Непонятый «Евгений Онегин» - Юрий Михайлович Никишов
В окончательном, печатном тексте, который поэт сумел опубликовать в обход «удельной» цензуры, декабристская тема все-таки сохранена — в принципиально важном звене автопортрета и в отдельном прощании с друзьями-декабристами. Несколько фрагментов: строфа III, полторы строки в IV строфе, заключительная строфа восьмой главы… Еще — намеки эпиграфа к шестой главе и 17-го примечания, некоторые другие, менее явные и броские ассоциации. Совсем немногое в сравнении с задуманным и отчасти даже написанным. И все-таки дело в принципе. Зафиксированы три этапа, вся история отношений Пушкина к декабристам. Без скупых декабристских строк концовка «Онегина» выглядела бы совершенно иначе. Наличие их означает реализацию начального замысла финала в полном объеме — пусть с неизбежными потерями, пусть не в том виде, чем предполагалось и даже пробовалось. Пушкин сумел провести в печать то, что объективно было не для печати. Опубликование в подцензурной печати, под пристальным контролем III Отделения объективно нецензурных фрагментов — гражданский подвиг поэта.
Третий этап духовного обновления героя
Как видим, судьба героя — не единственный способ воплощения общественно-политической проблемы. В сюжете декабристской темы нет — и все-таки Пушкин нашел возможность реализовать ее в печатном тексте романа. Но и проблема, как судьба заглавного героя романа связана с крупнейшими событиями истории, существует и поэтому должна быть осмыслена.
Между прочим, и Пушкин (не только его исследователи) попал в затруднительное положение, когда сделал временную подвижку в произведении с открытым временем. По первому замыслу поэта жизнь Онегина никак не проецировалась на события реальной истории. Именно поэтому вначале и нет никаких отсылок к Отечественной войне: для понимания героя они не имели бы значения. В контексте первой главы герой просто молод, возраст его указан точно: «Всё украшало кабинет / Философа в осьмнадцать лет». Онегин не мог бы участвовать в войне по малолетству; но никакой возраст не препятствовал, чтобы историческое событие формировало личность; воспитанный на преданиях об Отечественной войне Герцен был ее ровесником, воспевший героев Бородина (и поставивший их в укор новому поколению) Лермонтов был двумя годами моложе события. Но этой темы нет в начальных главах романа Пушкина, потому что герой был задуман не как общественный человек, но только как психологический тип, и герою с преждевременной старостью души было как-то безразлично, какое время на дворе.
В четвертой главе биография героя (естественно, за счет отбрасывания начала светской жизни героя в прошлое) удлиняется. Теперь героический 1812 год вошел в зону сознательной жизни героя: получается, что Онегин начал светскую жизнь в 1812 году (1820–8=1812; «очевидно, осенью, после изгнания Наполеона из России»[204], полагает С. М. Бонди, щадя репутацию героя). Ю. М. Лотман приводит факты, когда будущие декабристы вступали в армию семнадцати, шестнадцати и даже пятнадцати лет. Однако Онегин, с полным основанием замечает исследователь, «не похож на такую молодежь»[205].
Пробел в биографии героя[206], как он реагировал на события войны, заполнить невозможно: никаких пушкинских знаков для этого нет. Но все-таки, учитывая степень вероятности, не будем делать предположений, роняющих престиж Онегина, такого типа: начиная самостоятельную светскую жизнь в зоне исторического 1812 года, Онегин проявляет себя не как патриот, но всего лишь как паркетный шаркун. Надо полагать, Пушкин, удлиняя биографию героя в четвертой главе (писалось это до обнаружения заговора), по-прежнему исходил исключительно из психологических мотивировок. Он развел совершеннолетие свое и героя двумя годами; они воспринимались современниками, а полное совпадение возраста было ни к чему. Проекция судьбы героя на реально-историческое время, конкретно — на 1812 год никак не входила в творческую задачу поэта, близость начала светской жизни героя к событиям Отечественной войны оказалась случайной и не имела маркирующего характера (в этом эпизоде — и в это время — нет сверки с календарем). К тому же Онегин — не устроитель, а всего лишь участник светской жизни, а само изображение ее в романе соответствует устойчивому, обыкновенному, «мирному» характеру, ничуть не корректируется особенностями исторического (в данном случае — военного или предвоенного) времени.
Разные модели светского поведения Пушкин показал в «Романе в письмах»: «В то время строгость правил и политическая экономия были в моде. Мы являлись на балы, не снимая шпаг, нам было неприлично танцевать и некогда заниматься дамами. Честь имею донести тебе, теперь это всё переменилось. Французский кадриль заменил Адама Смита, всякий волочится и веселится как умеет». Понятно, какие обыкновения усваивает Онегин (вот Адам Смит достался ему по прежней моде).
С не меньшей уверенностью можно утверждать, что задача конкретизировать исторический фон при изображении героя встала перед Пушкиным, когда он оканчивал роман. Вводя в повествование тему героической Москвы 1812 года, Пушкин делает это от своего лица, в форме ассоциативного так называемого «лирического отступления». С судьбой героя авторское рассуждение никак не связано. Вносить какие-то изменения в биографию героя было бы не очень удобно: это делало бы возвращение к предыстории Онегина, поправляя ее, многократным. К слову, в черновиках седьмой главы пробовалась форма, в принципе позволявшая решить эту проблему, — Альбом Онегина. Но сохранившийся текст — это в основном лирический интимный дневник одного любовного романа героя. Размышлений на общие темы немного, приведу самое любопытное:
В Коране много мыслей здравых,
Вот, например, пред каждым сном
Молись, беги путей лукавых,
Чти бога и не спорь с глупцом.
Апелляция к здравому смыслу не подталкивает героя к активным действиям.
В повествовательном плане включение в роман декабристской темы легче всего достигалось бы сюжетно. Соответствовал ли этому предназначению герой? Об этом будет надобность размышлять, но раньше выяснилось, что этот вариант, возникавший тем не менее в сознании поэта, оказался абсолютно невозможен по цензурным условиям.
Что тут делать, как быть? В идейном плане поэт сделал упор на перекличку эпох. Он воспел героическую Москву 1812 года. Не обязательно было прорисовывать следствие, если показана причина; следствие 1812 года — 1825 год. В биографии героя аналогия не годилась. Пушкин пошел другим путем, не оглядываясь на (в общем-то, непримечательное в этом плане) прошлое героя. Но вновь подчеркнем:
