Хуан Бассегода Нонель - Антонио Гауди
В начальной стадии проектирования подвал предназначался для размещения конюшни и экипажей. При увеличении популярности нового транспортного средства — автомобиля — полуподвал был переделан под гараж с въездом и выездом по пандусам. Когда один из квартиросъемщиков приобрел огромный «Роллс-Ройс», выяснилось, что радиус кривизны рампы слишком мал для этой машины. Тогда Гауди убрал одну из опор, заменив ее, как обычно, сложной системой арок и консолей, что, разумеется, потребовало сложных конструктивных расчетов, осуществленных Хайме Байо и Каналетой.
Нижняя часть фасадной стены, стоящая на криволинейной балке, поддержанной опорами, зрительно изогнувшимися под ее тяжестью, облицована камнем из Гаррафа, верхняя выложена из известняка[40]. Опорные балки запрятаны в глубину, а каменные арки перед ними поддержаны не только стойками, но и стальными угольниками, выступающими консольно. Уже после установки каменных блоков по всему фасаду Гауди распорядился поправить в ряде мест поверхность блоков, чтобы достичь желаемой четкости волнистых очертаний выступов и ниш. В нескольких точках дополнительная стеска камня была столь значительной, что обнажились стальные крепления, и это привело к необходимости установки каменных «пробок». Из-за окисления металла под воздействием известкового раствора каменные заделки оказались непрочными, и их пришлось потом заменить портландцементом с тщательной последующей обработкой поверхности[41].
Некоторая монотонность пластики фасада при всей его сложности идеально компенсирована удивительной по красоте и изысканности форм системой балконных ограждений. Первые из них выполнялись под руководством Гауди в мастерских Бадиа, где архитектор проводил целые вечера, лично корректируя изготовление сложных «болванок». Некоторые из ограждений спроектированы Хухолем при постоянных консультациях с Гауди. Все детали дома Мила́ проработаны Гауди и Хухолем с чрезвычайной тщательностью, но наибольшую, почти легендарную известность приобрел фантастический «сад скульптур» на крышах дома.
Над последней конструкцией перекрытия Гауди возвел обычный Для себя чердак — перегородчатые кирпичные арки, повторяющие форму висячей цепи. Поскольку из-за сложности плана пролеты между арками не одинаковы, то и арки все разные — и пролетом, и высотой стрелы подъема[42]. Для достижения большей связности конструкции на уровне замкового камня все арки соединены между собой извивающейся продольной балкой из трех рядов кирпича[43].
Плоская кровля над арками чердака имеет ступенчатый характер — в соответствии с колебаниями высот между арками. Чердаки по периметру окружены мансардными комнатами с окнами-люкарнами в ограждающей кирпичной стене. В отличие от других построек мастера здесь между обрезом кровли и стеной мансарды сделан широкий проход, позволяющий обойти всю кровлю по периметру вдоль отклоненных стен[44]. Обходной путь проведен под четырьмя куполами заостренных очертаний и многократно дублирован «тропинками» и трапами между архитектурно-скульптурными группами выходов из лестниц, дымовых труб и вентшахт.
Выходы из лестниц заключены в своды, внутри которых проведены винтовые лестницы, выводящие с чердака на кровлю[45]. Этих выходов шесть — три пары подобных друг другу форм, спиралевидных, «палаточных», многофацеточных. Если биоморфизм куполов абстрактен, то ассоциативность форм, приданных вентиляционным шахтам и трубам, с обликом сказочных персонажей носит совершенно открытый характер. Благодаря сложности переходов по горизонтали и вертикали каменный «зверинец» на крыше дома Мила́ развертывается перед глазами в бесконечном множестве ракурсов, повторность некоторых форм усложняет восприятие дистанций, и «архитектурная прогулка» приобрела здесь обрамление, не уступающее Парку Гуэль своим богатством при концентрации впечатлений на значительно меньшей площади.
Весь объем, занятый чердаком и скульптурными деталями крыши, вырос выше линии регулирования застройки, что вызвало письмо муниципалитета владельцу, требовавшее или разобрать незаконную надстройку, или узаконить ее, заплатив огромный штраф 100 тыс. песет. Это было в 1908 г. Однако уже в следующем году муниципальная комиссия по развитию Барселоны пришла к выводу, что здание «имеет монументальный характер, что позволяет сделать для него исключение из общего правила».
Облик дома Мила́ навязывает ассоциацию с каким-то сложным скальным образованием, и потому «расшифровкой» образа для Каменоломни, которым якобы вдохновлялся Гауди, занимались едва ли не с начала строительства. Называют и утесы поблизости от родного селения архитектора, и горы в районе Сант Фелиу де Кодинес, и скалы в русле потока Перейс на севере острова Мальорка. Выраставший на улице Грасиа дом вызывал вполне естественный интерес барселонцев, обрастал множеством анекдотов и карикатур. Важно отметить, что, как всегда у Гауди, иррациональность формального решения сугубо иллюзорна и дом Мила́ — совершенно рационалистическое сооружение.
Основным средством коммуникации по вертикали являются лифты, тогда как лестницы носят пожарный и служебный характер. Дом сразу же возводился с системой горячего водяного обогрева. Вокруг полуподвала идет проходной туннель, по которому проложены все инженерные коммуникации…
Оставаясь в частном владении, дом Мила́ претерпел немало переделок, хотя и мелких, но существенно исказивших его внутреннюю структуру; лишь часть бельэтажа была после реставрации в 1980 г. отдана под выставку искусств, тогда как остальная его часть занята игорным домом; во многих квартирах осуществлена перепланировка; оригинальное оформление интерьеров сохранилось лишь в немногих помещениях.
В последнее время крепнут надежды на то, что здание будет приобретено государством и использовано таким образом, чтобы полностью восстановить проект Гауди и открыть все помещения дома для свободного осмотра.
Творческие принципы Гауди
Прежде чем завершить характеристику деятельности архитектора рассказом о храме Святого Семейства, который является и своеобразной «энциклопедией» Гауди, и делом его жизни, и, наконец, своего рода творческим завещанием, целесообразно остановиться на «кредо» мастера. Поскольку он не оставил практически ни строчки самоанализа, принципы творчества Гауди приходится реконструировать по отдельным, сугубо фрагментарным свидетельствам — просто «вывести» их из построек невозможно, так как свобода их истолкования чрезмерно велика. Архитекторы всех эпох создавали объемно-пространственные композиции, используя преимущественно прямые линии, плоскости, треугольники, окружности и сферы — целиком и отдельными элементами[46]. Лишь в редких случаях кривые вплетались в ансамбль как дань иррационально-чувственному началу. Архитекторы всегда черпали вдохновение из природы, но не путем копирования ее форм, а через посредство геометрических абстракций.
Особенная заслуга Гауди заключается в том, что он сумел извлечь из природного окружения и ввести в мир архитектуры ряд форм, мимо которых проходили поколения зодчих. Гауди обратил особое внимание на гиперболические параболоиды и их сечения, гиперболоиды и геликоиды. Образование этих форм достаточно незамысловато — проще их наименований. Известно, что гиперболический параболоид образуется при скольжении прямой по двум другим — непараллельным — прямым в пространстве и плоскость фактически представляет собой частный случай этой геометрической пространственной фигуры: направляющие оказываются строго параллельны между собой. Аналогичным образом получается и гиперболоид: хотя это прежде всего тело, образуемое вращением гиперболы вокруг оси, его можно получить и вращением вокруг той же оси наклонной прямой линии[47]. Наконец, геликоид без труда образуется при помощи вращения отрезка вокруг оси, если одновременно отрезок перемещается вдоль оси.
Гауди избрал именно эти пространственные формы в качестве основных «кирпичей» своей геометрии архитектурного формообразования. Мастер не мог использовать эти абстрагированные формы в чистом виде, изымая их из природного окружения, где они всегда фактурны — покрыты цветом и растительностью или камнями; заметим, что пространственный промежуток между двумя холмами всегда имеет форму гиперболического параболоида, хотя и не воспринимается таковым, как правило. Поэтому-то, заимствовав у природы геометрический принцип, Гауди затем покрывал его естественным декором[48]. Так, на фасаде Рождества храма Саграда Фамилиа, колокольни которого представляют собой правильные параболоиды, тщательно воспроизведено более ста видов животных и столько же растений. Это «простое» воспроизведение природы, «незамысловатое» подражание ей стали фактически подлинной революцией в архитектуре, осуществленной одним человеком — без манифестов и лозунгов.
