Даниэль Клугер - Баскервильская мистерия
Вернемся же к роману «Собака Баскервилей». Как я уже писал, Гримпенская трясина — символ преисподней, адские врата (такие же, как Негритянский остров). Потому наш энтомолог уходит туда и возвращается оттуда с легкостью необычайной, безо всякого вреда для себя. Что и неудивительно: коль скоро трясина — врата Преисподней (адская пасть — помните?), почему бы дьяволу испытывать какие-то трудности во время подобных экскурсий? Там ведь для него — дом родной.
Но есть кажущееся противоречие, которое читатель наверняка уже заметил. Оттуда же, с торфяных болот выходит на сцену и антагонист злых сил — сыщик. Именно в болотах его впервые встречает доктор Уотсон — впервые после начала непосредственного действа, разумеется. Хронология мистерии, хронология проявления Тайны не всегда совпадает с хронологией Загадки, хронологией сюжета. Будем рассматривать пока что первую сцену на Бейкер-стрит, рассказ доктора Мортимера, знакомство с сэром Генри Баскервиля и тому подобное — как служебный пролог. Помните у Гете «Пролог на земле» и «Пролог на небесах». Так вот, Бейкер-стрит — пролог на земле. Покров, сознательно скрывающий мистическую суть происходящего — до поры до времени.
Так что же получается — и этот герой, сражающийся во имя торжества справедливости и добра, тоже обитает в адских глубинах? Как такое возможно? Как этот факт согласуется с утверждением, что Гримпенская топь — Преисподняя?
Вполне согласуется. Нужно лишь внимательнее приглядеться к фигуре частного сыщика (не только у Конан-Дойла) и попробовать понять: какова его природа? Кто он, собственно говоря, такой, этот центральный персонаж детективного романа? Но прежде заметим, что роман «Собака Баскервилей» написана в 1901, а опубликована в 1902 году — то есть, после появления в печати рассказа «Последнее дело Холмса», в котором герой А. Конан-Дойла погибает от рук профессора Мориарти на дне Рейхенбахского водопада. Мало того. Первоначально в «Собаке Баскервилей» вообще не должен был участвовать Шерлок Холмс — все по той же причине: Конан-Дойл убил своего героя. Известный литературовед Ю. Кагарлицкий пишет по этому поводу: «В это время Конан Дойл еще крепко помнил, что Шерлок Холмс давно погиб, и выстраивая сюжет, хотел обойтись без него. Но это не удалось. Старый его герой чуть ли не силой ворвался в новую повесть…» Иными словами — перед нами посмертная история великого сыщика.
Если считать его (в рамках литературной реальности, разумеется) существом земным. В чем, как мы уже убедились, имеются небезосновательные сомнения.
Но почему же все-таки Холмс возвращается в наш мир из Преисподней? Ведь он — олицетворение справедливости, возмездия, окончательного воздаяния преступнику, злодею. Не так ли? И если уж преступник есть одно из воплощений Князя Тьмы, то почему же сыщика не представить воплощением предводителя Небесных Воинств?
Вспомним, какими методами оперирует сыщик. Да, он борется со злом — но теми же способами, которыми действует само зло. Он лжет, лицемерит, угрожает, меняет маски, словом — участвует в том же дьявольском действе, что и его антагонист. В некотором смысле, они представляют собою две ипостаси одного существа. К тому же — в рамках опять-таки, культурного мифа, — сыщик самовольно присваивает себе прерогативы самого Бога! Ведь только Бог может определить меру воздаяния. Если темная фигура — падший ангел, то светлая фигура, как его антагонист — «падший» дьявол, «неправильный» дьявол, исторгнутый Адом и выступающий на стороне Добра…
И вновь мы сделаем шаг в сторону от анализа исключительно конан-дойловского романа — с тем, чтобы увидеть преломление и повторение вышесказанного в другом, более позднем романе, написанном другим автором в другой стране. Роджер Желязны, один из самых оригинальных американских фантастов, написал в свое время роман «Тоскливой октябрьской ночью», где в некоем странном и страшном действе сходятся герои мировой литературы. Среди персонажей появляется и граф Дракула, и доктор Франкенштейн, и, конечно же, Шерлок Холмс. Его (как и других действующих лиц) Желязны снабжает прозрачным псевдонимом «Великий Детектив». В обстановке, описанной фантастом, в великой мистерии борьбы сил Добра и Зла Великий Детектив оказывается безусловно на стороне сил Добра. Правда, он не участвует в битве, его задача более локальна: спасти невинную девочку от ритуального жертвоприношения. И он прекрасно справляется с этой задачей, но… Впрочем, прочитаем: «Загороженный от взора викария телом Графа, чужой волк впрыгнул в круг света от костра, ухватился за плечо Линет… и потащил ее назад в темноту… Волк с Линет исчезли из виду; и я понял, что все его беседы с Ларри (оборотнем — Д.К.) плюс собственные познания в наркотиках и добытые им образцы привели его… к успеху; и я только что стал свидетелем появления Великого Детектива в самой великой из его ролей». В роли оборотня, существа безусловно чуждого светлым силам — правда, амбивалентного, двойственной (прошу прощения за каламбур) природы.
Непримиримые противники, антагонисты — убийца и сыщик — в классическом детективном романе имеют явно инфернальную природу и столь же инфернальное родство. О котором, кстати говоря, вполне догадывается и его враг. Вспомним первое появление еще незнакомого читателю Степлтона — в Лондоне, во время слежки за Холмсом: «Вам, вероятно, интересно знать, кого вы возили весь день? Шерлока Холмса».
Из тьмы приходит в этот мир воплощенное Зло, — но из тьмы же приходит и сила, борющаяся с ним: «И вот тут-то произошло нечто странное и совершенно неожиданное. Мы уже поднялись, решив оставить бесполезную погоню. Луна была справа от нас; неровная вершина гранитного столба четко вырисовывалась на фоне ее серебряного диска. И на этом столбе я увидел человеческую фигуру, стоявшую неподвижно, словно статуя из черного дерева».
«Адское существо, выскочившее из тумана…»
Второстепенные персонажи «Собаки Баскервилей» тоже окружены мистическим туманом. Вот Бэрримор, бессменный дворецкий, вечный страж Баскервиль-Холла. его традиций и тайн: «Наружность у него была незаурядная: высокий, представительный, с окладистой черной бородой, оттенявшей бледное благообразное лицо». И в другом месте: «Чем-то таинственным и мрачным веяло от этого бледного благообразного человека с черной бородой». Его жена: «Весьма солидная, почтенная женщина с пуританскими наклонностями, трудно вообразить себе существо более невозмутимое». Эта невозмутимость сродни жреческому спокойствию. Да они и есть жрецы-хранители, служители идолам Баскервиль-Холла — тем самым «портретам, взирающим со стен с удручающим молчанием». Эти хранители тоже связаны с «торфяными болотами», с «Гримпенской трясиной» — кровно связаны, поскольку жена Бэрримора — сестра каторжника Селдона, патологического убийцы, нашедшего приют там, где только и мог найти приют подобный человек — на болотах. Бэрриморы уже были свидетелями ритуальной жертвы — смерти своего старого хозяина, сэра Чарльза Баскервиля, пожранного потусторонним чудовищем, вырвавшимся из адской пасти (помните — «два огромных камня, суживающиеся кверху и напоминающие гигантские клыки какого-то чудовища»?): «Бэрримор первым обнаружил тело сэра Чарльза, и обстоятельства смерти старика Баскервиля были известны только с его слов…» Они предчувствуют новое кровавое действо, новое жертвоприношение. Фактически, они и совершают его.
«…Зажженная спичка осветила окровавленные пальцы и страшную лужу, медленно расплывающуюся из-под разбитого черепа мертвеца. И сердце у нас замерло — при свете спички мы увидели, что перед нами лежит сэр Генри Баскервиль!
Разве можно было забыть этот необычный красновато-коричневый костюм — тот самый, в котором баронет впервые появился на Бейкер-стрит!…
…Холмс вскрикнул и наклонился над телом. И вдруг начал приплясывать, с хохотом тряся мне руку:
— Это не сэр Генри! Это мой сосед — каторжник!..»
Отдав бедняге Селдену старый гардероб сэра Генри, Бэрриморы становятся невольными виновниками смерти последнего — вместо сэра Генри.
Царь, совершивший кощунственный поступок, подлежит принесению в жертве адскому чудовищу (как его предшественник). Но жрецы находят ему заместителя, царя-на-час. Облаченный в царские одеяния (первый костюм, коронационный!), несчастный отдается потусторонним силам во искупление чужого греха, подлинный же властитель продолжает жить… «В Вавилоне ежегодно справлялся праздник Закеев. Начинался он шестнадцатого числа месяца Лус и продолжался пять дней. На это время господа и слуги менялись местами: слуги отдавали приказания, а господа их исполняли. Осужденного на смерть преступника обряжали в царские одежды и сажали на трон. По истечении пяти дней с него срывали пышные одежды, наказывали плетьми и сажали на кол или вешали… Основание было лишь одно — осужденного предавали казни вместо царя» (Д. Фрэзер. «Золотая ветвь»). Искупительная жертва, принесенная служителями мрачного культа, ограждает настоящего царя от воздействия темных сил. Темные силы умиротворены, точнее сказать — обмануты подставной жертвой, ослаблены ею; в результате борьба антагонистов заканчивается победой того, кто выступает на стороне Света. Шерлок Холмс убивает чудовищного пса, а хозяин пса, как и должно, убегает в сердце Гримпенской трясины — где ему и место.
