Критическая теория интернета - Герт Ловинк
В лекции Мишеля Фуко «Порядок дискурса» мы читаем об ограничениях, которые общество накладывает на текстуальный обмен: «в любом обществе производство дискурса одновременно контролируется, подвергается селекции, организуется и перераспределяется с помощью некоторого числа процедур, функция которых – нейтрализовать его властные полномочия и связанные с ним опасности, обуздать непредсказуемость его события, избежать его такой полновесной, такой угрожающей материальности» [198]. Какие ограничения на текстуальный обмен накладывает веб 2.0? Успокаивающая идеология партиципаторной культуры с ее заявлениями о всесторонней инклюзивности стирает следы собственных механизмов редакторского отбора (Википедия – классический тому пример). Сколько статей и комментариев удаляется? Сложно ли войти в аккаунт? Нужно ли пользователям регистрироваться где-то еще (например, в Facebook) перед тем, как они смогут начать использовать сайт? Как нам создать специальную интернет-герменевтику как «дисциплину, которая предлагает понимать текст», на основе того, что именно этот текст пытается сказать?
Для Поля Рикёра «сама работа интерпретации обнаруживает глубокий замысел – преодолеть культурную дистанцию, расстояние, отделяющее читателя от чуждого ему текста» [199]. Но что, если мы даже не понимаем герменевтические машины, находящиеся в нашем пользовании? Мы также можем повернуться к разработчикам и потребовать, чтобы в новом поколении софта и интерфейсов понимание и интерпретация были объединены. Согласно Гюнтеру Фигалю, понимать – значит «быть способным вернуться к чему-то» [200]. Нам нужно обратиться к архиву и извлечь из него данные, чтобы создать новые отношения между сущностями. Понимать – значит возвращаться к предыдущей теме. Как нам сделать это, когда «ре-акция» редуцируется до краткого впечатления? Слишком просто было бы заявить, что ответы могут существовать только тогда, когда они состоят из искреннего анализа, основанного на отложенной по времени рефлексии. Нам необходимо внедрить в потоки реального времени «ре-серч», который мог бы дать нам более простой доступ к релевантным архивам, как в рамках, так и за рамками текущего треда. Недостаточно просто использовать поисковый механизм и обладать технической возможностью вставить ссылку. Что нам необходимо, так это контекстуализация, например, в форме отсылок к другим контрибьюторам или бэкграунд-статьям, которые содержат больше информации о дате и месте оригинальной статьи.
Дебаты об архитектуре софта должны начинаться с идеи свободы интерпретатора, которая, как подчеркивает Фигаль, является на самом деле свободой самого текста [201]. Существует свобода интерпретации, которая основывается на неоднозначности смысла. Эта свобода произрастает из энергии, высвобождающейся в результате разделения автора и адресата. На этом месте мы прощаемся с напряжением, создававшимся теми, кто настаивает на привилегированном положении классических текстов по отношению к интерпретации, – и начинается проект «массовой герменевтики». Молчаливым является уже не большинство, а его предполагаемые духовные лидеры и интеллектуальные руководящие кадры, не способные ничего толком сказать при столкновении с неожиданными изменениями в структуре общества. Современные суверены от мира политики, искусства и поп-культуры чаще всего оказываются немы, но интерпретация их пустых (и притом «справедливых») заявлений довольно бестолкова и ограниченна. Вместо того чтобы фокусироваться на тревоге производителей большого эго, когда писатель – это изначально селебрити, читатель превращается в первичного респондента.
В работе Ханса Ульриха Гумбрехта «Powers of Philology» 2002 года можно обнаружить фрагмент, в котором разбирается вопрос о том, как в цифровую эпоху изменится редакторская традиция создания и осмысления собраний сочинений канонических авторов. Он видит историческую связь между «возвращением к комментарию» и распространением гипертекста, достигающего апогея в «хайтек-филологии» [202]. Для Гумбрехта очевидно, что в ближайшее время все тексты, включая записанные комментарии, станут доступны онлайн. Просто вспомните о Google Books, Europeana и других проектах по оцифровке. Это будет означать конец ограничений, которые когда-то были наложены полями книг. Вопрос заключается в том, как этот избыток и структурная пустота полей в долгосрочной перспективе повлияют на пять базовых типов филологической деятельности, о которых пишет Гумбрехт: собрание фрагментов, редактирование текстов, производство комментариев, историзацию и преподавание. Можем ли мы также работать с огромными коллекциями интернет-комментариев? К электронным книгам Бодо Плахта добавляет мультимедиа: видеофайлы, радиоинтервью и лекции [203]. Если взглянуть на комментарии 2.0, то легко представить следующие обязательные шаги: мы тщательно интерпретируем комментарии, а потом все завершается каноном. Далее, мы можем предсказать радикальную приостановку развития комментария в печатных изданиях избранных работ и сдвиг в сторону нового культа огромных частных коллекций цифровых файлов (книг), которые могут включать – а могут и не включать – (онлайн) комментарии.
Знаки окружают нас повсюду: текст (снова?) возрождается. Чтобы понять, что «социальный текст» – это уже сегодня рабочая концепция, достаточно взглянуть на Commentpress, разработанный Бобом Стейном и его коллегами из Institute for the Future of Book. Это плагин для прикрепленных документов и блогов, который позволяет «читателям комментировать абзац за абзацем на полях текста. Пишете аннотации, оставляете заметки, работаете, обсуждаете: с Commentpress вы можете делать все это на детальном уровне, превратив документ в диалог» [204]. В Commentpress комментарии превращаются в «коллаборативное мышление и письмо». Граница между социальным чтением и социальным письмом размывается – со всеми возможными последствиями для коллективной собственности на идеи. Commentpress – это практический пример использования кода с целью создать экологию комментария – и еще одно доказательство того, что софт порождает не кредо или набор догм, а социальный порядок.
«Вместо герменевтики нам нужна эротика искусства» [205], – этими словами заключила Сьюзен Сонтаг эссе «Против интерпретации» в 1964 году. Она требовала того, чтобы комментарии делали произведения искусства более реальными. Критика должна плодить меньше смыслов и вместо этого резать контент таким образом, чтобы мы могли увидеть
