Константин Залесский - Семнадцать мгновений весны. Кривое зеркало Третьего рейха
О других делах Штирлица упоминает оберштурмбаннфюрер СС Айсман в разговоре с Мюллером (3-я серия): «Я знаю Штирлица восемь лет, я был с ним в Испании, а под Смоленском видел его под бомбами: он высечен из кремня и стали». Кроме того, указывается, что он был в Кракове и предотвратил взрыв города. Учитывая, что никакой более конкретной информации в фильме не содержится, можно это просто принять к сведению — мало ли что там мог делать разведчик!
Тайная государственная полиция — гестапоТакже несколько подробнее остановимся и на другом управлении, сотрудники которого являются главными противниками нашего разведчика, — на IV управлении РСХА: гестапо или тайной государственной полиции. (Причем именно в таком написании. В 8-й серии «Мгновений» Мюллер держит в руках бланк с грифом «Государственная тайная полиция», что неправильно. В принципе, это мелочь — но все же.)
Тайная государственная полиция/гестапо (Geheime Statspolizei/Gestapo) стало, наверное, наиболее известным из всех структурных подразделений Главного управления имперской безопасности. Именно с деятельностью гестапо чаще всего ассоциируется вся работа РСХА. Гестапо было главным инструментом политического террора, борьбы с инакомыслием в Третьем рейхе. И оно было самым многочисленным управлением, имевшим разветвленную структуру местных организаций. Гестапо обладало наиболее многочисленным аппаратом. По показаниям Шелленберга, общее число сотрудников как в центральных органах, так и местных отделениях гестапо составляло от 40 до 46 тысяч человек. Правда, если учесть, что они были поделены между центральным аппаратом, 21 главным отделением (которым подчинялось порядка 150 внешних команд), 39 отделениями и 71 комиссариатом гестапо и пограничной полиции, то выходит не так много.
В начале 1945 года центральный аппарат гестапо был более компактным, чем в начале войны. Его структура сформировалась в 1944 году в ходе крупномасштабной реорганизации. Наиболее важными вопросами в гестапо занималась управленческая группа А — политические противники, саботаж, служба охраны, делившаяся в 1945 году на шесть отделов: IV А1 — оппозиция, IV А2 — борьба с саботажем, IV A3 — контрразведка, IV A4 — идеологические противники, IV А5 — особые случаи, IV А6 — картотека, документация, превентивные аресты.
Управленческая группа В состояла из четырех отделов: IV В1 — Западные и Северные области, IV В2 — Восточные и Юго-Восточные области, IV ВЗ — Южные области, IV В4 — паспортная и заграничная службы.
Другие группы были не особенно важны и занимались, в основном, вспомогательными вопросами. Например, управленческая группа Е, которая стала трамплином для Вальтера Шелленберга, занималась контрразведкой — до того как ее поглотила управленческая группа А.
В 1943 году после передачи в ведение гестапо пограничной охраны в составе IV управления была сформирована управленческая группа F, делившаяся на два реферата: IV F1 (пограничная полиция) и IV F2 (бюро паспортов). То есть пограничная служба находилась в подчинении гестапо, и Штирлиц при подготовке «окон» на границе должен был иметь дело не с абстрактным «лейтенантом с заставы», а с подчиненными Генриха Мюллера. Из фильма же следует, что пограничными заставами ведали военнослужащие вермахта — некий аналог советских пограничных войск (хотя и в СССР пограничные войска находились в ведении органов государственной безопасности). О том, какую на самом деле форму они должны были носить, мы остановимся ниже — в соответствующей главе.
А вот чем гестапо занималось довольно плотно, так это радиограммами. Сразу же приходят на ум слова Штирлица, сказанные Шелленбергу в 6-й серии: «Я охочусь за этим передатчиком восемь месяцев, а дело отдают Рольфу, который также понимает в радиоиграх, как заяц в геометрии». Однако Штирлиц погрешил против правды. Радиоиграми в РСХА занималось именно гестапо, конкретно реферат IV А 26, а отвечал за них гауптштурмфюрер СС Хорст Копков. И сотрудники гестапо добились на этом поприще определенных успехов. В 1942 года и до конца войны этой службой было проведено около 110 блоков радиоигр с СССР. «Радиоигры проводились с большим успехом. Во всяком случае, Советы до последнего не замечали, что получают дезинформацию. После войны они даже в собственной стране искали предателей, поскольку не могли поверить, что их агенты были выслежены благодаря шпионской технике противника. Вальтер Шелленберг сообщает в своих мемуарах, что из-за большого потока дезинформации Советы вынуждены были постоянно менять коды и агентов».[6] Так что, судя по всему, Рольф хорошо разбирался в радиоиграх и отнимать у него русскую пианистку было совершенно без надобности.
Сеть местных организаций гестапо опутывала всю территории рейха. Существовало несколько основных видов местных организаций: главные отделения гестапо (Staatspolizeileitstellen), отделения гестапо (Staatspolizeistellen), а также комиссариаты гестапо и пограничной полиции (Stapo-Grenzpolizei-Kommissariate). Нам интересны прежде всего те учреждения, которые располагались в Берлине, — те самые «районные отделения гестапо», которые организовывали захват Кэт, а после ее побега — охоту за ней.
Берлин контролировался главным отделением гестапо, расположенным по адресу: Грюнер-штрассе, 12. Главному отделению были подведомственны — Большой Берлин и берлинская провинция, марка Бранденбург, правительственный район Потсдама и Франкфурт-на-Одере (в двух последних действовали подчиненные главному отделению собственные отделения гестапо), кроме того, в ведении отделения был отдел пограничной полиции в аэропорте «Берлин — Темпельхоф». В описываемый период главное отделение возглавлял штандартенфюрер СС Вильгельм Бок.
В фильме обращает на себя внимание, что большинство следователей гестапо — Айсман, Холтофф, Рольф — в довольно значительных чинах. Их называют оберштурмбанфюрерами и штурмбанфюрерами, что соответствует по немецкой «Табели о рангах» подполковникам и майорам (также штурмбаннфюрером является и начальник «районного отделения гестапо», допрашивавший Кэт под видом страхового агента). Не говоря уже об адъютантах Мюллера Шольце и Биттнере, которые являются штандартенфюрерами, как и Штирлиц. Возможно, такая политика в области присвоения чинов и характерна для советских спецслужб, но в Германии звания присваивали крайне скупо и дослужиться до штандартенфюрера в центральном аппарате, не заняв высокой руководящей должности, было практически не возможно.
Гестапо было не такой уж всесильной службой, как это показано в фильме. Так, например, оно категорически не могло арестовать шофера Бормана. То, что этот шофер носит знаки различия СС, вполне возможно — часто шоферов для руководства партии ранга Бормана поставляла Имперская служба безопасности. Однако, несмотря на похожесть названий, эта служба, руководимая группенфюрером СС Раттенхубером, никакого отношения ни к гестапо, ни к Главному управлению имперской безопасности не имела. Хотя формально она подчинялась все тому же рейхсфюреру СС, фактически даже Генрих Гиммлер не мог вмешиваться в ее работу — Имперская служба безопасности охраняла непосредственно Гитлера (и нескольких других руководителей рейха) и получала приказы лично от него. Взять и просто так арестовать шофера Бормана, чтобы получить интересующую информацию, Мюллер возможности не имел, требовалась как минимум санкция самого Бормана. Что же касается фразы Штирлица, сказанной Мюллеру в 11-й серии, что «второй шофер Бормана завербован через гестапо Шелленбергом», то она содержит сразу несколько фактических ошибок. Во-первых, гестапо не могло его завербовать: он был либо членом СС, а их гестапо, подчиненное рейхсфюреру СС, естественно, не вербовало. А во-вторых, Шелленберг завербовать кого-то «через гестапо» не мог, впрочем, он вообще не стал бы вербовать шофера Бормана — это была не его компетенция и на этом можно было серьезно обжечься. Несколько позже в той же серии вопрос о шофере вновь всплывает, теперь когда Штирлиц докладывает Мюллеру о своем разговоре с рейхслейтером. По словам Штирлица, Борман сказал, что шофер сломался после пыток в подвалах и он ему не может больше верить. И затем добавил: шофер — отработанный материал. И опять данная ситуация, скорее, характерна для советской системы 1930–1940-х годов, когда органы госбезопасности могли арестовывать кого угодно. В Германии подобное было просто не возможно, а ревниво следившие за своими прерогативами и не терпевшие чьего-либо вмешательства в свою компетенцию высшие руководители (и в первую очередь Борман) ни в коем случае не потерпели бы подобного самоуправства со стороны гестапо. Разразился бы грандиозный скандал, Гиммлер получил бы выволочку и в очередной бы раз заклялся вмешиваться в дела партии. Правда, скорее, ничего бы не произошло вообще: Мюллер абсолютно четко представлял, что ему можно, а чего нельзя, и никогда не выходил за четко очерченные рамки своей компетенции.
