Вера Булич - Чужая весна

Дом

От сырости, от старостиВ морщинках мелких дом.Осенний ветер в яростиВсю краску сбил дождем.

Но по стенам некрашенымРазросся виноград,В цветном окошке башенномГорит густой закат.

Закат сгорает розовый,И старый дом грустит,И желтый лист березовыйНад крышею летит.

А ночью, ветром сдвинутый,Навстречу облакамПлывет мой дом покинутый,И шпиль, как мачта, прям.

Плывет в осеннем холоде,Под сосен долгий стонКо мне в далеком городеИ в мой вплывает сон.

Осенняя улица

Асфальтовая мостоваяВ разводах мокрых огней,И катится дробь дождевая,Подпрыгивая, по ней.

Из желоба хлещет фонтаном,Стучит по крышам домов,По шелковым барабанамКачающихся зонтов.

А ветер, врываясь с разбегуПод зонтики из-за угла,Подбросить их хочет к небу,Где туча гнездо свила.

…И помнит о солнечной былиОдин лишь, нежен и чист,К подножке автомобиляПриставший кленовый лист.

Осень

В бассейн залетевший хрупкий корабликПопутного ветра в прошлое ждет.Снуют по аллеям проворные грабли,Волну рыжеватую гонят вперед.

В прозрачной чаще обуглились ветки,Рябиновым пламенем опалены,И струны стальные вокруг беседкиДля музыки ветра обнажены.

Шуршит, рассыпается ломкое лето,Уже неживое, в морозном сне,Уже отлетевшее в облаке света,Застывшее в вечной голубизне.

И листьев опавших беспомощный шорохВсе дальше, все глуше… Сливаясь со мглой,Бредет, выметая последний ворох,Метельщица Осень с черной метлой.

«…Откуда-то издалека…»

…Откуда-то издалекаТончайшей наплывая паутинкой…Из темного, глухого уголкаКрадутся с боязливою заминкойКо мне таинственные паучки,Помедлят на ресницах невидимкойИ заплетут исподтишка зрачкиЛучистой тканью, радужною дымкой.

И вот, кивают призрачные ветки,И листьев облетевших желтый прахК ветвям взлетает, и в зеленой клеткеУж ветер суетится впопыхах.И вырвавшись из лиственного плена,Бьет солнечной волной на берегу,Колышет снова вставшие из тленаРомашки скошенные на лугу.

И лето нежное и голубое,Все облачные паруса раскрыв,С высокой стаей чаек за собоюПлывет из рая… Сумрачный порывОсенней бури ударяет с силойВ заплаканные стекла, и сквозь нихСереет двор асфальтовый унылыйИ мутный день в потоках дождевых.

Лось

За горкой — рельсы, дальняя дорогаИ паровозов громкая тревога —Пронзительный, призывный, долгий свист.А здесь — летящая струя фонтана,Скамья, еще сырая от тумана,И падающий с веток ржавый лист.

Играют мирно дети на площадкеС мячом упругим, и с песком, и в прятки.Пронизан ярким солнцем парк насквозь.И вытянув негнущуюся шею,С тоской и завистью глядит в аллеюПрикованный к плите чугунный лось.

…Сбежать бы вниз и не по твердым плитам,А по сырой земле ступать копытом,Разбрызгивая воду мелких луж,Вдыхая запах мха, коры, болота,Из каменной неволи, из-под гнета —В лесную, дикую, родную глушь!

«Вокзальной башни — головы совиной…»

Вокзальной башни — головы совиной —Два круглых, желтых глаза-циферблатаЗажглись над площадью. Просвет закатаЗастыл за башней розоватой льдиной.

Огни, огни прозрачно-золотыеИдут по улицам и вдаль уводят,И буквы огненные в небе всходят,Врезая в тучи острия цветные.

Расцвет вечерний города зимою.Снежинки кружатся над фонарями,Их ловят липы черными ветвями,Прохожие уносят их с собою.

А под воротами поет слепая.В негромком голосе — недоуменье,И снег, небесное благословенье,К ее ногам ложится, затихая.

«Как пристань, после шумных дней недели…»

Как пристань, после шумных дней недели —Безмолвное, пустое воскресенье:Круженье первой медленной метелиИ легких слов бесцельное круженье.

Я в строфы связные их не слагаю,Пусть веют своевольною волною.Я слушаю, я музыку вдыхаюНетронутых снежинок надо мною.

И сердцу замкнутому в том отрада,Что в жизни шумной, суетной, суровойЕсть нежность ангельская снегопадаИ музыка несказанного слова.

III

Судьба

Покорно впутываясь в сеть интриги,В борьбу вступая с автором порой,Живет, тоскуя, на страницах книгиСудьбой задуманный герой.

Мечтает он о жизни своевольной,С полей страниц в широкий мир уйти,Где может быть и холодно, и больно,Но есть свои слова, свои пути,

Где есть просторы, солнцем залитые,Мечты осуществленье наяву…Но автор расставляет запятыеИ точкой бьет, и в новую главу

Спешит ввести, и не дает возвратаОчарованью промелькнувших глав.Страниц все меньше. Уж близка расплата.Борьба напрасна. Автор будет прав.

И знаю, нет ни счастья, ни свободыВ пределах нам отмеренных страниц.Нам суждено томиться годы, годы

Завидуя веселым крыльям птиц,Пока рукой наборщика суровойИз звездных букв не сложится венец,Последнее, сияющее слово:Конец.

Стихи о Дон-Жуане

I. «Это было, или мне снилось…»

Это было, или мне снилось,Мне снилось всю ночь до зари,Как черное небо кружилось,Покачивались фонари.

Как по улицам шел ты со мною,И в черной перчатке рукаСжимала мне пальцы порою,Так странно, прозрачно-легка.

На углах — изваянья шоферовВ дремотной, знобящей тоскеИ отзвук иных разговоровЗа нами, вверху, вдалеке…

Вдруг очнувшись у стен церковных,Я вижу под шляпой впотьмахДва блика, два пламени ровныхВ пустых, обреченных глазах.

Узнаю вас, вечный бродяга,Сквозь бреда черный туман.Но где же слуга ваш и шпага,Трагический Дон-Жуан?

II. «И гнев, и возмущенье, и отпор…»

И гнев, и возмущенье, и отпор.Но вдруг покорные слабеют руки,В глазах недоуменье и укор,А в сердце первые глухие звуки.

Но Донна-Анна повторяет: нет,Но борется с любовью Донна-Анна,Не зная, что небесный странный светСквозит лишь раз в лице его обманном,

Что раз увиденный уже обрекЕе на нерушимое заклятье,Что Дон-Жуан, ступая на порог,Навеки разомкнет свое объятье.

Рука дрожит, в груди растет волнаШирокого, горячего напева.Впервые Донна-Анна смущена,И в сердце нет ни гордости, ни гнева.

Спешит к окну, чтобы вернуть, простить,Любить, любить в беспамятстве счастливом…И на углу пустынном уловитьЛишь край плаща, подхваченный порывом.

III. «Покинутою Донной-Анной…»