Против попов и отшельников - Алексей Елисеевич Крученых
счет г-ну Крысюну:
2 нижний юбки – 60 к.
2 крыхма рубахи – 20 »
5 воротничков – 30 »
2 пары манжет – 20 »
3 навлычки – 9 »
1 куфайка – 5 »
если сравнить эти строки с 8-ю строчками из «Онегина» –
в тоске безумных сожалений и т. д.
то окажется: стиль их выше Пушкинского! в самом деле: на восьми строчках счета мы видим такие редкие и звучные буквы русичей: ы, щ, кры, ф, ю, ж… (и так редки они в романе) вообще тут больше звуков чем у Пушкина и нет ния-ния, ся-ся, те-те и пр.
Тут видим и цифры – что дает зрительное разнообразие.
И если стиль писателя определяется количеством слов то должен мериться и количеством букв – буква то же слово (звук форма и образ). Жидок Пушкин – но таков Лермонтов и все реалисты и символисты:
и звуков небес заменить не могли
ей скучные песни земли…
или:
…бестелесен итих поцелуй
(Ф. Сологуб)
– та же околесица и слякотца.
вечная женственность ныне
в теле нетленном на землю идет…
(В. Соловьев)
Тошно жить тошно дышать среди этого сопения и сипения.
а они еще поддают: завели аллитерацию чтоб в каждом слове вы уже обязательно встречали какую-нибудь милую парочку
пе-пе-пе
пи-пи-пи
се-се-се
ня-ня-ня
и т. д.
а если даже и звучная буква то будучи повторена 20 раз подряд она становится надоедливой и глухой
символисты знали аллитерацию но неведома им алфавитация.
В их поэзии (да и в мировой) преимущественно сонный ритм салонного танца (раз два три) ритм любви или крепко спящего человека…
любите любите любите любите
безумно любите любите любовь
Может ли быть что нибудь мертвее и однообразнее?
тише тише засыпаю
не буди меня –
говоря словами самого Бальмонта, или
храпите, храните, храпите…
Даже у итальянцев:
фара фара фа.
рата рата та
. . . . . . . . . .
Не было ни одного стиха подобного лихой рубке подобного будетлянскому:
дыр бул щыл
убещур
скум
вы со бу
р л эз
(«Помада»)
Или еще чистый спондей:
зю| цю| э| спрум|
(«Возропщем»)
Потому мы и говорим что мы единственные в мире живые люди.
У нас поэзия – внезапница, у них выдохшаяся – запница!
Но… разве мертвецки спящие слышат?…
Рассматривать ли наших поэтов со стороны их идей или с чисто словесной – приходим к одному выводу!
Уже указано почему луна умерла, но была и чисто техническая причина: раньше был месяц – золотое сомбреро и луна серебряная раковина или чудная прелестная, гордое чело богини и т. д.
Потом стала медной, а ночь железной.
Но наконец стало дурным тоном говорить о ней в таком тоне и вот читаем: месяц корявый черный (т. е. деревянный), луна как мочевой пузырь (Лафорг) наконец больная и дохлая.
Если эпитеты первого рода уже умерли то второго сразу стремятся туда же! Нехорошо говорят о луне, но тоже о солнце о звездах наконец о всей природе, а в том числе и человеке – все эпитеты умерли.
Когда заметили что они не тверды в ногах пробовали их ставить на голову или на ходули, чтоб не быть смешными сами делали смешное – но это явные признаки конца!
луна пришла на ходулях
(Саконская)
Хлебников пишет про улицу:
и из чугунного окурка
твои Чайковский и мазурка –
(«Изборник»)
Но что означают эти окурки: патроны пули шрапнель и как их представлять – трудно догадаться.
И у других:
заштопайте мне душу…
женщины вы смотрите устрицами из раковин вещей…
спокойный душу на блюде несу
(Маяковский)
Говорят что поэт Батюшков сойдя с ума произносил такие фразы.
Эпитеты трещат и кувыркаются везде.
(Так писал я в 1915 г. (первое изд. «Тайных пороков академиков») о метафоризме вообще и о Маяковском в частности, а вот в 1922 г. он сам признается:
Где еще
– разве что в Туле? –
позволительно становиться на поэтические ходули?!)
Прежде в Серпуховском уезде пели:
глаза вы карие большие
очаровали вы меня,
а теперь
глаза вы как автомобили
очаровали вы меня!..
Литература лубок и сумасшедший дом подают друг другу руки!
Но подохли не одни эпитеты, а все слова и крайне чуткий к ним Хлебников уже вместо луна пишет леуна, вместо ночь – ночерь, вмести авиатор —рша, —льтец, льтица и даже целые стихи:
о – день и дзень и динь!
нуочь и ночь и ничь
всеобщего единства!
(«Изборник»)
Но конечно неологизм на всегда понятен и напр. Брюсов нашел что дебошь Хлебникова не хорош ибо похож на французское слово, а оказывается что надо читать его дебошь (от дебелый)
то же с рифмой: она теперь непонятна изломана и нелепа:
через
резче
или
корова
театр
(ор-ар)
Поэзия зашла в тупик – и это не выдумка злых будетлян!
Возьмем № журнала за 1915 г. изд. Суворина и там прочтем:
Хотят зарешить тебя, Русская земля, хотят выкопать глаза твои кроткие. Полая ты стоишь, запростали место изменою…
Недолукий, шохом, скрывающийся от опасности, с сердцем, как черствая коковка, ноброжье безчастное, русский невер …чернядь безпрокая, колотырчики… и т. д.
(А. Ремизов)
О, отрочий, буявый зык!
– О, бледный птич!
О, падь оклич! –
Плачует дале девий кличь.
(М. Кузмин «Эхо» 1921 г)
Наполовину непонятные современному читателю слова и, кстати, бездарный грабеж у Хлебникова!
Неологизмов, непонятных, темных неправильных и
