Виссарион Белинский - И мое мнение об игре г. Каратыгина
Когда в 1835 году повторные гастроли в Москве четы Каратыгиных снова возбудили старый спор, Белинский выступил со статьей «И мое мнение об игре г. Каратыгина», в которой решительно заявляет, что в русском искусстве уже сложились два взаимно исключающих типа художника: с одной стороны Гоголь, Щепкин, Мочалов; с другой – Марлинский, Каратыгин, Кукольник. Историческая правота, по его изумительному прозрению, на стороне первых. Таким образом узко театральный спор Белинский расширил до пределов вопроса о путях развития всей русской художественной культуры. При этом Белинский подчеркивает «плебейский» характер нового искусства. Тем самым он с гениальной проницательностью устанавливает связь реализма с новыми, еще только нарождающимися прогрессивными общественными силами.
Сноски
1
За и против. – Ред.
2
Я здесь разумею одни смешные или уже слишком посредственные роли и не говорю о ролях высшей художественной комедии, в которой актер непременно должен понять автора, чтобы успеть. Доказательством этого может служить игра г. Щепкина в «Венецианском купце» и «Матросе», где нет чисто высокого и где много комического, но где при всем том совсем не до смеха. То же доказывает его же игра в чисто комической роли Фамусова, в которой актер глубоко понял поэта, и, несмотря на свою от него зависимость, сам является творцом{11}.
Комментарии
1
Впервые Каратыгины посетили Москву в мае 1833 года.
2
Статьи П. Щ. и ответы Шевырева и Павлова (или Мельгунова) появились в 1833 году в «Молве», №№ 44, 45, 46, 47, 48, 50, 52, 54, 56, 57.
3
Новые статьи П. Щ. «Письма к г. издателю «Телескопа» напечатаны Белинским в «Молве», 1835, №№ 16, 17, 19.
4
«Прародительница» – трагедия Грильпарцера в переводе Ободовского; «Торквато Тассо» – Кукольника.
5
В понимании Белинского «идеал» означает то же, что и «тип».
6
К этому месту Надеждин сделал примечание: «К сожалению, это нередко становится день ото дня все реже и реже. О г. Мочалове должно теперь говорить часто уже в прошедшем или даже в давнопрошедшем времени».
7
В обзоре «Русской литературы 1844 г.» Белинский выскажется более резко о пьесе Хомякова «Ермак». Он назовет ее «совершенно классической трагедией вроде трагедии Расина: в ней казаки похожи на немецких буршей, а сам Ермак – живая карикатура Карла Моора». Эта резкость, впрочем, вполне заслуженная Хомяковым, объясняется тем, что Белинский в то время вел острую борьбу с славянофилами.
8
Н. Станкевич, бывший ранее поклонником Каратыгина, писал 26 апреля 1835 года своему другу Я. М. Неверову из Москвы в Петербург: «Каратыгин здесь! Душа моя, сердись, не сердись, а он стал вдвое хуже прежнего: делает фарсы, ревет…» («Переписка», 1914, стр. 319).
9
Надеждин сделал примечание: «Тальма восхищал своею игрою не в одних классических французских трагедиях».
10
Гай Марий (155–86 до н. э.) – римский полководец и политический деятель последнего периода республики, сын крестьянина.
11
Белинский с первых же спектаклей высоко оценил М. С. Щепкина, с которым впоследствии находился в самых дружественных отношениях. В статье «Мочалов в роли Гамлета» он писал: «Если наша публика недооценила Щепкина в роли Полония, то этому есть две причины: первая – ее внимание было поглощено только Гамлетом, вторая – она видела в игре Щепкина только смешное, комическое, а не развитие характера, которое было торжеством сценического искусства». О постановке «Венецианского купца» писала «Молва» (1835, № 4, стр. 61–67).
