Другая история русского искусства - Алексей Алексеевич Бобриков
994
Это путь, ведущий к «Купанию красного коня», где вместе с почти иконным колоритом возникнет и почти иконный символизм, подобный символизму позднего Рериха. Об этом речь будет идти в заключительной главе.
995
Собственно, ткани, костюмы, украшения и есть главный сюжет позднего Бакста — может быть, и не только позднего.
996
Борис Асафьев считает Бакста просто модным художником типа Константина Маковского, костюмером, отказывая ему в какой-либо эстетической дистанции и иронии: «Даже проявления эротического у Бакста не углублены, как у Сомова, интеллектуальной иронией» (Б. Асафьев. Русская живопись. Мысли и думы. М., 2004. С. 155). По сравнению с Маковским «эта бакстовская маскарадность, понятно, всестороннее, бакстовский вкус (в сущности, не тонкий) культурнее, изобретательность безмерно богаче <…> но сущность та же» (Там же).
997
Яркие локальные краски весьма характеры для Сомова 1910-х годов. Исчезают мягкие тональные переходы. Броско сопоставление алого в одежде женщины с «купоросной» зеленью стены дома (Журавлева Е. В. Константин Андреевич Сомов. М., 1980. С. 207).
998
Он, дотоле случайно выхватывавший быт, теперь гутирует, по рецепту Ядра («Мира искусства») его тонкости: жеманность и лубочная чувственность (от Сомова) сплетается в нем с пониманием в духе Островского русского уютно-коробочного быта (Петров-Водкин К. С. Цит. по: Турков А. М. Б. М. Кустодиев. М., 1986. С. 83).
999
Лебедева В. Е. Борис Михайлович Кустодиев. Живопись. Рисунок. Театр. Книги. Эстамп. М., 1966. С. 31.
1000
Из-за этой окончательности формулировки пародийную энциклопедию Кустодиева совершенно серьезно воспринимали при нэпе (а потом в брежневские 70-е годы) как «Россию, которую мы потеряли».
1001
Можно предположить — в качестве версии, — что (если бы не революция) и большинство других бывших сентименталистов и романтиков, прошедших через символизм, пришли бы к созданию иконного стиля.
