Эра милосердия - Роман И. Ростовцев
Поэтому за действиями оперативной группы, выехавшей на место убийства Ларисы Груздевой нам нужно следить очень внимательно, за действиями и показаниями свидетелей нам нужно следить внимательно тоже. Все эти детали должны иметь особую смысловую нагрузку. Иначе какой смысл облекать роман о смене эпох и эр в форму детектива? Детективная оболочка в данном случае призвана заинтриговать читателя, заставить его думать и размышлять вместе с героями романа, тем более, что «Эра Милосердия» написана от первого лица. Что ж, давайте войдем в квартиру Груздевых вместе с Шараповым:
«Когда мы вошли в комнату, то через плечо Жеглова я увидел лежащее на полу женское тело, и лежало оно неестественно прямо, вытянувшись, ногами к двери, а головы мне было не видать, голова, как в детских прятках, была под стулом, и одной рукой убитая держалась за ножку стула».
Итак, «неестественно прямо, вытянувшись, ногами к двери». Картина убийства здесь рисуется следующей: некто входит в квартиру Груздевой, Лариса выходит навстречу вошедшему из комнаты к двери в прихожую, получает смертельное ранение из огнестрельного оружия и падает назад, головой внутрь комнаты и ногами к двери.
Обратите внимание, как настойчиво сыщики требуют от Груздева ключ от этой квартиры:
«Жеглов, повернувшись к Груздеву, сказал как нельзя более любезно: - Ваши ключики, Илья Сергеевич, от этой квартирки попрошу».
И чуть погодя:
«- Ключики нам нужны, Илья Сергеевич. - И пояснил: - Квартиру придется временно опечатать.
Груздев резко повернулся:
- Ключей у меня нет. И быть не могло. Постарайтесь понять, что интеллигентный человек не станет держать у себя ключи от квартиры чужой ему женщины!
- Напрасно вы все-таки так... - неприязненно сказал Панков .
А чего «напрасно», чего «неприязненно»? А неприязненность эта от того, что вначале у сыщиков сложилось совершенно определенное впечатление, что стреляли от дверей. Взлома не было («входная дверь и окна в комнате и на кухне к началу осмотра были заперты и внешних повреждений не имеют» — записал Шарапов под диктовку Жеглова в протоколе), а значит убийца открыл входную дверь своими ключами. Стало быть, у Груздева они просто должны быть в наличии!
Однако и в этом описании нас настораживает слова «неестественно прямо». Шарапов за время войны навидался застреленных с близкого расстояния людей, и ему несомненно виднее, какая позиция тела была бы в данном случае естественной, а какая — нет.
Читаем дальше:
«Дверь вскрыли, вошли в прихожую, тесную, невразворот, и с порога я увидел голые молочно-белые ноги, вытянувшиеся поперек комнаты к дверям. Задрался шелковый голубой халатик. И мне было невыносимо стыдно смотреть на эти закоченевшие стройные ноги словно убийца заставил меня невольно принять участие в каком-то недостойном действе, в противоестественном бессовестном разглядывании чужой, бессильной и беззащитной женской наготы посторонними мужиками, которым бы этого вовек не видеть»...
Вайнеры не просто повторяются в этом абзаце, они значительно усиливают впечатление читателя от неестественности положения Ларисы. Во-первых они ставят под сомнение, что убийца мог выстрелить с порога в голову Ларисы, там в тесной, невразворот прихожей попросту негде было поднять руку для выстрела. Во-вторых, халатик Ларисы не просто распахнулся при падении, он задрался. И задрался он очень сильно, так, что жертва была обнажена скорее всего до пояса. Чуть ниже Вайнеры подтверждают нашу догадку:
«Мне казалось невозможным что-то делать в этой комнате - ходить здесь, осматривать обстановку, записывать и фотографировать, - пока убитая лежит обнаженной».
Исходя из этих факторов мы можем сделать однозначный вывод о том, что тело Ларисы двигали, что её тащили за ноги (тогда и задрался халатик!), и что её тащили из глубины комнаты к прихожей. Более того, неизвестный преступник или преступники пытались (довольно неуклюже, даже вызывающе неуклюже!) имитировать неудачную попытку Ларисы защититься от вора или грабителя.
«Головы мне было не видать, голова, как в детских прятках, была под стулом, и одной рукой убитая держалась за ножку стула». Иными словами Лариса якобы услышала, как вскрывают дверь, выскочила из комнаты со стулом в руках, и грабитель застрелил её, опасаясь получить по голове. Понятно, что эта инсценировка была рассчитана совсем уж на дураков, но она, в совокупности с рядом других деталей, могла бы послужить подпоркой версии об убийстве во время ограбления. Никакими иными причинами посмертное хватание Ларисы рукой за ножку стула, под который ей ещё пришлось бы засунуть голову (с пулей в ней!) объяснить невозможно.
Обратите внимание, как разложил(на заглавной картинке) Ларису Груздеву режиссер Говорухин в фильме «Место встречи изменить нельзя». Понимая, что описание Вайнеров невозможно соотнести с картиной убийства, режиссёр положил Ларису головой (а не ногами!) к входной двери. Лариса в фильме лежит у стола за которым якобы выпивала с собеседником. Халатик вовсе не задран. Непонятный стул над головой, который Лариса якобы держала за ножку, Говорухин тоже убрал. Вот его режиссерская картинка прекрасно совпадает с канонической версией: двое сидели за столом, выпивали, затем один застрелил другого. А вот описание Вайнеров этой версии прямо противоречит.
Теперь давайте немного поговорим об оружии, из которого застрелили Ларису. Вернее сказать, о пуле, которая, наряду с другими доказательствами по делу, натолкнула Жеглова на версию об убийстве Груздевой её бывшим мужем, Груздевым Ильей Сергеевичем.
«Будто учуяв, что о нем речь, в кухню вошел Панков, положил перед Жегловым на газете продолговатый кусочек металла:
- Ну-с, Глеб Георгиевич, имеется пуля. Какие будут суждения? - И вдруг засмеялся старческим перхающим смехом.
Жеглов достал из кармана лупу, взял у Панкова пинцет и, поворачивая в разные стороны, принялся рассматривать вещдок. Крутил он её, вертел, присматривался, чуть ли не нюхал, я все ждал, что он её на зуб попробует».
Ну, во-первых, что значит «имеется
