Виктор Шкловский - Техника писательского ремесла

Доказательству выгодности разведения корнеплодов и посвящается весь фельетон. Но заглавие фельетона такое: «Не поклонимся англичанам, а поклонимся земле-матушке», т.-е. в заглавии указана еще другая тема. Тема эта была взята Сосновским из газетного материала того дня, связана со всем номером газеты и является как будто бы ответом на отказ англичан в займе нашему правительству.

Разведение бураков не вопрос дня, и бураки можно разводить вне зависимости от того, дадут или не дадут нам деньги англичане.

Казалось бы, можно было поступить и так: занять деньги у англичан и на эти деньги разводить бураки. Во всяком случае, непосредственной связи между обеими темами нет, но Сосновскому важно обострить вещь, создать фельетон, и фельетон строится им таким способом: один факт — аграрная реформа — воспринимается на фоне другого злободневного факта: вот этот прием и является основным приемом фельетона. Фельетонист соединяет обычно в фельетоне два факта, при чем далекие друг от друга, и внезапно разрешает один факт другим. Связь этих фактов оказывается неожиданной, и благодаря этой неожиданности какой-нибудь общий факт становится злободневным и поворачивается к нам совершенно новой своей стороной.

Как основное правило, в фельетоне характерно то, что факты, в нем сообщаемые, должны быть настоящие, не случайные, не придуманные, и это отделяет его совершенно отчетливо от художественного творчества, которое может пользоваться и выдуманными сообщениями. В фельетоне противопоставляют друг другу явления жизни, и он исполняет ту же роль, как статья, но не в выводах, а в простом столкновении фактов, обычно вызывающих смех и негодование; поэтому, неправильно будет в фельетон ввести, например, два факта иностранной политики, а нужно взять один факт из иностранной политики, а другой из хроники происшествий, а потом показать, что эти факты можно соединить…

Работа фельетониста сложная, трудная, требующая больших навыков, политической грамотности и остроумия.

Начинающий журналист много фельетонов писать не может. Он должен стараться писать, не много, чтобы не стать однообразным и скучным для читателя.

В дореволюционное время фельетон выглядел иначе, легкомысленнее, не преследовал обычно общественной задачи и состоял из большего количества фактов. Не столько дорожили выводами, сколько быстрой сменой фактов и переходом от одного факта к другому. Журнальная и газетная работа — массовая; здесь нужно работать не на свою тему, а на тему, выдвинутую сегодняшним днем. Поэтому нужно обладать высокой техникой и сознательным методом работы. Принято считать, что газетная работа портит писателя; эго совсем неверно, по крайней мере, мы видим из примеров, что все современные писатели стремятся к газете. В газете работал вначале Горький, опять вернулся туда во время революции и радовался, когда ему говорили, что он овладел газетным стилем.

Вредна не работа в газете, а штампование этой работы. Если мы начнем на газетный заказ отвечать общими фразами и перестанем собирать материалы для каждой новой статьи, не будем разрабатывать библиотеку фактов, перестанем читать, то, конечно, потеряем свою квалификацию. Хороший журналист каждый день должен в несколько раз больше читать, чем писать, и тогда, конечно, газета ему не повредит, а главное — он не повредит газете.

Особенно важно для фельетониста иметь большое количество фактов, своеобразную библиотеку всяких фактов.

У Сосновского, Зорича, Кольцова есть тысячи систематизированных писем, которыми они могут пользоваться, сопоставляя один факт с другим.

Фельетонист должен знать большое количество фактов и иметь литературные знания для того, чтобы легче поворачивать факты в фельетоне. Но здесь возникает другая опасность: мало знать факт, нужно, чтобы его понял читатель. Поэтому нужно взять такой факт, который был бы хотя бы немного известен читателю и, по крайней мере, мог бы быть помещен читателем во времени и пространстве, чтобы он знал обстановку этого факта, или же суметь в краткой форме изложить этот факт в самом фельетоне. Очень типичны в этом отношении фельетоны Михаила Кольцова. Михаил Кольцов обычно делает фельетон из двух трех фактов, при чем начинает, с одного факта, переходит в середине фельетона на другой, который и является основной темой, и в заключении опять возвращается к первому факту. Заглавие фельетона берется обычно такое, что оно оказывается принадлежащим второстепенной теме. Благодаря такому изложению фельетон приобретает характер неожиданного и мы узнаем из него не то, что могли предполагать на основании заглавия.

Таким образом, заглавие часто является способом оживить факты и связать их.

Фельетоны Зорича построены несколько на иных основаниях, чем фельетоны Кольцова и Сосновского. Зорич берет в основу фельетона один факт, например, то, что в какой-то местности частный торговец заторговал кооперацию, сбив с цены на рыбу копейку, а кооперация этого сделать не могла, потому что запуталась в бумагах. Вот Зорич рассказывает о том, как фининспектор обложил налогом и продал за недоимки мужика, который не заплатил патентного сбора за занятая кожевенным промыслом, при чем кожевенный промысел этого мужика состоял в том, что сын его снял шкуру собаки и сделал из этой шкуры барабан. Но факт, который берет Зорич, не безразличный факт и не случайный. Это — факт выдвинутый задачей сегодняшнего дня совершенно определенно. Обычно факты, изложенные в фельетоне Зорича, являются уродливым преломлением какого-нибудь мероприятия, о котором всерьез толкуют газеты; поэтому весь материал газеты является тем фоном, на котором воспринимается зоричевский фельетон.

II. Сюжетная проза

О чем писать?

Конечно, писать нужно прежде всего о том, что знаешь. Например, бессмысленно писать сейчас о графах и о баронах, прежде всего потому, что с ними редко встречаешься и что о них ничего хорошего писать не придумаешь. Не нужно темы брать из напечатанных уже вещей, не нужно думать, что вот, например, все пишут об убийстве селькора, и я напишу об убийстве селькора.

Найти тему — очень сложная вещь.

В рассказах, которые мы получаем от рабкоров, большой материал посвящен рабкорам же. Таким образом, получается следующее явление: люди пишут сами о себе. Таким недостатком страдают и современные писатели — профессионалы, которые слишком много пишут друг о друге и о собственных переживаниях.

Но для рабкора и для писателя-выдвиженца самая основная сущность его работы, конечно, лежит в теме, потому что в технике ему очень трудно конкурировать со старым писателем. От писаний рабкора о рабкоре получается следующее впечатление: читатель думает., что рабкоры замкнулись в своеобразные сословия, что они отделились от массы, не видят вещей, а видят только друг друга.

Основной совет, это — писать о современности, писать совершенно определенных вещах, определенных случаях; не бояться, что тема велика или мала. Не-бойтесь, что в своем рассказе вы не разрешите вопросов. Самое главное, чтобы тема хоть затронула вопрос, чтобы она оказалась бы способной отложить вокруг себя материал и повернуть по-новому то явление, которое берется в основу.

Между художественной прозой и тем, что у нас принято называть статьями, нет резкой границы. Многое из того, что мы считаем принадлежащим к так называемой изящной литературе, было написано, как статьи. Например, Салтыков-Щедрин (известный сатирик) все время считал свои произведения статьями и удивлялся и спорил, когда Некрасов переименовал их в повести. Лев Николаевич Толстой учился писать на военных статьях и, очевидно, считал военными статьями свои «Севастопольские очерки». Об этом свидетельствуют следующие заметки в письме:

«В нашем артиллерийском штабе, состоящем, как, кажется, я писал Вам, из людей очень хороших и порядочных, родилась мысль — издавать военный журнал, с целью поддерживать хороший дух в войске; журнал дешевый (по 3 руб.) и популярный, чтобы его могли читать солдаты».

«У меня была мысль создать военный журнал…»

Одновременно он переписывается с Панаевым — редактором журнала «Современник», и посылает ему свою вещь, которая в теперешнем собрании сочинений называется «Набег». Лев Николаевич Толстой называет эту вещь в своем письме два раза статьей; привожу это письмо:

«Сам я был болен, но, несмотря на то, надеюсь, что через дня три пошлю Вам «Рассказ юнкера» — довольно большую статью, но не Севастопольскую, а Кавказскую, которая поспеет к VII книжке. Верьте, что мысль о военных статьях занимает меня теперь столько же, сколько и прежде… За себя я все-таки Вам отвечаю — но статье каждый месяц, — за других не наверное… Ежели Тургенев в Петербурге, то спросите у него позволения на статье «Рассказ юнкера» надписать: «посвящается Тургеневу».