«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав - Евгений Дюринг
Такова юдофобия Дюринга и такова его славянофобия. Как будто евреи и славяне, по Дюрингу, являются представителями не совсем-то одной и той же притязательной идеи. «В “Мертвых душах” Дюринга особенно прельщает Кашкаров и в этой главе он видит мастерское изображение самой сущности русского государства», – пишет хроникер. К сожалению г. хроникер не сообщил о высказанном тут же убеждении Дюринга, что политика русского государства в конце концов должна будет принять иные формы. Между тем при этом сообщении славянофобии получилось бы меньше. Еще меньше славянофобии получилось бы, если бы г. хроникер сообщил о другом убеждении Дюринга, именно что национальный фанатизм русских не всегда будет вводим в заблуждение и что он еще докажет свою способность к человеческой культуре. Что же касается специально славянской испорченности, то в «Социальном спасении» будет вообще достаточно говориться об испорченном состоянии всего нынешнего человечества.
Существуют квасные патриоты; они не любят чужого, потому что оно именно чужое. В Германии они будут, конечно, одновременно и антисемитами, и русофобами. Одними и теми же призраками они могут, конечно, пугать немцев и со стороны евреев, и со стороны русских. Но приводить в пример Дюринга, «чтобы не быть голословным» в таком сближении антисемитизма и русофобства, значит, по меньшей мере, странно понимать его. Дюринг, как известно, считает врагами своего дела профессоров, евреев и социал-демократов. К этим трем категориям он нашел себя вынужденным прибавить в последнее время еще и антисемитов, ибо антисемитизм, за немногими исключениями, служит только предлогом, чтобы прикрыть чистую реакцию, как религионистическую, так и политическую.
Дюринг – националист, но такого рода, что заканчивает свою книгу о «Социальном спасении» словами: «В античные времена варварским называлось все то, что не принадлежало к двум лучше одаренным нациям. Теперь уже нет такой противоположности, и нельзя вновь создать никакого подобного национализма, даже только чего-либо аналогичного ему. Но зато существует варварство в другом смысле, а именно, в смысле отсутствия тех качеств, которые способны вступиться за подлинное, всюду достаточное право». И такого варварства Дюринг находит у своих немцев слишком много. Пусть только прочитают, как он относится к колониальному разбою немцев в Китае и к притеснению поляков в прусской Польше. Злободневную австрийскую аннексию Боснии и Герцеговины он назвал голым насилием. «Национального героя» немцев, Бисмарка, гордости которого, что он наиболее нелюбимый человек во всей Европе, так сочувствует Д. А. Хвольсон, Дюринг характеризует арифметически: «тридцать процентов глупца и семьдесят процентов негодяя». (В скобках заметим, что и Н. К. Михайловский приблизительно так же характеризует Бисмарка.)
Шовинизм – скверная вещь. Но как глупое самомнение иных лиц не исключает, чтобы отдельные люди были лучше других, так и глупости шовинизма не исключают, чтобы какая-нибудь национальность была действительно выше остальных. Дюринг, по нашему мнению, – гордость современного человечества и принадлежит, по его мнению, к лучшей национальности.
Пишущему эти строки хотелось бы, чтобы лучшей национальностью в мире были русские, но, к сожалению, российская безалаберность и беспечность есть наше проклятие. Флегматичность и педантичность немцев не могут идти ни в какое сравнение с этой российской чертой. Приятно мечтать с Герценом, что «может, мы, маложившие в былом, явимся представителями действительного единства науки и жизни, слова и дела. В истории поздно приходящим – не кости, а сочные плоды. В самом деле, в нашем характере есть нечто, соединяющее лучшую сторону французов с лучшей стороной германцев. Мы несравненно способнее к наукообразному мышлению, нежели французы, и нам решительно невозможна мещански-филистерская жизнь немцев; в нас есть что-то, чего именно нет у немцев, и на челе нашем проступает след величавой мысли, как-то не сосредоточивающейся на челе француза». (Соч. IV, т. 122–3.)
Приятно так мечтать, однако кто же из русских может явиться более могучим и глубоким представителем действительного единства науки и жизни, слова и дела, чем немец Дюринг? Михайловскому судьба дала возможность развернуть свои дарования; он гордость и украшение критически мыслящей России, объединяющей науку и жизнь. Но страшная бестолковость русской жизни сделала сочинения нашего критика трудно изучаемыми без предметного указателя, которого, к сожалению, еще до сих пор нет. Какой контраст Михайловскому представляет в этом отношении Дюринг с его стройными критическими трудами! Вообще, духовные ученики Михайловского, мы не можем все же не отдать преимущества по могучести борьбы за единство науки и жизни германскому мыслителю.
«С национализмом иначе как назад, нам двинуться некуда. И это, я думаю, вполне понятно. Национализм мог быть прогрессивной силой в органическую эпоху, когда национальное государство еще складывалось; национализм может быть даже революционной силой, как, например, у национальностей угнетенных; но национализм неизбежно является реакционной силой, когда государство другие национальности угнетает. А такова именно государственность». Так полагает г. Пешехонов («Р. Б.» 1908, XI). Упомянутого несчастья нашего мы отрицать, конечно, не станем. Но не будет ли все же странностью из-за этого пренебрежительно относиться нам к национализму? Обыкновенный факт, что здоровый человек не беспокоится о своем здоровье. Но на самом деле с гигиеной обязательно должны считаться не только больные, но и здоровые. Каждый принадлежит к какой-нибудь нации, и его чувство собственного достоинства должно бы дополняться чувством национального достоинства. Вообще из того, что интересы могут быть эгоистичными, не следует никак, что нужно вооружаться против самого принципа интереса. Частная собственность сплошь и рядом ведет к эксплуатации, но отсюда еще не следует, что нужно совершенно уничтожить самый институт частной собственности. Национализм часто является угнетающим, но он не обязательно должен быть таков. Чтобы признавать эти простые положения надо верить в человечество. Могучая философия Дюринга блестяще обосновала эти положения, так противоречащие ходячему социализму, и мы горячо рекомендуем читателям познакомиться с ней. Какой-то верующий говорил, что он охотнее всего читает книги атеистов, ибо такое чтение его еще более укрепляет в собственных убеждениях. Будем надеяться, что и противники Дюринга последуют примеру этого остроумного богослова. Лишь бы только читали они внимательно!
Но вернемся к национализму. «На своем, конечно, не следует ставить ударения и прославлять его только потому, что оно свое, а чужое отодвигать в сторону или даже преследовать только потому, что оно – чужое. Проявление различных национальных характеров должно быть так организовано, чтобы от каждой нации исходило
