С Кормилов - История русской литературы XX века (20–90–е годы). Основные имена.
«Река Потудань» (1937) - это повесть о любви. В ней два главных героя. Люба и Никита Фролов, полюбили друг друга. Но жалость не дает Никите способности физически сблизиться с женой. После ряда драматических событий (Никита уходит из дома, а Люба бросается в Потудань, но, к счастью, ее спасли) повесть завершается благополучным для героев финалом: Никита возвращается домой и находит в себе силы, чтобы стать настоящим мужчиной и мужем. У Платонова в записных книжках, в письмах к невесте, а затем жене есть много слов о любви. Но в большинстве художественных произведений тема любви занимает второстепенное место. В действительности любовь для Платонова — священное чувство, религия, ибо та любовь, о которой люди говорят, «есть собственность, ревность, пакость и прочее» (679). «Мое спасение, — писал он жене, — в переходе моей любви к тебе в религию… Я от тебя ничего не требую теперь. В боготворении любимой — есть высшая и самая прочная любовь» (679).
В повести «Река Потудань» раскрыта амбивалентность любви: Никита — тип «слабого человека», но слабого от любви–жалости, от любви–религии. Он «ничего не требует», не хочет ничем обидеть, осквернить взглядом, прикосновением — и вместе с тем причиняет любимой страшную боль, толкает ее на самоубийство. Никита слаб от большой силы чувства, которое лишает его какой–то части животного начала, а оно должно быть и у любящего человека, чтобы продолжить то, что предуказано природой. Однако страсть — это только часть души и тела: когда животное начало подавляет духовное, когда остается «чистый секс», человек у Платонова становится зверем. Как здесь не вспомнить авторскую характеристику насильника Hyp–Мухаммеда из повести «Джан», который без наслаждения «не мог существовать»: «Ни голод, ни долгое горе не могли уничтожить в нем необходимость мужской любви, она жила в нем неутолимо, жадно и самостоятельно, пробиваясь сквозь все жесткие беды и не делясь своей силой с его слабостью. Он мог бы обнимать женщину и зачинать детей, находясь в болезни, в безумии, за минуту до окончательной смерти».
Никита Фролов — прямая противоположность Hyp–Мухаммеду:
«Он пожелал ее всю, чтобы она утешилась, и жестокая, жалкая сила пришла к нему. Однако Никита не узнал от своей близкой любви с Любой более высшей радости, чем знал ее обыкновенно, — он почувствовал лишь, что сердце его теперь господствует во всем его теле и делится своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением». Автор сочувствует и Любе, и Никите. Время действия в повести — начало 20–х годов. В ней нет ни иронии, ни юмора. Есть тактичный и строгий анализ такого таинственного феномена, как любовь, несущая в себе для многих испытавших ее не только счастье, но и драму, и трагедию. Платонов еще в 1926 г. написал озорной «Антисексус», в котором рассказывается, как одна фирма придумала таблетки, заменяющие физическую близость.
В иронических, сочиненных автором отзывах знаменитых людей об «открытии» приветствуется новое решение проблемы любви. Только в отзыве Чарли Чаплина сказано очень серьезно: «Я… против Антисексуса. Я за живое, мучающееся, смешное, зашедшее в тупик человеческое существо, растратой тощих жизненных соков покупающее себе миг братства с иным вторичным существом». Если сопоставить эти слова с теми мыслями и чувствами, которые описаны в «Реке Потудань», можно обнаружить одно из характерных свойств Платонова–художника — полемику не только с современниками, но и с самим собой. Темная, инфернальная сторона любви исследована Платоновым в романе «Счастливая Москва», над которым он работал в 30–е годы.
Для более глубокого прочтения повести «Котлован», для понимания формулы Платонова «Труд есть совесть» необходимо обратиться к его рассказу «Свежая вода из колодца» (1937–1939). В нем тоже описаны изнурительные и срочные земляные работы. Главный герой рассказа Семен Альвин, роющий в степи колодец, чувствует живую, деятельную силу, оттого что занимается делом, необходимым людям: для него «ничто не было безжизненным, он имел отношение к каждому предмету, к любому живому предмету и не знал равнодушия». И если в «Котловане» труд описан как бессмысленное тяжкое наказание, то для Альвина труд и не был работой, «а был близким отношением к людям, деятельным сочувствием их счастью, что и его самого делало счастливым, а от счастья нельзя утомиться». Поиск счастья в осмысленном труде всегда был важным мотивом в творчестве Платонова, он ясно выражен в первой части «Чевенгура» — в судьбе Захара Павловича, любящего труд как оправдание жизни человека на земле. Работая, Альвин «как будто со всем народом и с природой» говорит. Он не слышит, что ему говорит народ, любит его, работает, и работа становится своеобразным языком любви к людям и к природе. Нежный лиризм этого рассказа делает его одним из впечатляющих произведений Платонова о труде. Человеческий труд не разрушает природу, как в «Епифанских шлюзах», он только помогает ей, облагораживает ее внимательным соучастием в ее жизни. Идейный смысл этого по–своему идиллического рассказа выражен в заключительных словах Бурлакова: «У каждого, дорогой, своя душа, а свежую воду мы все пьем из одного колодца».
То, что выражено в этом рассказе, — мысль о причастности отдельной личности к общему делу, о том, что труд — это язык, на котором человек общается с народом, — есть и в другом произведении. Это слова Петра Савельича из рассказа «Старый механик». Ночью он обеспокоен «тревожным предчувствием» насчет состояния паровоза, в котором есть техническая неполадка. «Куда тебя домовой несет?.. Там без тебя народ есть», — говорит ему жена. «Народ там есть… а меня нет… А без меня народ неполный». В этой краткой реплике выражена уверенность в ценности каждой отдельной личности, в ее незаменимости и уникальности.
Преодоление человеком «роковых сил, случайно и равнодушно уничтожающих человека», изображено в рассказе Платонова «В прекрасном и яростном мире (Машинист Мальцев)» (1941). В лирико–философском отступлении о существовании «враждебных для человеческой жизни обстоятельств», о том, что «эти гибельные силы сокрушают избранных, возвышенных людей», выражена основная мысль рассказа. Во время движения курьерского поезда сквозь грозовую тучу опытный машинист Мальцев был ослеплен вспышкой молнии, но продолжал вести состав, потому что видел мир в своем воображении. Платонов описывает необычное психофизиологическое состояние машиниста — он якобы может «видеть» мир слепым, что едва не привело к крушению состава. Но есть «нечто такое», чего нет «во внешних силах природы», — «особенность человека». Человеческое, доброе и разумное как «прекрасное» сталкивается с «яростным» — неукрощенной природной стихией. Когда Мальцев стал видеть, его посадили в тюрьму, ему не поверили, что он видел мир слепым. После эксперимента над ним для следствия он снова ослеп. Что же спасло его, почему он вновь прозрел? Человеческое начало, животворные трудовые импульсы и навыки, неимоверное желание работать и видеть мир. Он смог прозреть только в кабине паровоза, куда его пустили из сочувствия к нему, где от прикосновения к рукояткам управления, от движения состава мобилизовались все человеческие ресурсы, скрытые в организме, — «совершенный мастер стремился превозмочь в себе недостаток зрения и чувствовать мир другими средствами, чтобы работать и оправдать свою жизнь». «Прекрасное» и «яростное» представлены в рассказе и в борении, и в неразрывном единстве — такова ситуация, в которой живет и трудится в окружающем его мире человек.
Деятельность Платонова как литературного критика во второй половине 30–х годов (1937–1941) приняла большой размах и заслуживает пристального внимания. Им написано много статей, заметок, рецензий, коротких комментариев. Их темы — самые разнообразные: юбилейные статьи о Пушкине («Пушкин — наш товарищ», «Пушкин и Горький»), статьи «К столетию со времени смерти Лермонтова», «Размышления о Маяковском», «Анна Ахматова», «Константин Паустовский», «Рассказы А. Грина», «В. Г. Короленко», «Общие размышления о сатире — по поводу одного частного случая», рецензии на книги П. Бажова, Ю. Крымова, В. Козина, а также Э. Хэмингуэя, Р. Олдингтона, К. Чапека и др. Многие статьи и рецензии подписаны псевдонимом Ф. Человеков.
Особое внимание Платонова привлек Пушкин. В Пушкине Платонова больше всего поражала «универсальная, мудрая и мужественная человечность». Подчеркивая народность творчества Пушкина, писатель отмечал, что в нем «народ получил свое собственное воодушевление и узнал истинную цену жизни…» Несомненно, что Платонов находил в Пушкине то, что дорого и близко было ему самому как художнику. Он уверен, что «теплотворная энергия народа не рассеялась в пустой и холодной тьме. Пушкин и рожденная им великая литература работала не даром, пророческие произведения предрекли действия и помогли им произойти в истории». Платонов по–новому прочитал поэму «Демон» Лермонтова; злободневно и остро звучали его слова: «Мы знаем, что «демоны» человеческого рода суть пустые существа, хотя и обладающие «могучим взором», что они лишь надменные чудовища, то пугающие мир не своей силой, то навевающие на него ложные «золотые сны“». Подобные «демоны» человеческого рода, как мы знаем, описаны и самим Платоновым. Короленко дорог Платонову как писатель, через всю деятельность которого «проходит вера в человека, вера в бессмертие, непобедимое и побеждающее благородство его натуры и разума». Важно для Платонова, что у Короленко есть открытие «истинной сущности» людей, «художественная правда» в его произведениях. Интересна статья Платонова об Анне Ахматовой (1940). Он напоминает читателю, что «голос этого поэта долго не был слышен». У Ахматовой, как и у великих поэтов (Пушкин, Данте), он находит «противоречие между творческой необходимостью и личной человеческой судьбой». Несомненно, не только об Ахматовой, но и о себе сказаны слова: «Человеческое подавляет поэтическое», — однако это есть путь настоящего художника–гуманиста. В 1939 г. Платонов подготовил книгу «Размышления читателя», но она не вышла в свет.
