Леонид Громов - Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов
В этом контексте термин "общая идея" приобретает новый смысловой оттенок: "общая идея" - это не только передовое мировоззрение, но и высокий общественный идеал в деятельности человека. Мало быть хорошим специалистом в научной области, надо быть и активным общественным деятелем - таков идейный смысл образа Николая Степановича. Этот смысл был весьма примечателен для творческого сознания Чехова второй половины 80-х годов, когда он пришел к твердому убеждению, что его литературная деятельность должна быть общественно-активной. А в-1895 г. Чехов показал трагическую судьбу талантливого писателя Треплева, творчество которого приняло антинародное, декадентское направление, и художник погиб.
Так осуществилась преемственность идейной проблематики "Скучной истории" и "Чайки", написанных в различные периоды творческой биографии Чехова: показана в различных художественных вариантах общность судьбы талантливого ученого и талантливого писателя, оторвавшихся от жизни, от народа. Академический аристократизм, оторванность от жизни духовно опустошили ученого, ограничили его кругозор, и он оказался в тупике; не умея найти большие цели, он не смог построить ни свою жизнь, ни ответить Кате, своему молодому другу, на вопрос, что ей делать в жизни.
Чехов считал эту самоизоляцию Николая Степановича от окружающей его жизни, чрезмерную углубленность в свое "я" крупным недочетом в натуре героя "Скучной истории". В письме Чехова к А. Н. Плещееву (от 30 сентября 1889 г.) читаем: "... мой герой - и это одна из его главных черт - слишком беспечно относится к внутренней жизни окружающих и в то время, когда около него плачут, ошибаются, лгут, он преспокойно трактует о театре, литературе; будь он иного склада, Лиза и Катя, пожалуй, бы не погибли".
В этом эпизоде повести, когда Катя уходит от Николая Степановича из номера харьковской гостиницы, не оглянувшись на своего друга, заключено осуждение старого профессора - его осудили и разочаровавшаяся в нем Катя и сам автор.
Таким образом, Чехов показал в повести несостоятельность человека, лишенного "общей идеи", не только в области творческой деятельности, но и во всех сферах жизни. Это было главной творческой задачей автора "Скучной истории".
Удивительно, как не заметили этого основного идейного содержания повести многие современники Чехова, даже такие видные критики, как М. Неведомский и И. Анненский, увидевшие в финале жизни ученого только биологическую трагедию старого, умирающего человека, в противовес Н. Михайловскому, правильно понявшему социальный смысл образа Николая Степановича. М. Неведомский, например, говорил: "Повесть написана не во славу "обшей идеи", как истолковывает эту вещь Михайловский, а просто изображает постепенный упадок жизненных сил в больном и усталом старике ученом, - упадок, приводящий его к безнадежному скептицизму". (М. Неведомский. Без крыльев. Юбилейный чеховский сборник. 1910, стр. 88.)
Помимо Михайловского, лучше других критиков, современников Чехова, понял основной смысл "Скучной истории" Андреевич, отмечавший с большой проницательностью. "Тоска по общей идее - это очень большие слова. Это значит - тоска по идеалу, тоска по цельности миросозерцания, по цельности натуры..." (Андреевич. Книга о М. Горьком и А. П. Чехове. Спб., 1900, стр. 207.)
* * *
В судьбе героя "Скучной истории" показана не только трагедия ученого, не нашедшего для своей творческой деятельности одухотворяющей его "общей идеи". В этой судьбе отразилось общественное положение той части русской интеллигенции 80-х годов, которая в обстановке политичеекой реакции блуждала в поисках передового мировоззрения и деятельности, окрыленной высокими целями. Широкую постановку вопроса об идейных исканиях интеллигенции 80-х годов находим в те же годы и у публициста-демократа Шелгунова. Он выступил выразителем стремлений тех кругов русской интеллигенции, которые отказывались от мелкобуржуазной идеологии "малых дел" и страстно искали больших задач жизни. В своих "Очерках русской жизни", печатавшихся в "Русской мысли" с 1886 по 1891 г., Шелгунов, полемизируя с ренегатски-обывательской философией "малых дел", призывал интеллигенцию к большим свершениям. Весьма примечательно, что Шелгунов пользовался термином "общая идея". Возможно, что автор "Скучной истории" применил этот шелгуновский термин, так выразительно характеризующий идейные стремления интеллигенции 80-х годов. Во всяком случае тут явная перекличка Чехова с Шелгуновым, отразившими в различных формах (первый - в художественной,, второй-в публицистической) одно и то же общественное явление.
В понятии "общая идея" тоже сказалось "знамение-времени"; вот почему этим понятием пользовались чуткие летописцы эпохи 80-х годов-Шелгунов, Чехов, Андреевич.
Показательна для автора "Скучной истории" синонимика: "общая идея" или "бог живого человека". "Живой человек" - это человек, умеющий осмыслить свою жизнь и окружающую его действительность, умеющий творчески и целенаправленно работать" '. Стихийно живущий человек теряет примету живого человека, он становится человеком-автоматом, механически выполняющим свои обязанности в жизни. Жизнь у такого человека превращается в "скучную историю".
Сквозь мрачный колорит повести пробивается прославление жизни; противопоставляются два типа жизни: "живая жизнь" и жизнь как "скучная история". "Живая жизнь" - это жизнь активная, окрыленная "общей идеей", высокими целями, общественно-полезными идеалами; жизнь как "скучная история" - это пассивное, инертное существование, духовно опустошающее человека.
В одном письме Чехова 1901 г. читаем: "... человек должен постоянно, если не вылезать, то выглядывать из своей раковины, и должен он мудрствовать всю свою жизнь, иначе то уже будет не жизнь, а житие". (Т. 19, стр. 51.)
Чехов прославляет жизнь и осуждает житие и в повести "Скучная история". Герой повести, понявший неполноценность своей деятельности и не нашедший смысла жизни, теряет почву под ногами, теряет признак "живого" человека, он ощущает приближение смерти. Именно в этом страшная трагедия старого ученого, жизнь которого превратилась в "скучную историю", а не в его физических недугах. И все же старый профессор, страдающий, ищущий, глубоко любящий науку, оптимистически заглядывающий в будущее, более "живой" человек, чем окружающие его коллеги: прозектор, докторант и филолог.
* * *
Автор "Скучной истории" предстает перед читателями повести как вдумчивый наблюдатель жизни, тонкий .психолог, большой мастер литературного искусства.
Идейный замысел "Скучной истории" получил в повести замечательное художественно-образное решение. Помимо всестороннего раскрытия характера главного героя в его типических и индивидуальных особенностях, в повести находим богатство психологического и философского содержания, органически связанного с личностью героя, - содержания, представляющего большой непосредственный интерес как мысли умного писателя о жизни.
Для характеристики внутреннего мира своего героя Чехов удачно выбрал форму интимного дневника героя. Сам автор правильно указывал на обусловленность формы произведения содержанием личности героя. А. Н. Плещееву Чехов писал: "Самое скучное в нем, как увидите, это длинные рассуждения, которых, к сожалению, нельзя выбросить, так как без них не может обойтись мой герой, пишущий записки. Эти рассуждения фатальны и необходимы, как тяжелый лафет для пушки. Они характеризуют и героя, и его настроение, и его виляние перед самим собой". (Т. 14, стр. 405.)
Чехов, избрав для своей "Скучной истории" форму дневника героя, творчески использовал опыт Лермонтова (в его "Журнале Печорина"), впервые блестяще применившего в русской литературе интимные записки героя для изображения внутреннего мира сложного человеческого характера.
В рассуждениях героя "Скучной истории" ощущаются субъективные нотки; их уловили такие чуткие читатели, как Плещеев и Михайловский, причем Плещеев правильно указал, что эти нотки не вредят объективному материалу повести.
Чехов безуспешно пытался уверить своих современников, что этих ноток в повести нет. Суворину Чехов писал: "Если я преподношу Вам профессорские мысли, то верьте мне и не ищите в них чеховских мыслей". (Т. 14, стр. 417.)
Еще В. Г. Белинский убедительно доказывал, что названия "объективный" и "субъективный" поэт, как разделяющие одно и то же творчество на две резкие, не существующие половины, должны быть изгнаны из теории литературы. В статье "Векфильдский священник" (1847) Белинский писал: "Все произведения поэзии, больше или меньше, субъективны, т. е. все они высказывают внутренний мир автора, который напрасно бы старался утаить свои задушевные мысли и чувства... Внимательный читатель узнает творца при всей видимой его скрытности..."
Само собою разумеется, что и Чехов, при всей его "эстетике сдержанности", не мог не отразить своей личности в "Скучной истории". Конечно, нельзя полностью отождествлять профессорские мысли с чеховскими, но в некоторых случаях рассуждающий герой повести - это alter ego автора. Это делается совершенно очевидным, если сравнить отдельные суждения профессора с эпистолярными высказываниями Чехова.
