А Мещеряков - Герои, творцы и хранители японской старины

Мещеряков А Н

Герои, творцы и хранители японской старины

Мещеряков А. Н.

Герои, творцы и хранители японской старины

Аннотация издательства

Книга состоит из девяти очерков и представляет собой исследование развития древней японской культуры через образы мифологических героев, исторических деятелей, поэтов, писателей IV-XI вв. Развернутые литературные биографии несут в себе разнообразные сведения в области истории, литературы, религии, быта древней Японии. Написана в жанре научно-популярного эссе.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие

Ямато Такэру: богатырская реальность образа

Царевич Сётоку: преданный Будде администратор

Поэты "Манъёсю" стихи для общества и общество для стихов

Докё: война и мир двух теократии

Буддийские проповедники: созидатели чуда

Кукай: безупречная каллиграфия эзотерической политики

Сугавара Митидзанэ: трагедия обожествления

Ки-но Цураюки: поэт или стихоплет?

Мурасаки-сикибу: ненапрасный дар

Примечания

Литература

Список ранних японских правителей с указанием девизов правлений

Указатель имен [в данном файле опущен. - aut]

Summary

ПРЕДИСЛОВИЕ

Книга эта представляет собой попытку жизнеописания выдающихся личностей древней и средневековой Японии. Вероятно, каждому из исследователей, работающему в биографическом жанре, хочется помимо общественной значимости своих героев показать, что они представляли собой как люди - кого любили, кого ненавидели, что предпочитали на ужин и как из всех этих "пустяков" вырастает фигура достаточно крупная - различимая и из сегодняшнего дня. К сожалению, во многих случаях мы были лишены такой возможности - наиболее ранние источники редко касаются вопросов, связанных с личными качествами наших "героев". Поэтому некоторые очерки (о Ямато Такэру, Сётоку, Докё) нам пришлось построить не столько как повествование жизнеописательное, сколько как рассказ о времени, в которое довелось жить персонажам книги.

Так же мало биографических сведений сохранилось о поэтах "Манъёсю" и об авторах буддийских легенд. Однако недостаток этих сведений до некоторой степени компенсируется возможностью прочтения собственных произведений авторов - через отображенный в их творчестве мир мы можем увидеть и их самих.

И наконец, источники позволили в заключительной части книги до некоторой степени приблизиться к сбалансированному изложению, включающему в себя рассмотрение психологии личности.

Воссоздание жизни людей древности и средневековья возможно, естественно, лишь на материале письменных свидетельств того времени. Поэтому проблема текста (способов его порождения, функционирования и восприятия) в его отношении к культуре оказалась в книге одной из главных. Некоторые наши утверждения относительно текста высказываются впервые, п поэтому не всегда удалось, возможно, избежать некоторой полемической заостренности. Следует, конечно, иметь в виду, что любая схема любого, в том числе и литературного процесса не может охватить всего многообразия фактов. Поэтому, когда мы пытаемся определить его закономерности, речь может идти лишь о тенденции.

Выбор тех или иных исторических фигур был продиктован следующим: каждый конкретный период мы старались представить личностью, на примере жизни и творчества которой можно было бы с наибольшей достоверностью и полнотой дать изображение культуры данного времени.

Несмотря на определенную самостоятельность очерков, каждый из них занимает свое место в книге, отражая определенный этап в истории развития представлений общества о личности и личности - об обществе и о себе.

За время, о котором ведется рассказ в этой книге, в Японии произошло множество самых разнообразных событий. Для нас, далеких потомков, возможно, самым главным из них было формирование культуры, известной нам под названием японской. При написании книги более всего нас интересовала роль человека в многомерном процессе созидания культуры. В последнее время историки и литературоведы излишне увлеклись, как нам кажется, построением универсальных схем, из которых выпал человек как носитель и строитель жизни. История, лишенная своего творца - человека, перестает быть живой. Историю же мы понимаем предельно широко - как все бывшее.

Отнюдь не умаляя своеобразия путей становления японской культуры, мы пытались показать, что и с людьми той далекой поры можно вести диалог. Ввиду традиционной открытости нашей культуры задача эта посильна. Недаром А. Блок писал:

Нам внятно все - и острый галльский смысл

И сумрачный германский гений...

Хочется, чтобы и homo japonicus стал нам хоть немного понятнее.

Ямато Такэру: БОГАТЫРСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ОБРАЗА

"Государь хочет моей смерти.

Зачем он послал меня усмирять

злобных людей на западе?

А как только я вернулся,

он послал меня усмирять злобных

людей двенадцати областей

на востоке и не дал войска..."

Эту книгу мы начинаем с жизнеописания Ямато Такэру - мужественного богатыря земли Ямато, как называли в древности свою страну сами японцы. Но "жизнеописание" - слово ответственное и вряд ли применимо в полной мере к человеку, чья "жизнь" укладывается в жесткую схему жанра: в героическом эпосе герой имеет не слишком много прав на свободу воли. И наш взгляд на него есть взгляд не столько на него самого, сколько на его жизнеописание, каким мы знаем его из первых письменных памятников Японии летописно-мифологических сводов "Кодзики" ("Записи о делах древности", 712 г.) и "Нихон сёки" ("Анналы Японии", 720 г.). Иными словами, наш очерк это описание жизнеописания.

Законы жанра подминают под себя обстоятельства судьбы "реального" героя и особенности его характера. Будем откровенны: богатырь, являющийся миру на рассвете государственности, есть создание ошеломляюще примитивное, ибо он рожден с единственной целью - подчинить воле царей Ямато непокорных.

В эпическом герое мы познаем не столько его самого, сколько его образ. А для последующей истории и поколений образ бывает порой важнее действительности, ибо для нее реальность подменяется образом. И в этом смысле познание исторического факта до некоторой степени фикция, ибо в сознании общества укореняется не факт, но его отражение.

По отношению к сказанию о Ямато Такэру мы употребляем термин "героический эпос". Вообще же такое определение до некоторой степени условно: четко разграничить миф и эпос удается далеко не всегда. В данном случае, однако, древние японцы позаботились о нас: составители "Кодзики" и "Нихон сёки" сами выделяют "эру богов" и "эру императоров". "Эра богов" осмысляется при этом как особое время "творения", когда "деревья и травы умели разговаривать", причем они утеряли эту способность вместе с основанием правящей династии, как то утверждает памятник начала X в. "Энгисики" ("Церемонии годов Энги"). "Эра императоров" - это уже время людей, хотя и превосходящих, как правило, "реалистического" героя силами и свершениями.

Согласно традиционной хронологии, жизнь Ямато Такэру приходится на рубеж I и II вв. н. э. Как и другие народы, японцы удревняли свою историю и преувеличивали долголетие героических предшественников. Достаточно сказать, что средняя продолжительность правления царей - предков отца Ямато Такэру, "императора" Кэйко,- близится к семидесяти годам. Но тем не менее долгожительство "императоров" казалось японцам не более вечным, чем цветение деревьев. Один из мифов повествует о том, что боги послали на землю своего собрата Ниниги-но микото, дабы он повелевал страной Ямато. В этой стране он встретил сестер Иванага-химэ (Деву-скалу) и Ко-но-хана-но-Сакуя-химэ (Деву цветения деревьев). Ниниги-но микото предстояло совершить выбор- какую из них взять в жены. Старшая Иванага-химэ - показалась богу безобразной, и он сочетался браком с Сакуя-химэ. Тогда отец сестер поведал, что, если бы он взял в жены Деву-скалу, их дети стали бы бессмертными. Жизнь же потомков его от брака с младшей сестрой будет недолговечна, как цветение деревьев. "Вот почему,заключает "Кодзики",- до дней нынешних жизнь императоров долгою не была". Так или иначе, но более разумным было бы считать временем подвигов Ямато Такэру век третий или даже четвертый. Всю раннеяпонскую традиционную хронологию вряд ли можно признать хоть сколько-нибудь обоснованной - более или менее точную датировку событий, находящую подтверждение в китайских источниках, удается проследить лишь с середины VI в. Более ранние даты носят полулегендарный характер.

Сила и бесстрашие - вот основные качества Ямато Такэру ("Такэру" означает "богатырь", "мужественный"). Все остальные его свойства представляют более или менее необязательное "дополнение", создающее герою только помеху в его богатырских делах.

Свои "свершения" Ямато Такэру начинает с убийства старшего брата. Дело было так. Царь Кэйко отправил старшего сына за двумя красавицами из земли Мино, повелев привезти их себе в наложницы. Тот, однако, ослушался родительского повеления и женился на них сам, а отцу привел других девушек. Но Кэйко обман раскусил и "тех девушек мучил: смотрел на них, а в жены не брал".