Андрей Дашков - Наша фантастика, №3, 2001

Влюбленные маги

Александр Зорич. ЛЮБИ И ВЛАСТВУЙ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 489 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).

Александр Зорич. ТЫ ПОБЕДИЛ. — М.: Центрполиграф, 2000. — 489 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).

Александр Зорич. БОЕВАЯ МАШИНА ЛЮБВИ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 490 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).

Александр Зорич. СВЕТЛОЕ ВРЕМЯ НОЧИ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 491 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).

Цикл о Своде Равновесия — это классическая фэнтези меча и магии, выполненная столь неклассическими для жанра методами, что остается только порадоваться за отечественную фантастику, в которой, кажется, произошло весьма выдающееся событие.

Итак: где, что, кто и почему?

Те, кто читал цикл А. Зорича о Звезднорожденных, могут этот абзац пропустить, потому что он написан для не читавших. Континент под названием Сармонтазара — полностью вымышлен, точнее, тщательно и любовно выстроен от «а» до «я», от космогонии и демонологии до особенностей быта горцев и лесных охотников, структурной организации армий и предпочтительных сексуальных ориентаций различных этносов. Сармонтазара имеет все: историю, поэзию, мифологию, магии эффективные и магии баснословные, страны и народы, календари и системы счета времени суток, истинные и мнимые пророчества о собственном будущем, множество заколдованных или частично искаженных магией мест и интереснейшую систему существ и сущностей, в которой человек занимает важное, но не главенствующее место.

О последней хотелось бы сказать особо. Пантеон упоминавшихся в цикле о Звезднорожденных существ (Хуммер, Лишенный Значений, Гаиллирис, Шилол, Серебряные Птицы, чудовища Хуммера, хушаки и другие) расширился, и притом как! Появились могущественные и обаятельные гэвенги-оборотни, загадочные и, видимо, смертельно опасные для обычных форм жизни феоны, маги-призраки («живущие-вне-плоти»), шардевкатраны и девкатры, особые духи под названием «шептуны» и способные к метаморфозам маги-эвероноты. Все эти твари и нетварные сущности введены в текст и описаны с какой-то шокирующей новизной и ясностью — так, будто бы автор вчера вернулся из длительной командировки в Сармонтазару с полной сумкой дискет и кассет, и ему оставалось лишь аккуратно записать увиденное и услышанное от многоопытных офицеров Свода Равновесия.

Таким образом, А. Зорич выстраивает свой, совершенно самобытный, странный и захватывающий мир, в котором люди, нелюди, нечисть и иносущества заняты своими делами, за которыми наблюдаешь с удивлением, постепенно перерастающим в восхищение: надо же, это все работает!

Но — довольно об общей фактуре. Она есть, ее много, она исполнена мастерски, но цикл о Своде Равновесия тем и хорош, что в нем есть кое-что получше: живые люди. То, что с определенной долей смысловой тавтологии иногда называют «образами персонажей», у А. Зорича наличествует в виде ряда второстепенных и эпизодических лиц. Кроме нескольких неудач (неизбежных в метароманах), все они проработаны рельефно, добротно, достоверно. Но главное — это герои первого ряда, которые не являются «образами», не желают быть послушными марионетками в руках автора и иллюстрировать собой какие-нибудь страховидные притчи о добре и зле. Они — живы и, будучи живыми людьми, зачастую совершенно непредсказуемы.

Меж тем есть Свод Равновесия, и с ним приходится считаться. Это — развитая, обладающая многовековым опытом спецслужба, которая занимается обнаружением и уничтожением магов и «запрещенных искусств» (магий) посредством… ну, разумеется, других магов и магий. Изгоняет, так сказать, бесов силою Вельзевула. Около половины героев цикла, в том числе наиглавнейшие — Эгин и Лагха Коалара — являются офицерами Свода Равновесия, причем второй ни много ни мало имеет чин гнорра, то есть главы всей организации.

Служба в Своде накладывает на героев свой отпечаток. «Сперва стрелять, а потом думать» — это тоже своего рода категорический императив, и ему нередко следуют герои цикла. Стреляют и рубятся на мечах, исторгают заклятия и холодное пламя, убивают и гибнут. Потому что мир жесток в той же степени, в какой и прекрасен.

Но цикл о Своде Равновесия стал бы разве что талантливой апологетикой концепции сверхчеловека в ее ницшеанской редакции, если б тем все и ограничивалось. Хвала Шилолу, главная идея цикла совершенно другая.

Не знаю, согласился бы со мной автор, но я бы сформулировал ее словами харренской пословицы, вынесенной в эпиграф одной из глав «Боевой машины любви»: «Ворожить — не сено ворошить». Быть искусным воином и, главное, умелым магом (читай: сверхчеловеком) — это не прикольно, Бивис. Это — неимоверно сложно, ибо требует многоступенчатой подготовки и грандиозной самодисциплины. То есть своего рода той самой Большой Работы, о которой так много сказано в «Боевой машине любви» и «Светлом времени ночи». И если ницшеанский сверхчеловек становится собой по мере отказа от всех моральных «догм», то лучшие герои А. Зорича словно бы открывают для себя этику заново в процессе роста их магического могущества. Эгин из последних романов цикла и Эгин из «Ты победил» — это совершенно разные люди. Второй по сравнению с первым кажется нерешительным, сентиментальным, почти застенчивым. И это при том, что отныне он в состоянии бегать быстрее гепарда, повелевать духами и летать по воздуху!

Ну а тот, кто не хочет расти, — погибнет. Как водоплавающий оборотень Ибалар, странствующий маг Адагар или чернокнижник Лараф, еще один живой человек из цикла о Своде Равновесия.

И последнее, хотя и по-своему «первое»: любовь, ведь недаром первый роман цикла называется «Люби и властвуй», а третий — «Боевая машина любви». Разработанность основной любовной линии Эгин — Овель, а равно и других эротических интриг у А. Зорича едва ли не на порядок превосходит средний уровень романов жанра фэнтези, в которых таковые обычно выполняют роль общепринятого декора.

В цикле о Своде Равновесия любовь и эротика работают. Как источник энергии и как высшая ценность, как инструмент власти и как преступление (!), как компонент многих магических манипуляций и как почти независимые сюжеты-в-сюжете. Не потому ли А. Зорич влюбляет читателя в своих героев и героинь всерьез и надолго?

КРИТИКА, ПУБЛИЦИСТИКА

Нечто о сущности криптоистории, или

Незабываемый 1938-й

Для начала — некая история из нашего не столь далекого прошлого. Фантастического, само собой, ибо речь сегодня идет именно об исторической фантастике.

Итак…

Отзвенели куранты на Спасской башне. Наступил январь нового, 1938 года, последнего года второй сталинской пятилетки. Весь советский народ, весело отпраздновав у разрешенных товарищем Сталиным (по предложению врага народа бывшего товарища Постышева) новогодних елок, радостно трудился на благо нашей социалистической родины. И вдруг…

Ночью в квартиру наркома Шестакова, руководившего важной оборонной отраслью экономики, позвонили. Опергруппа НКВД получила приказ произвести обыск в квартире у свежеразоблаченного врага народа, а затем отправить японо-чешского шпиона, скрывавшегося под личиной народного комиссара, в Сухановскую тюрьму. Обычный эпизод в славной истории наших славных карательных органов, скажете вы. Однако наутро опергруппа не вернулась. Через некоторое время в квартире Шестакова были найдены трупы зверски убитых чекистов. Нарком, его жена и дети исчезли, поиск, предпринятый по указанию замнаркома внутренних дел товарища Заковского, не дал результатов. И тогда к этому невероятному делу подключился некто Лихарев, тайный помощник товарища Сталина. Дело закрутилось, но никто, даже сам Вождь и Учитель, не знал, что с этой минуты в таинственную историю с пропавшим наркомом вмешалась инопланетная разведка, уже много лет работавшая в России…

Как вы уже догадались, я напомнил вам начало романа Василия Звягинцева «Бои местного значения», одного из произведений его цикла «Одиссей покидает Итаку». Роман интересен во многих отношениях. И сам по себе, и как очередное свидетельство жгучего интереса наших писателей-фантастов именно к 1938 году (об этом чуть ниже), и как пример определенной методологической путаницы. В предисловии к циклу, который был переиздан в издательстве «ЭКСМО», утверждается, что романы Звягинцева относятся к популярному во всем мире жанру альтернативной истории, ибо описывают не то, что было на самом деле, а то, что случилось в стране и мире благодаря авторской фантазии. Как представляется, это не совсем так и даже совсем не так, и мы имеем дело не с альтернативной историей, а с иным ответвлением исторической фантастики — с так называемой криптоисторией, о которой сегодня и пойдет речь.