Журнал «Если» - "Если", 2010, № 5

Я окаменела, не в силах отвести взгляд. Меня затрясло. Только парализующий страх мешал мне броситься наутек. Газету опустили. На меня налитыми кровью глазами смотрел бесцветный коротышка. У него были коротко стриженные каштановые волосы и толстая шея. Я уловила запах знакомого одеколона.

Мы уставились друг на друга. Наконец он негромко сказал:

— Я буду за вами присматривать.

Я открыла рот, но не сумела издать ни звука. На языке вертелось «делать вам нечего». Я собиралась вернуться домой, в Нью-Йорк, возобновить учебу, завершить курс математики. Ничего заслуживающего слежки.

Я сделала полшажка в его сторону. Мне долго не удавалось обрести дар речи, но наконец я сказала:

— Я вас прощаю. — Мой голос звучал едва слышно. Руки дрожали. Я повторила, громче: — Я вас прощаю.

— Обойдусь без…

Я перебила:

— Может быть, вы просто плохой человек. Но, возможно, вы решили, что надо как-то помочь миру. Что-нибудь предпринять. Пускай провальное, пускай дурное, пускай такое, что ухудшило бы обстановку, а в обозримом будущем ухудшило бы обязательно — и очень. Но ничего иного вы придумать не могли и надеялись, что может быть, только может быть, ваши действия… ускорят решение. — Я кивнула. — Это мне понятно. Понятно отчаяние. И те чудовищные поступки, к которым нас иногда толкает слабая надежда на обдуманный риск.

Ответить он не успел: я двинулась дальше, распахнула тяжелые двери и вышла на ослепительное солнце нового дня, полного неопределенности.

Перевела с английского Катерина Александрова

© Craig DeLancey. Amabit Sapiens. 2009. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2009 году.

Нэнси Кресс

Действие первое

Иллюстрация Игоря Тарачкова

Чтобы выяснить, кому принадлежит фильм, надо не в сценарий заглядывать, а в договор-заказ.

Следом за пареньком в маске я спускался в складской подвал, жалея при этом, что не взял перчатки: нарочно, что ли, перила слоем грязи покрыты? Если нарочно, то какого черта, спрашивается, нас подвергали такому мудреному электронному досмотру в паре со столь незамысловатым ощупыванием — даже во рту у меня побывал палец охранника, хорошо хоть в другие полости не залез. Влажная уборка стоит дешевле подобного обыска, и сдается, грязь тут неспроста.

Группа решила сделать заявление. Так нам велено их называть — Группа. Звучит таинственно, страшновато и претенциозно.

Лестницу освещала только старомодная сорокаваттная лампочка, я даже не успел заметить, где она приткнулась. За моей спиной участилось дыхание Джейн. Я сам вызвался идти первым, вернее, сразу за нашим юным поводырем. Из каких соображений? Трудно сказать. «Мужественной защитой» назвать мои жалкие потуги язык не повернется. К тому же у меня привычка всегда держать Джейн в поле зрения. Так лучше работается.

— Барри? — тихо окликнула она.

Нижний пролет утонул во мгле, до того кромешной, что приходится нащупывать твердь носком вытянутой ноги.

— Джейн, еще две ступеньки.

— Спасибо.

И вот мы внизу. Она остановилась рядом со мной и перевела дух. Даже не рядом, а почти вплотную, куда ближе, чем обычно — ее грудь вровень с моим лицом. Джейн у нас невеличка — пять футов шесть дюймов, но это на семнадцать дюймов выше моего роста.

— Уже близко, — сообщил мальчишка.

На том краю подвального помещения отворилась дверь, впустила нам навстречу свет.

— Пришли.

Прежде, наверное, здесь располагалась прачечная, одновременно служившая жильем какому-нибудь разнорабочему. Должно быть, немало времени прошло после его кончины. В углу ютились дырявые лохани, числом три. Ни единого окошка в стенах, зато на полу постелен чистый тонкий ковер, и трое дожидающихся нас людей тоже выглядят чистыми.

Я быстро осмотрел каждого. Высокий мужчина в куртке с поднятым капюшоном держит в руках штурмовую винтовку. Взгляд типичного телохранителя: настороженный, но бездумный. Женщина без маски, в джинсах и мешковатом свитере, при виде Джейн моментально надулась. Это потенциальная проблема. Третий — лидер, он уже идет нам навстречу, улыбаясь и протягивая руку.

— Милости просим, мисс Сноу. Ваш визит — большая честь.

Я его сразу раскусил. В политике, с каковой моя жизнь была связана очень долго, это самый ходульный персонаж. Высокий, красивый, довольный собой и своим положением настолько, что попросту не способен к правильной оценке того и другого. Лишь он один из троицы не носил джинсов, а щеголял в широких брюках и спортивном пиджаке поверх черного бадлона. Ему бы и правда не в генетические террористы податься, а в политики — дорос бы до бюрократа муниципального уровня, претендовал бы на пост мэра и потом напрасно ломал голову, из-за чего продул выборы.

Стало быть, перед нами низший оперативный уровень Группы, и это, пожалуй, хорошо. Уменьшает риск нашей безумной экспедиции.

— Спасибо, — ответила Джейн своим знаменитым голосом, низким и хрипловатым, волнующим и кинозрителя, и того, кто общается с ней «вживую». — Это Барри Тенлер, мой менеджер.

Я не только менеджер, но правда слишком сложна, чтобы ее разъяснять в подобной обстановке.

Красавчик в спортивном пиджаке даже взглядом меня не удостоил. Пришлось понизить спесивого и глупого чинушу с муниципального уровня до районного. Недооценивать советников категорически противопоказано, ведь у нашего брата всегда на вооружении ум или даже харизма.

Зато надутая дамочка с Джейн переключилась на меня. Несложно понять природу такого интереса, ведь он преследует мою скромную особу, сколько себя помню.

— Как мне к вам обращаться? — осведомилась Джейн у смазливого лидера.

— Зовите меня Измаил.

Ой, мама родная! Это что же получается, Джейн у нас — Белый Кит?[23] Вожак решил блеснуть интеллектом, не подозревая, как банален и туп. Но Джейн это не смутило, и даже я, зная ее как облупленную, готов был принять за чистую монету опасную для ледяных сердец улыбку. Мисс Сноу не потеряла ни грана мастерства и таланта, хоть и снималась в последний раз лет десять назад.

— Давайте сядем, — предложил красавчик.

В дальнем углу комнаты пустовали три простых стула. Один занял Измаил, за его спиной встали телохранитель с мальчишкой. Надутая уселась на второй. А Джейн грациозно опустилась прямо на ковер, подобрала под себя ноги в красивой лужице из зеленой тонкой ткани.

Это она для того, чтобы мне достался третий стул. Не могу стоять дольше пяти-шести минут — вернее, могу, но очень болят ноги и позвоночник. А на полу сидеть противно — потому что я при этом гораздо ниже, чем на самом деле.

Измаил, конечно, ничего обо мне не знал, а потому изрядно опешил:

— Мисс Сноу!

— Мне так удобнее, — пресекла возражения Джейн своей безотказной улыбкой.

Эта улыбка заодно с проникновенным голосом тридцать пять лет назад дала старт ее карьере. Теплая, страстная, с едва уловимой грустинкой — она действовала в обход лобных долей мозга, целя в примитивные затылочные. Неважно, что эта способность досталась от природы, то бишь даром; важно, что ей всегда находилось применение. Джейн гораздо хитрее, чем можно предположить, глядя на эту хрупкую блондинку. И страсть у нее непритворная. Если моя приятельница чего-то хочет, то хочет каждой жилочкой, каждой нервной клеткой, каждой каплей своей жадной крови.

Ее грациозное подражание Сидящему Бизону[24] вынудило Измаила смущенно заерзать на стуле. Правильным решением было бы составить компанию гостье на ковре, но он до этого не додумался, за что и был мною мысленно разжалован в порученцы.

Я забрался на третий стул. Измаил, глядя сверху вниз, пыжился как петух перед курицей: это ж надо, сама Джейн Сноу у его ног! Надутая кривилась. А мне было тревожно.

Группа очень хорошо знает, кто такая Джейн Сноу. Почему же провести столь важную встречу доверили какому-то неуклюжему нарциссу? Я с ходу мог выложить несколько версий. Первая: так террористы выражают свое презрение миру, от лица которого выступает Джейн. Вторая: они не хотят засвечивать тех, кто реально ценится в сей очень и очень скрытной организации. Третья: это услуга за услугу, оказанную им Измаилом или его хозяевами. Четвертая: решили создать фотогеничный фон для Джейн, нас ведь наверняка снимают. Любая из этих причин меня устраивала, но беспокойство почему-то не отступало.

— Что ж, Измаил, если у вас все в порядке, давайте начинать, — предложила Джейн.

— У нас все в порядке, — проворчал он.

Измаил сидел спиной к софиту, резко светившему в лицо Джейн и Надутой. Последняя выглядела не ахти: дурная кожа, маленькие глаза, жидкие волосы. Правда, губы красивые — пухлые, красные. И шея, частью спрятанная под тканью ветровки, молода и крепка, без морщин.