Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий - Юрий Михайлович Лотман
9 – Последний бедный лепт, бывало… – Лепт – грош. Иронический намек на стих из послания Жуковского «Императору Александру»:
Когда и Нищета под кровлею забвенья
Последний бедный лепт за лик твой отдает.
(Жуковский. Т. 1. С. 210)
Реминисценция имела не только иронический, но и дерзкий характер: «последний лепт» отдается у Жуковского за царский портрет, а у П – за шампанское. Выражение «бедный лепт» восходит к евангельской притче (Марк, 12: 41; Лука, 21: 2).
11 – Его волшебная струя… – В альбоме П. Л. Яковлева сохранилась в записях Баратынского словесная игра в салоне С. Д. Пономаревой – шутливые уподобления шампанского. Например: «Пена шампанского напоминает иллюзию <…> шампанское похоже на хвастуна, в нем часто более пены, чем вина» (Медведева И. Павел Лукьянович Яковлев и его альбом // Звенья. М.; Л., 1936. Вып. 6. С. 121).
XLVII, 5–6 – Дым из трубок / В трубу уходит. – Трубка была предметом угощения. Ее в раскуренном виде (на длинном чубуке) слуга, который ее предварительно раскуривал, подавал после обеда гостям. Ср.: «Мы провели очень веселый вечер, я угощал этих господ пуншем и табаком…» (Миркович. С. 80).
12 – Пора меж волка и собаки… – Галлицизм (entre chien et loup) – сумерки.
XLIX, 12 – …соседке приношенье… – За здоровье соседки.
L, 6 – Гимена хлопоты, печали… – Гимен (Гименей) (др. – греч.) – бог брака.
12 – Роман во вкусе Лафонтена… – Примечание П: «Август Лафонтен, автор множества семейственных романов» (VI, 193). Лафонтен Август (1759–1831) – немецкий романист, пользовавшийся в конце XVIII в. успехом; пропагандировался карамзинистами.
LI, 7–8 – Или, нежней, как мотылек… – Образ, связанный с любовью Ленского к Ольге, возвращает нас к строфе XXI (11–14) второй главы:
В глазах родителей, она
Цвела как ландыш потаенный,
Незнаемый в траве глухой
Ни мотыльками, ни пчелой.
Одновременно в этой же финальной строфе четвертой главы звучит противопоставление скептика (того, «кто все предвидит, / Чья не кружится голова» – 9–10) и энтузиаста, который «покоится в сердечной неге» (5), что, конечно, ассоциируется с антитезой Онегин – Ленский. Наконец, эта же финальная строфа содержит основное для всей главы стилистическое противопоставление условной литературности («как мотылек») и грубой реальности, подчеркиваемое стилистическим диссонансом: «покоится в сердечной неге» (демонстративный «поэтизм») и «как пьяный путник на ночлеге» (прозаизм). Сводя эти лейтмотивы воедино, П всем ходом повествования подготовил конечное торжество скепсиса над иллюзией и прозы над поэзией. Тем более резко неожиданными являются заключительные (9–14) стихи строфы, сменяющие подготовленные оценки диаметрально противоположными: авторская точка зрения неожиданно сдвигается в сторону поэтических иллюзий и «сердца», а холодный «опыт» объявляется «жалким». Неожиданная концовка демонстрирует многоплановый характер пушкинского повествования в ЕО.
Глава пятая
О, не знай сих страшных снов / Ты, моя Светлана! / Жуковский – Эпиграф из заключительных стихов баллады Жуковского «Светлана» (1812). «Светлана» – вольная обработка сюжета баллады Бюргера «Ленора» (1773), которую Жуковский также перевел под названием «Людмила». «Светлана» считалась образцом романтического фольклоризма. Даже «архаист» Кюхельбекер, писавший, что, кроме нескольких отрывков в «Руслане и Людмиле» и нескольких стихотворений Катенина, русская литература вообще лишена народности, признавал, что «печатью народности» ознаменованы стихи в «Светлане» (Кюхельбекер‑1. С. 457). Рифма: «Татьяна – Светлана» (см.: 3, V, 1, 3 и 5, X, 5, 6) звучала для уха читателей тех лет шокирующе, поскольку «Светлана» не бытовое имя (оно отсутствует в святцах), а поэтическое, фольклорно-древнерусский адекват поэтических имен типа «Хлоя» или «Лила». Именно как поэтический двойник бытового имени оно сделалось прозванием известной в литературных кругах Александры Андреевны Протасовой-Воейковой (П, конечно, об этом знал, будучи тесно связан с ее другом Жуковским, а также с влюбленным в «Светлану» – Воейкову А. И. Тургеневым и сойдясь в 1826 г. с Языковым, который именно в это время, как дерптский студент, считал своим долгом пылать к ней страстью). А. А. Воейкова, Саша в быту, в поэтизированном мире дружбы, любви, литературы была Светлана. Имя же героини ЕО было подчеркнуто бытовым и простонародным, звучащим «антипоэтически», а не просто нейтрально. Соответственно и заданное эпиграфом «двойничество» Светланы Жуковского и Татьяны Лариной раскрывало не только параллелизм их народности, но и глубокое отличие в трактовке образов: одного, ориентированного на романтическую фантастику и игру, другого – на бытовую и психологическую реальность.
I, 4 – Снег выпал только в январе… – Реальная погода осенью 1820 – зимой 1821 г. не совпадала с пушкинским описанием: снег выпал исключительно рано, 28 сентября 1820 г. Карамзин писал Дмитриеву из Царского Села: «Выпал снег» (Письма Карамзина… С. 294). Правда, снег лежал недолго; 14 октября 1820 г. Н. И. Тургенев сообщал брату Сергею в Константинополь из Петербурга: «Мы живем между дождем и грязью, в физическом и нравственном смысле» (Тургенев. С. 316). Данное обстоятельство имеет значение, поскольку слова П в примечании к тексту ЕО: «Смеем уверить, что в нашем романе время расчислено по календарю» (VI, 193) – толкуются иногда излишне прямолинейно: любые реалии, входя в текст романа, получают значение художественных деталей.
II, 1 – Зима!.. Крестьянин торжествуя… – Стих вызвал возражения критики, основанные на тех же соображениях, что и выпады Б. Федорова и М. Дмитриева. Столкновение церковнославянского «торжествовать» и «крестьянин» побудило критиков сделать автору замечание: «В первый раз, я думаю, дровни в завидном соседстве с торжеством. Крестьянин торжествуя выражение неверное» (Атеней. 1828. Ч. I. № 4).
5–6 – Бразды пушистые взрывая… – Ср. «Первый снег» П. А. Вяземского.
10 – В салазки жучку посадив… – Жучка здесь: не имя собственное (строчная буква!), а цитата из детской речи – обозначение беспородной крестьянской собаки. При нехудожественном пересказе выделение было бы передано выражением: «как они называют».
III, 6–7 – Другой поэт роскошным слогом / Живописал нам первый снег… – Другой поэт – П. А. Вяземский. К стихам 5–6 П сделал примечание: «Смотри: Первый снег, стихотворение князя Вяземского» (VI, 193).
14 – Певец Финляндки молодой! – П (VI, 193) отсылает читателей к следующим поэтическим картинкам:
Сегодня новый вид окрестность приняла,
Как быстрым манием чудесного жезла;
Лазурью светлою горят небес вершины;
