Валерий Брюсов - Стихотворная техника Пушкина
То же в хореях:
Гезиод или Омир…
С того света привидением…
Не отвергнуть сего случая…
Его за руку взяла…
В черновом наброске стихов «С португальского»:
Она песне улыбалась…А в сказках даже:Войска идут день и ночь…
Ввиду такого стремления атонировать двухсложные слова можно думать, что сам Пушкин считал иные хореи, где в первой стопе стоит икт, за начинающиеся с проклитики, например:
Сколько раз повиновался…
Помня первые свиданья…
Кудри – честь главы моей…
Парка счет ведет им строго…[7]
Надо добавить, что при всем чутье Пушкина к стиху ему случалось ошибаться в счете стоп, что показывает известную условность нашего стихосложения. Так, среди 6-стопных стихов у Пушкина не раз оказываются 5-стоппые. В александрийских стихах «Нет, я не дорожу…» находим 5-стопный стих:
Когда склонясь на долгие моленья…
В заключении элегии «Когда для смертного» (окончательно не отделанном) на том месте, где должен бы по метру стоять 6-стопный стих, читаем:
И сердцу вновь наносит хладный свет…
В стихотворении «К Н*» опять 5-стопный стих:
Ты проклял нас, бессмысленных детей…
Наоборот, среди 5-стопных стихов иногда проскальзывают 6-стопные. В «Каменном госте» три 6-стопных стиха:
Убил его родного брата. Правда, жаль…
Ну, в знак того, что ты совсем уж не сердита…
За городом, в проклятой венте. Я Лауры…
В стихах «Вновь я посетил» 6-стопный стих:
Я проезжал верхом при свете лунной ночи…
Даже в «Борисе Годунове»:
У Вишневецкого, что на одре болезни…
В неотделанной «Русалке», вместо 5-стопных, находим стихи 6-стопные и 4-стопные; то же в наброске «В начале жизни» и в других[8]. В черновом наброске «Кормом, стойлами, надзором», написанном 5-стопным хореем, находим стихи 4– и 6-стопные. Немало метрических промахов в лицейских стихах, не подвергшихся окончательной обработке.
Сравнительно с двухсложными размерами трехсложные разработаны Пушкиным гораздо менее.
Амфибрахий является у Пушкина всегда в чистом виде: он не допускал в нем анакрусы[9]. В тезисах стоп Пушкин с самого начала свободно ставил атонированные слова. Только в тщательно обработанной «Песне о вещем Олеге» он их решительно избегал, позволяя себе атонировать лишь односложные малозначащие слова -
Открой мне всю правду, не бойся меня…
В других стихах, писанных амфибрахием, находим атонированными и значащие слова -
Мы вольные птицы, пора, брат, пора…
Там, ниже, мох тощий, кустарник сухой… –
и атонированные двухсложные слова, даже ямбические:
Я дал ему злата и проклял его…
Кавказ подо мною. Один в вышине…
А там уже рощи, зеленые сени…
Технику гекзаметра и дистихов (гекзаметра с пентаметром) Пушкин заимствовал у Гнедича и Дельвига, не внеся в нее ничего существенно своего. Впрочем, замену дактиля хореем Пушкин допускал почти исключительно в первой стопе и после цезур, главной или второстепенной. Так, например, вполне пушкинский гекзаметр:
Чистый лоснится пол; стеклянные чашиблистают…
Такую замену Пушкин допускал и при односложном слове в начале стиха:
Мед и сыр молодой, все готово, весьубран цветами…
Примером замены дактиля хореем после второстепенной цезуры может служить стих:
Злое дитя, старик молодой, властелиндобронравный…
Известно, что в «Загадке» третий стих был написан Пушкиным с метрической ошибкой и исправлен (не совсем удачно) издателями.
В анапесте Пушкин свободно допускал в тезисах стоп, особенно первой, не только значащие односложные слова («Снег на землю валится…»), но и значащие двухсложные, впрочем, только хореические. Таковы анапесты:
Старый муж, грозный муж…
Жарче летнего дня…
Тихо запер я двери…
Солнце жизни моей…
В балладе «Будрыс и его сыновья» (1833 г.) такие athona в первой стопе даже преобладают над пиррихиями:
Дети, седла чините…
Жены их, как в окладах…
Денег с целого света, сукон яркого цвета…
Особенность пушкинской метрики составляют народные размеры. Ими написано большинство «Песен западных славян», «Сказка о рыбаке и рыбке» и несколько отдельных стихотворений. В основу этого размера, – как и размера наших былин[10], – положен не счет слогов и ударений, а счет значимых выражений в стихе. У Пушкина каждый стих заключает в себе большей частью три значащих выражения. Например:
Что белеет / на горе / зеленой?Снег ли то / али лебеди / белы?Был бы снег, / он давно б / растаял,Были б лебеди, / они б / улетели.
Другой пример:
Не два волка / в овраге / грызутся,Отец с сыном / в пещере / бранятся.Старый Петро / сына / укоряет.
Начальные слова в этом отрывке так же атонированы, как то обычно у Пушкина в анапесте. Пример из «Сказки о рыбаке и рыбке»:
В дорогой / собольей / душегрейке,Парчевая / на маковке / кичка,Жемчуга / окружили / шею,На руках / золотые / перстни,На ногах / красные / сапожки.
Пример такого же стиха, с двухдольным делением:
Стал / воеводаТребовать / подарков.Поднес / Стенька РазинКамки / хрущатые,Парчи / золотые.
Совершенно произвольным стихом написана «Сказка о попе и работнике его Балде». Подобно присказкам раешников, она основана исключительно на конечных созвучиях. Отдельные стихи могут быть при этом произвольного метра и произвольной длины. Сходным складом написано поминовение «Господина Шафонского».
К народным размерам Пушкин обратился уже в последний период своей деятельности, когда почувствовал, что его ритмика вполне освободилась от власти метра.
3
Звуковая гармония стиха Пушкина основывается главным образом на игре рифмами, аллитерациях и словесной инструментовке.
В своих ранних стихах Пушкин относился довольно небрежно к этим началам. Во втором периоде он выработал себе строгие правила для рифмы и в отдельных стихах прибегал к тонкой инструментовке и к смелым аллитерациям. Только в третьем периоде звуковая гармония стиха Пушкина достигает полного развития.
В лицейских стихах Пушкина много крайне небрежных рифм. Образцами в рифмах юный Пушкин избрал себе Батюшкова и Жуковского, не последовав ни за Державиным, считавшим достаточным рифмовать гласные, не обращая внимания на согласные, ни за Херасковым, стремившимся соблюдать в рифме опорную согласную. Но неопытность молодого стихотворца заставляла Пушкина часто делать прямые ошибки в рифмовке слов. Так, в лицейских стихах встречаем рифмы: «богатства – государства», «брег – поверг», «мак – крылах», «китайца – американца», «весельи – исчезли», «рад – писать» и т. д.[11]
Во втором периоде Пушкин вырабатывает для себя правила рифмы, в общем соблюдаемые русскими поэтами до сих пор. Пушкин считает рифму, начиная с ударяемой гласной, не обращая внимания на опорную согласную. Только для мужских рифм на гласную он признает нужным, да и то не всегда (по образцу французских поэтов), рифмовать и опорную согласную. Сходные в произношении звуки в рифме смешиваются: а и я, ы и и, о и е, у и ю, c и е, д и т, з и с, ф и в, б и п, ж и ш, к и г, и т. д. Смешиваются и сходные в произношении окончания ого (правописание времен Пушкина аго) и ова. Приставка й к неударяемому слогу в конце слова не изменяет рифмы. Не изменяют ее и сходные (обе твердые или обе мягкие) гласные, стоящие после ударения, например, о и ы, и и е (c). Энклитические слова, без ударения, тесно примыкающие к предыдущему слову, рифмуются с целым созвучным словом, образуя составную рифму, и т. д.
Таким образом, чисто пушкинскими рифмами надо признать следующие: 1) при сходных звуках: «как-нибудь – блеснуть», «брегет – обед», «раз – васисдас», «уверен – Каверин», «под Азовом – суровым», «послушный – простодушной», «милый – силой», «снова – рокового», «младого – снова» и т. д.; 2) при дополнении звука й: «мечтаний – няне», «славы – лукавый»; надо заметить, что таких рифм у Пушкина сравнительно немного, но зато, отчасти под влиянием правописания своего времени, Пушкин считал себя вправе рифмовать не только ый и ой, но и ый и о (неударяемые), например: «благородный – угодно»; 3) составные рифмы: «моложе – что же», «нельзя ли – побежали», «нельзя ль – жаль», «Чайльд-Гарольдом – соль-дом», «отвечай-ка – хозяйка» и т. п.
