Джордж Локхард - Наша фантастика № 2, 2001

«— Почему Творцы всегда опаздывают? — сказал старик.

Был ли это вопрос или только мысль, не обращенная ни к кому? Авраам, вероятно, думал о том же, потому что сказал своим ломким детским голосом:

— Когда продумываешь мир на миллионы поколений вперед, разве так уж жалеешь об ошибке в десяток или даже тысячу?»

В другом повествовании шестнадцатилетний репатриант с Украины Мишка Беркович по собственной глупости попадает в Мекку VI века, оказывается принят в род курейшитов и в будущем становится отцом пророка Мухаммеда, так и не узнав, к чему это должно привести. Как замечает автор: «Мишка Беркович хорошо знал языки, неплохо — математику и еще умел играть на скрипочке. Историю он знал плохо. Историю Ислама не знал вовсе. В школах Кривого Рога ее не изучали» («А Бог един…»).

В других рассказах автор повествует о том, как Моссад спас Израиль от ядерной бомбардировки, отправив в далекое прошлое население арабских стран («Вперед, в прошлое»). Как благодаря победе в Иудейской войне и захвату Рима евреи создают несколько государств на Ближнем Востоке и завладевают частью Италии («Рим в 14 часов»). Вообще Амнуэль то и дело переигрывает результаты Иудейской войны, создавая все новые и новые альтернативы. В рассказе «Космическая одиссея Алекса Крепса» герой попадает в альтернативный мир, где уже четыре тысячи лет стоит Первый Храм:

«— В вашей Вселенной тоже есть Израиль?

— А что, и в вашей тоже? — удивилась Хая.

— И Второй Храм у вас бы? И галут? И катастрофа?

— Второй? Нет, Храм у нас один — Первый. Стоит четыре тысячи лет. А галут — это да. Как наш полководец Бен-Маттафий вошел в Рим, так римляне и отправились в галут. Сейчас началась большая алия, но это смешно — их всего-то сорок три человека на всей планете. Восемнадцать уже репатриировались в Рим, остальные выжидают».

Устроив же помилование Иисуса, один из героев писателя создает мир, в котором и немцы являются евреями, и президент Ельцин издает указ о необходимости соблюдения всех 613 заповедей («Человек, который спас Иисуса»).

Однако возникает вопрос, действительно ли Амнуэль изображает возможные альтернативы еврейской истории? Видимо, все-таки нет, и все его романы базируются на чистом вымысле. Ключевые события, которые, как уверяет Амнуэль, могли бы изменить еврейскую жизнь, на самом деле не способны были привести к ожидаемому результату. Крохотная Иудея не могла победить военную сверхдержаву и тем более завоевать Рим. Смерть Иисуса из Назарета не была причиной, из-за которой секта христиан порвала с иудаизмом, и его спасение не могло привести к тому, чтобы иудаизм стал единственной мировой религией. Неизвестный истории сын Тита и царевны Береники не мог стать основателем Израильской империи — достаточно вспомнить судьбу Цезариона и т. д. и т. п. При всем своем старании Амнуэль довольно поверхностно знает еврейскую историю и тем более еврейскую философию и больше руководствуется стереотипами мышления, выработанными христианской цивилизацией, хотя и отрицает ее.

Так чем же являются придуманные П. Амнуэлем миры? Прежде всего это мечта о еврейской истории, которая не знала бы разрушения Храма и галута, инквизиции и погромов. Это мечта о ситуации, когда окружающим народам в той или иной мере предлагается примерить на себя еврейскую судьбу. Это утопия, сдобренная плутовским сюжетом. И здесь Амнуэль остался верен себе: светлую, но несколько холодную утопию научных изысканий сменила утопия еврейская. Совершив вылазку в реальный мир человеческой неустроенности, Амнуэль вернулся в царство Мечты.

Икария Альфа // Техника — молодежи. — 1959. — № 10. Тропою отважных // Техника — молодежи. — 1960. — № 2. Иду по трассе // Уральский следопыт. — 1973. — № 6. Крутизна // Уральский следопыт. — 1975. — № 1.

Далекая песня Арктура // Уральский следопыт. — 1977. — № 2.

Невиновен // Техника и наука. — 1981. — № 1.

Двадцать метров пустоты // Техника и наука. — 1981. — № 3.

Стрельба из лука: // Техника — молодежи. — 1981. — № 10.

Выше туч, выше гор, выше неба… // Уральский следопыт. — 1982. - № 10.

Звено в цепи // Изобретатель и рационализатор. — 1982. — № 11.

Сегодня, завтра и всегда… — М.: Мир, 1984.

Через 20 миллиардов лет после конца света // Уральский следопыт. — 1984. — № 5.

Взрыв // Наука и религия. — 1986. — № 8–12.

День последний — день первый. — М.: Руслит, 1994.

Люди кода // Миры (Израиль). — 1995. — № 1–5.

В соавторстве с Р. Леонидовым: Только один старт // Только один старт. — Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1971.

ГОРИЗОНТЫ ОРУЖИЯ

(«ликбез» для фантастов и не только для них)

Он вспомнил, как совсем недавно на пари разрубил одним ударом сверху донизу чучело, одетое в двойной соанский панцирь, и по спине у него побежали мурашки…

— Пошли, — сказал Кин. — Аня разочарована. Рыцари должны быть в перьях, в сверкающих латах…

— Не знаю, — сказала Анна. — Все здесь не так.

— Если бы пришли лет на двести попозже, вы бы все увидели. Расцвет рыцарства впереди.

…На левом фланге — самая салажня: в крупнокольчатых байданах, в шлемах-мисюрках, не спасающих даже от подзатыльника, и с шанцевым инструментом в руках.

Магическое зеркало вдруг прояснилось, и рыцарский конь, покрытый кольчужной попоной, загромоздил его от рамки до рамки. Глухо застучали копыта по заброшенной дороге, конь отодвинулся вглубь, и виден стал его всадник — воин в шлеме и железных наплечниках, в руках длинное копье, на боку огромная тяжелая секира, и древко еще какого-то оружия выглядывает из-за плеча…

Как читатель понимает, перечисление завершилось совсем не потому, что иссяк список цитат. Налицо очевидный факт — тема холодного оружия присутствует в творчестве очень многих фантастов. Молодых и старшего поколения, мастеров отточенного стиля (вот черт — даже это сравнение звучит как-то по-оружейному) и тех, кто делает ставку на «забойный» (и тут оружейные аллюзии проскакивают) сюжет. Серьезных знатоков истории — и, как бы это помягче сказать, наоборот. Людей, изрядно сведущих в практике рукопашного боя — и наоборот. Сторонников жанра «меча и магии» — и опять же наоборот.

Пожалуй, легче найти писателя, у которого ни один герой ни разу не хватался за бластер, чем за меч. И в доспехи персонажи нынешних фантастических романов (не только фэнтезийных) тоже облачены куда чаще, чем в скафандры.

Впрочем, если о бластерах никто ничего не знает, то о мечах и доспехах хоть что-то знать полагается. Но — не всегда выходит. Что там о нас, зачастую осваивающих эти вопросы «частным образом», говорить: в самых «оружейных» из бестселлеров Голливуда, фильмах знаменитых и даже великих — «Храброе сердце», «Жанна д’Арк», «Гладиатор» — нет НИ ОДНОГО комплекта вооружения, который полностью соответствовал бы исторической действительности. Добро бы только хронологические несоответствия, масштаб которых, кстати, переводит все названные и многие неназванные фильмы в ранг кинофантастики: как бы сторонникам историзма понравился, например, истребитель «МИГ-25» в эпоху Гражданской войны — да еще и не нашей, а той, что была в США? Но даже просто исходя из логики оружейного боя, применение подавляющего большинства показанных железяк является предельно сложным и дорогостоящим способом самоубийства. И хотя Люк Бессон имел целый штат экспертов-консультантов, боевое облачение Милы Йовович и К таково, что Жанна д’Арк выглядит фантастичнее, чем героиня «Пятого элемента». Кстати, если кто-нибудь думает, что фильм про первого московского мэра «Юрий Долгорукий» содержит меньше фантастических эпизодов, — тот весьма ошибается.

Ну а коль скоро именно защитное вооружение у большинства авторов приобретает наиболее «странные» очертания, в этой статье речь пойдет именно о нем.

БРОНЯ КРЕПКА

…Прадед говорил: эти штуки «доспехами» называются. Дескать, в старину люди их на себя надевали. Были вроде как любители этакую тяжесть на себе таскать…

Некоторые писатели выдают своим героям «боевые костюмы» эпохи бронзового века или поздней античности, иные предпочитают антураж древнего либо средневекового Востока. Но в подавляющем большинстве случаев используется как раз тот период, о котором Булычев сказал «…лет на двести попозже». Расцвет рыцарства. Каким бы ни был конструируемый мир — параллельным, фэнтезийным… Даже если речь вроде бы идет о более раннем периоде, о времени кольчатой брони, ее обладатели, как правило, именуются «латниками» (бывает, конечно, и наоборот: вершининское «Возвращение короля» — явно мир латных доспехов, но в нем используется термин «кольчужники»).