороной мифологию и фольклор. Эта идеология была во многом ориентирована на устное наследие африканцев. Известный российский африканист и фольклорист Елена Семеновна Котляр дает верную оценку влияния негритюда на фольклор африканских народов. Она пишет: «Попытки сторонников теории “негритюда” представить африканский фольклор как особое явление, выражающее исключительность духовного и психического склада африканцев, не способствуют объективному пониманию материала. При этом понятие национального своеобразия африканской культуры толкуется превратно. Из всего богатства африканского устного творчества извлекаются только его консервативные, религиозно-мистические
