ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 2 (Русское советское искусство) - Луначарский Анатолий Васильевич
С 1919 года состоит членом художественного совета Государственного Малого театра, где в течение пяти лет руководил художественной стороной постановок.
Мы поздравляем Игоря Эммаиуиловича Грабаря с его плодотворной 40–летней деятельностью, уверенные, что как художник, писатель и организатор он еще много послужит нашей обновленной культуре.
(Впервые — «Красная Ннва», 1929, № 49. Печатается по тексту кн.: Луначарский А. В. Об изобразительном искусстве, т. 2. М., 1907, с. 248— 251).
Приложение 14 (к статье «Одиннадцатая выставка АХРР»)
По поводу выставки АХР Каждая выставка АХР сызнова ставит или, вернее, проверяет основной вопрос дела служения искусства интересам революции и трудовым массам.
Прежде всего совершенно ясно, что искусство, которое до революции служило путем выставок и музеев сравнительно небольшой прослойке разного рода интеллигенции, в настоящее время должно служить именно массам, должно суметь привлечь именно внимание масс.
АХР доказала такое умение привлечь массы. На всех его выставках, в особенности на той, которая посвящена была живописному обзору, а также на военной выставке, побывало огромное количество посетителей *. Новая выставка ** вновь доказывает особый интерес массового зрителя именно к выставке АХР.
* Луначарский говорит о VIII выставке «Жизнь и быт народов СССР» (1926) и выставке в честь Красной Армии (1928) (см. соответствующие статьи а настоящем томе).
(Примеч. сост.)* См. статью «Одиннадцатая выставка АХРР» и примечания к ней.
(Примеч. сост.)Я не отрицаю этим права на существование более изысканных форм искусства или экспериментальных форм искусства, которые пока могут быть непонятны массам, а потом овладеть ими. Но такого рода художественные формы могут быть допускаемы, а центральное место и особое покровительство со стороны государства и советской общественности должны быть все же сохранены за художественными направлениями, которые умеют подойти к массам.
Обслуживание масс ни в коем случае не должно проходить только через выставки. И надо отметить, что АХР и через свое издательство, во многом еще весьма дефектное, все же нашла широкий сбыт художественных произведений в массы.
Очень важно, чтобы художники АХР, связавшиеся таким образом с массовым зрителем, связались также с организацией такого зрителя или сами приступили к подобной организации. Здесь раскрываются большие перспективы. Уже отчасти начатая вхутеиновцами работа по росписи различных учреждений (казарм, общежитий, клубов, столовых и т. д.), по снабжению передвижными группами картин учреждений, где бывает масса, в особенности, конечно, клубов, столовых, красных уголков и т. д., по организации также широких лотерей, как это уже сделано в Германии, — все это даст хорошее художественное произведение массам, подводя его совсем близко к их повседневной жизни.
Возникает вопрос о том, какой именно стиль живописи (в самом широком определении стиля) необходим для того, чтобы привлечь внимание масс.
Здесь АХР точно доказала, и то же самое подтверждается опытом других художественных направлений, что массы чрезвычайно интересуются идейным, эмоциональным содержанием картины, се темой, даже ее сюжетом.
Болтовня о том, что сюжет не имеет никакого значения в живописи, является результатом той утраты социального интереса к живописи, который характеризует собою упадочную культуру буржуазии и откуда берутся эти модные словечки. Для масс же, жаждущих просвещения, жаждущих выражения их идеалов, их суждений о жизни, сюжет имеет первоклассное значение в живописи, совершенно так же, как в литературе. Но если идейно–эмоциональное содержание образов данного произведения изобразительного искусства для нас существенно важно, то очевидно, что оно должно быть передано чрезвычайно четко, без таких форм стилизации и искажений, которые делают, так сказать, текст картины неудобочитаемым. Вся такая извращающая действительность стилизация представляет собою извращение падающего буржуазного искусства. В нашем массовом быту это, во всяком случае, вредное направление. Оно встречается большими массами трудящихся с отвращением, как встречали бы они книгу, напечатанную нечетким, фантастическим, разбросанным шрифтом.
Из этого, однако, отнюдь не следует, будто под словом реализм надо подразумевать натурализм, приближающийся к раскрашенной фотографии и т. д., не говоря уже о том, что художественное произведение отнюдь не может быть сколком с куска действительности, а должно быть творческим актом, законченной в себе композицией, чего, конечно, добивается и всякий художник–реалист, будь он каким угодно врагом стилизации. Надо отметить, что можно допускать и всякого рода стилизацию, поднятие действительности до монументальности, ее упрощение, как, например, это часто делается в графике, подчинение ее тем или другим композиционным задачам. Не надо думать, что массы под четкостью разумеют действительно точное воспроизведение действительности, как она есть, важно только, чтобы такого рода стилизация не рвала с действительностью, чтобы она не мешала максимальной понятности замысла художника, а скорей, увеличивала бы ее. Я прямо подчеркиваю этот лозунг: стилизация желательна, но такая, которая увеличивает понятность замысла, поднимает эффект, производимый картиной на рядового, неизысканного зрителя, жаждущего усиленных впечатлений.
На выставках АХР все более заметно включение такого рода произведений в основное направление, так сказать, передвижнического реализма.
АХР обвиняют в недостаточном мастерстве.
Надо сказать, однако, что на выставках АХР выставляются и большие мастера и что, кроме того, менее известные мастера растут в АХР. Надо отметить, что ахровцы прекрасно учли упрек в недостаточном мастерстве и всячески стараются поднять в этом отношении уровень своих произведений.
Нет спора о том, что мастерство вообще нужно и что нужно более высокое мастерство, но надо условиться о том, что такое мастерство. Можно мастерски делать фокусы, устремляться исключительно на формальные достижения и добиться мастерства, каким обладают многие французы. Однако я со всей твердостью говорю, что не только для нашего массового зрителя, а, например, и для уж не такого наивного зрителя, как я сам, выставка АХР представляет гораздо большую ценность, чем любой из французских Салонов, которые я посещал и где за формальным мастерством совершенно не шевелится ни одного родственного мне чувства, ни одной близкой и живой идеи, где поэтому все производит впечатление гигантской психологической пустыни, разубранной в шелка и драгоценные камни.
Под мастерством мы должны разуметь умение производить максимальный эффект на зрителя полносочностью изображаемого как в смысле графической красочной передачи элементов картины, так и в смысле композиции ее зрительной и эмоциональной, так, наконец, и в смысле проникновения в психику изображаемых людей (а иногда и животных), в умении выявить затаенные черты сознания. Ведь мы как материалисты понимаем, что нет другого языка для выявления характера людей, чем их внешность, их жест, мимика, их поведение. Все это и должен мастерски схватывать художник. Чем больше это мастерство заостряется на изображении индивидуальности или массы (так или иначе, положительно или отрицательно) жгуче интересных для нас, как строителей социализма и борцов за него, тем более такой мастер будет желанным.
Выставки русских реалистов, примыкающих к группе АХР, посещения Европы отдельными художниками показали, что Европа совсем не так расценивает мнимое отсутствие мастерства у наших реалистов, о котором так много кричат представители наших левых направлений. Наоборот, даже строгая европейская критика и вместе с тем и европейская публика при знали большую свежесть к большую убедительность начинающей господствовать теперь у нас реалистической нашей живописи.
