Владимир Гриценко - Классический условный рефлекс, Павловская сессия и дрессировка
Вот так вот и не иначе! Шаг вправо, шаг влево… и ты предаешься анафеме!
Гораздо позже напишут о безудержной догматизации, оголтелом абсолютизме, извращении и упрощении учения И.П. Павлова: «…Однако к середине XX в. в СССР имели место чрезвычайно широкая трактовка идей П. и попытки их насильственного внедрения в психологию и педагогику, проявлявшиеся не только в научных дискуссиях (по проблемам соотношения психологии и физиологии ВНД, определения предмета психологии, природы психического и пр.), но в свертывании исследований по многим чисто психологическим направлениям. В 1950 г. по указанию Сталина была проведена объединенная сессия АН и АМН СССР (т. н. «Павловская»), которая caнкционировала безудержную догматизацию и абсолютизацию учения П.,…» (Психологический словарь. Под ред. В.П. Зинченко, Б.Г. Мещерякова. М., Педагогика-Пресс, 1996, 2001).
«…по указке Сталина в 1950 году на сессии АН и АМН СССР было догматизировано-ратифицировано-абсолютизировано учение П., что привело к невообразимым научным амфиболиям-негативизмам, когда некот. рьяные павловские адепты требовали реконструировать всю псих. как науку, согласно павловским аксиомам-постулатам…» (В.В. Юрчук. Современный словарь по психологии. Минск, Эйлада, 2000)
«После смерти И.П. Павлова в 1936 году павловская школа стала приобретать в СССР черты монополии, а в 50-е годы стала господствовать в отечественной физиологии. Подобное доминирование в тот период автоматически означало осуждение (а зачастую и подавление) иных точек зрения и других научных направлений…
… господство этого учения на долгие годы (до начала 70-х годов) отодвинуло на задний план практически любые другие подходы к изучению поведения…
…Как известно, в силу особенностей внутриполитической обстановки в СССР сторонники идей Павлова вскоре после его смерти монополизировали эту область науки, подвергнув жесткой критике практически все другие концепции и направления физиологии, причем эта критика базировалась не на научных, а на идеологических позициях. Западные научные течения (в том числе этология, зоопсихология, бихевиоризм и гештальт-психология) также подвергались ожесточенной критике, а результаты их исследований по этой причине почти не доходили до научной общественности.
Подобные тенденции стали господствующими после так называемой «Павловской сессии» АН СССР в 1950 г. На этой сессии была сделана попытка официально утвердить право на существование в физиологии лишь одного исследовательского направления — созданной академиком К.М. Быковым теории «кортико-висцеральной патологии». По словам В.В. Парина, последователи этой теории отвергали как «порочные» все реально существующие факты, которые не укладывались в рамки концепции. Вплоть до середины 60-х годов практически каждое научное сообщение — статья или доклад — в обязательном порядке должны были упоминать о «единственно верном научном направлении материалистической науки» в области физиологии — павловском учении.
Эта подгонка «под Павлова» или «под Быкова» превращала учение Павлова об условных рефлексах из научного направления в набор догм, следовать которым надлежало не только в области высшей нервной деятельности, но и в общей физиологии, медицине и психологии» (Зорина З.А., Полетаева И.И., Резникова Ж.И. Основы этологии и генетики поведения. М., МГУ, 1999).
Но это будет потом. А тогда на Сессии «истинных павловцев» нашлось пятеро и «страна должна знать своих героев»: К.М. Быков, А.Г. Иванов-Смоленский, Э.Ш. Айрапетян, И.П. Разенков, Э.А. Асратян и примкнувший к ним А.Д. Сперанский. Им было дано право исключительного знания о том, как должна развиваться наука, как нужно понимать И.П. Павлова и как нужно развивать его учение. За «врагами великого учения» далеко ходить не надо было, поелику их водилось множество. Назовем только тех, которым больше воздали Л.А. Орбели, И.С. Бериташвили, П.К. Анохин, П.С. Купалов, Л.С. Штерн и Н.А. Бернштейн.
Л. С. Штерн (Штерн Л. С. (1878—1968) — физиолог и биохимик. Академик с 1939 по 1949 (исключена) и с 1 сентября 1953 (восстановлена). Первая женщина — действительный член АН СССР.) создала учение о гематоэнцефалическом барьере и изучала гуморальную регуляцию функций организма, а поскольку И.П. Павлов этого не изучал, то «…Характерно и то, что во всех своих многочисленнейших выступлениях Штерн не пыталась встать на путь павловского детерминизма, и, наоборот, принципиально не отходила от позиций изучения условий и факторов проявления изучаемых ею явлений, т. е. оставалась на почве ферворновского кондиционализма.
В полном соответствии с этим Штерн, устанавливая «закономерности» функций так называемого гемато-энцефалического барьера, затем пришла к выводу, что они являются всеобщими для любых систем и органов в организме.
… в полном противоречии с павловским учением Штерн развивала взгляд на равноценность механизмов регуляций или утверждала даже первенствующую роль химических факторов, или гемато-энцефалического барьера.
…Исходя из ложных методологических установок, Штерн и ее последователи в оценке самой регулирующей функции барьера заняли идеалистическую позицию. Это проявлялось в телеологической трактовке функций барьера, который, по мнению авторов, производит отбор веществ, содержащихся в крови.
…Отрицая боткинско-павловский нервизм, Штерн и ее последователи игнорировали или замалчивали работы Павлова и его школы, уже давно ставшие классическими (теория сна, неврозов и др.).
Так, Штерн указывает: «Возможность вызвать сон непосредственным воздействием на определенные участки коры головного мозга, путем применения методов условных рефлексов, как в опытах И.П. Павлова, далеко еще не является доказательством того, что и нормальный сон вызывается таким же раздражением, возбуждением и реактивным раздражением того или другого участка коры головного мозга.
… Таким образом, и в том и в другом случае причиной сна скорее является отсутствие возбуждения, чем активное торможение».
В другом случае, говоря о павловском учении относительно физиологической природы сна, Штерн развязно заявляла: «К сожалению, экспериментальная проверка этой теории невозможна».
…Не чем иным, как попыткой опорочить и игнорировать гениальный павловский метод хронических наблюдений, создавший эпоху в физиологии и экспериментальной биологии, следует назвать заявление Штерн о том, что «во всех физиологических экспериментах мы фактически нарушаем физиологию, создаем патологию».
Не она ли на одном из совещаний заявила, что павловское учение себя исчерпало? Не она ли рекомендовала подтянуть его к «высотам» зарубежной физиологии? Не чем иным, как идеологической диверсией, этого назвать нельзя.
Оценивая все изложенное выше, мы должны признать, что Штерн, находясь в плену механистической, идеалистической буржуазной методологии Ферворна — Вирхова, не смогла научно, прогрессивно исследовать выдвигаемые ею проблемы. Лишенные правильной методологической основы, ее попытки исследований приводили к антинаучным реакционным выводам.
…На деле же оказалось ясным, что Штерн, являясь лжеученой, лишь засоряла в течение ряда лет советскую науку своими назойливо многочисленными выступлениями и высказываниями.
Оголтелый космополитизм, политическая беспринципность и низкопоклонство перед зарубежными лжеавторитетами, насаждаемые Штерн, способствовали тому, что Штерн и ее последователи полностью игнорировали критику их ошибок со стороны советской научной общественности и не сумели найти правильного пути для преодоления их» (Д.А. Бирюков).
Особенное внимание Сессия уделила П.К. Анохину и И.С. Бериташвили — «Если…учесть то обстоятельство, что противники учения Павлова из числа реакционных ученых США и других стран в этом отношении действуют гораздо более энергично и только за последние годы опубликовали ряд объемистых работ (например, работы Маркиса и Хильгарда, Массермана, Конорского, Клейтмана и др.) и что, как об этом здесь говорилось, к стыду нашему, в среде наших ученых появились и довольно активно действуют некоторые подпевалы этим буржуазным ученым (И.С. Бериташвили, П.К. Анохин и др.) (шум в зале), то совершенно очевидно, что дальнейшее наше отставание в этой области будет граничить с преступлением перед отечественной наукой, перед памятью великого учителя.
Кстати, несколько слов об Анохине специально, хотя это и отклоняет меня в сторону от темы.
Когда с отдельными антипавловскими недомыслиями выступают в нашей печати Штерн, Ефимов, Бернштейн и подобные им лица, не знающие ни буквы, ни духа учения Павлова, это не так досадно, как смешно. Когда с антипавловскими концепциями выступает такой знающий и опытный физиолог как И.С. Бериташвили, который не является Учеником и последователем Павлова, то это уже досадно. Но когда ученик Павлова Анохин под маской верности своему учителю систематически и неотступно стремится ревизовать его учение с гнилых позиций лженаучных идеалистических «теорий» реакционных буржуазных ученых, — то это по меньшей мере возмутительно» (Э.А. Асратян).
