Владимир Стасов - О голландской живописи
1856 г.
Комментарии
Общие замечанияВсе статьи и исследования, написанные Стасовым до 1886 года включительно, даются по его единственному прижизненному «Собранию сочинений» (три тома, 1894, СПб., и четвертый дополнительный том, 1906, СПб.). Работы, опубликованные в период с 1887 по 1906 год, воспроизводятся с последних прижизненных изданий (брошюры, книги) или с первого (газеты, журналы), если оно является единственным. В комментариях к каждой статье указывается, где и когда она была впервые опубликована. Если текст дается с другого издания, сделаны соответствующие оговорки.
Отклонения от точной передачи текста с избранного для публикации прижизненного стасовского издания допущены лишь в целях исправления явных опечаток.
В тех случаях, когда в стасовском тексте при цитировании писем, дневников и прочих материалов, принадлежащих разным лицам, обнаруживалось расхождение с подлинником, то вне зависимости от причин этого (напр., неразборчивость почерка автора цитируемого документа или цитирование стихотворения на память) изменений в текст Стасова не вносилось и в комментариях эти случаи не оговариваются. Унификация различного рода подстрочных примечаний от имени Стасова и редакций его прижизненного «Собрания сочинений» 1894 года и дополнительного IV тома 1906 года осуществлялась на основе следующих принципов:
а) Примечания, данные в прижизненном издании «Собрания сочинений» Стасова с пометкой «В. С.» («Владимир Стасов»), воспроизводятся с таким же обозначением.
б) Из примечаний, данных в «Собрании сочинений» с пометкой «Ред.» («Редакция») и вообще без всяких указаний, выведены и поставлены под знак «В. С.» те, которые идут от первого лица и явно принадлежат Стасову.
в) Все остальные примечания сочтены принадлежащими редакциям изданий 1894 и 1906 годов и даются без каких-либо оговорок.
г) В том случае, когда в прижизненном издании в подстрочном примечании за подписью «В. С.» расшифровываются имена и фамилии, отмеченные в основном тексте инициалами, эта расшифровка включается в основной текст в прямых скобках. В остальных случаях расшифровка остается в подстрочнике и дается с пометкой «В. С.», т. е. как в издании, принятом за основу, или без всякой пометки, что означает принадлежность ее редакции прижизненного издания.
д) Никаких примечаний от редакции нашего издания (издательства «Искусство») в подстрочнике к тексту Стасова не дается.
В комментариях, в целях унификации ссылок на источники, приняты следующие обозначения:
а) Указания на соответствующий том «Собрания сочинений» Стасова 1894 года даются обозначением — «Собр. соч.», с указанием тома римской цифрой (по типу: «Собр. соч.», т. I).
б) Указание на соответствующий том нашего издания дается арабской цифрой (по типу: «см. т. 1»)
в) Для указаний на источники, наиболее часто упоминаемые, приняты следующие условные обозначения:
И. Н. Крамской. Письма, т. II, Изогиз, 1937 — «I»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. I, «Искусство», 1948 — «II»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. II, «Искусство», 1949 — «III»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. III, «Искусство», 1950 — «IV»
Указание на страницы данных изданий дается арабской цифрой по типу: «I, 14».
«О голландской живописи».Впервые статья была опубликована в 1856 году («Современник», № 12).
Это одно из ранних полемических выступлений Стасова по частному, но принципиальному вопросу. Стасов выступает как приверженец искусства, тесно связанного с современностью и отвечающего на существенные вопросы времени. Он берет под защиту голландскую школу живописи XVII века и, противопоставляя ее направлению «историческому» и религиозному, которым характеризуется бельгийская школа, выявляет себя как сторонник жанровой реалистической живописи. Постановка вопроса и решение его для Стасова не являлись случайными. Искусство, реально отражающее действительность, в этот период начинает все более и более находить свое оформление не в «высоком» жанре так называемой «исторической» живописи, под которой, в академической трактовке, понималась живопись на сюжеты мифологические, библейские и древней истории, а в бытовой теме — жанре. В защиту последнего, а не против исторического жанра, понимаемого в современном смысле слова, и выступает Стасов. Таким образом, за вопросом, вызвавшим полемику, по сути дела стояла проблема развития реализма в изобразительном искусстве. Именно вокруг этих вопросов о жанровой и так называемой «исторической» и религиозной живописи в ближайшее время возникнет борьба между сторонниками старой академической школы и представителями реалистического направления в изобразительном искусстве (см. статьи «Г-ну адвокату Академии художеств», «Академическая выставка 1863 года» и комментарии к ним, т. 1).
Следует подчеркнуть, что свою статью Стасов печатает в журнале «Современник», в котором в это время активно работает Н. Г. Чернышевский, опубликовавший в 1855 году диссертацию «Эстетические отношения искусства к действительности». Материалистическое решение вопроса, поставленного в теме диссертации, явившейся эстетическим манифестом революционной демократии 60-х годов, ее воинствующий характер, страстное разоблачение идеализма нашли горячий отклик в среде передовой части художественной интеллигенции и мобилизовали ее на борьбу с дворянско-помещичьей идеалистической эстетикой, за развитие и утверждение реализма. «Боевое искусство, — говорил А. А. Жданов, — ведущее борьбу за лучшие идеалы народа — так представляли себе литературу и искусство великие представители русской литературы. Чернышевский, который из всех утопических социалистов ближе всех подошел к научному социализму и от сочинений которого, как указывал Ленин, „веяло духом классовой борьбы“, — учил тому, что задачей искусства является, кроме познания жизни, еще и задача научить людей правильно оценивать те или иные общественные явления» (Доклад т. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград», Госполитиздат, 1946, стр. 24). При защите своей диссертации Чернышевский, по свидетельству А. Н. Пыпина, говорил: «В нашем обществе господствует рабское преклонение пред старыми, давно пережившими себя мнениями, которые приобретают характер непогрешимых авторитетов. Нас слишком пугает дух свободного исследования и свободной критики, которая по природе своей не знает преград для своего действия. Между тем, в России свободная критика наталкивается на целый ряд предметов, которые она должна обходить молчанием, хотя эти предметы представляют собой не что иное, как предрассудки и заблуждения» (Е. И. Ляцкий. «Н. Г. Чернышевский и его диссертация об искусстве». — «Голос минувшего», № 1, 1916, стр. 27–28). Эти мысли Чернышевского впоследствии станут руководящими для Стасова-критика.
На страницах «Современника» в 1856 году Чернышевский опубликовал одну из своих основополагающих работ в области истории литературы, критики и эстетики — «Очерки гоголевского периода русской литературы». Именно в № 12 журнала, в котором печаталась статья Стасова «О голландской живописи», была опубликована последняя глава, завершающая этот большой труд Чернышевского. Беспощадно разоблачая приверженцев теории «искусство для искусства», Чернышевский здесь с особой остротой поставил вопрос о задачах современной реалистической литературы и критики: «Во всех отраслях человеческой деятельности, — писал он, — только те направления достигают блестящего развития, которые находятся в живой связи с потребностями общества» (Н. Г. Чернышевский, «Избранные философские сочинения», Госполитиздат, 1950, т. I, стр.783). Высоко поднимая знамя идейности и народности художественной литературы, утверждая «гоголевское», «критическое» направление, Чернышевский призывал последовательно итти по стопам Белинского, развивая его воззрения. Стасов в это время является горячим поклонником Белинского и Гоголя (см. статью «Училище правоведения сорок лет тому назад», т. 2). В эти годы он с упоением зачитывается статьями Чернышевского, стремясь освоить эстетические воззрения, которые были изложены в диссертации великого критика и философа, революционного демократа (см. очерк «Двадцать пять лет русского искусства» и комментарии к нему, т. 2). Следует отметить, что статья Дмитриева-Мамонова, против которой выступил Стасов, была помещена на страницах «Русской беседы» и что по поводу этого журнала в том же № 12 «Современника» сообщалось: «Русская беседа» не сказала еще ничего такого, с чем бы можно было согласиться хотя отчасти (В. Евгеньев-Максимов. «Современник» при Чернышевском и Добролюбове, Гослитиздат, 1936, стр. 183).
Свои позиции по отношению к голландской живописи Стасов сохранил до конца жизни. О том, что появление комментируемой статьи в свет было обусловлено современными задачами искусства, убедительно свидетельствует тот факт, что спустя четверть века Стасов, говоря о тех гонениях, которым в свое время подвергалась голландская школа живописи, и отмечая достижения русского реалистического искусства (в первую очередь жанровой живописи), заключал: «Новое русское искусство утешалось, глядя на подобное же преследование, испытанное вначале Гоголем и основанной им реальной школой» (см. раздел «Наша живопись» статьи «Двадцать пять лет русского искусства», т. 2).
