Владимир Стасов - Уморительный музыкальный критикан
Г-н Иванов уверяет, что Садко, да и вообще новгородцы, ездили по морям „из любви к путешествиям“. Он, жалкий studiosus, еще не слыхивал отроду, что новгородцы были купцы, разбогатевшие на торговле и ездившие для того на своих кораблях чуть ли не кругом всего света, он не заметил, не прочитал, не увидал, не услышал, что и Садко в былине и в опере для того же собирает товарищей и с ними едет вдаль!
Г-н Иванов уверяет еще, что в четвертой картине происходит какое-то „состязание певцов“ (словно речь идет о „Тангейзере“!). Но он не заметил, что три иноземца и не думали „состязаться“, а поют каждый про свое отечество, про его чудеса только потому, что отъезжающий в далекие края Садко просит каждого из них рассказать что-нибудь про свое отечество!
При этом чудную, могучую по силе, живописности, колориту и энергии песню варяга он называет „простенькой песнью“. Ах, какой; глухарь! Конечно, изящная, милая песнь индийского купца не стоит и четверти варяжской!
Г-н Иванов пускается даже в историю: уверяет, что скандинавов не надо называть варягами. Пожалуй, но только тогда надо было бы переучить по-новому всех древних русских людей. Только вот беда: пожалуй, они бы так и прыснули в лицо новоявленному учителю!
Г-н Иванов объявляет, что „это еще вопрос, существовали ли в эпоху Садко — скоморохи?“ Можно отвечать г. Иванову: никакого вопроса тут нет, кроме разве у тех, кто, не спросясь броду, сунулся в воду. Были, были скоморохи во времена Садко, г. Иванов: пойдите, понаведайтесь, авось, узнаете, что есть в доказательство памятники и писанные, и рисованные.
Можно было бы тотчас же привести многое другое из статьи достопочтенного г. критика, да довольно, кажется, и того, что я выписал. Музыкальные, исторические, художественные, литературные и всякие иные понятия и знания г. Иванова как на ладони.
Впрочем, он может утешать себя тем, что у нас есть, по музыкальной части, писатели еще гораздо хуже и невежественнее его.
Самые блестящие их качества проявляются обыкновенно всего сильнее в те минуты, когда появляется на свет какое-нибудь высокое, талантливое, могучее художественное произведение. Тут уж им приходит совсем конец, они только беспомощно скалят зубы и хрипло лают, как шакалы, или помахивают кисточками наверху головы, как комические жирафы.
1898 г.
КОММЕНТАРИИ
«УМОРИТЕЛЬНЫЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ КРИТИКАН». Статья впервые опубликована в 1898 году («Новости и биржевая газета», 3 марта, № 61).
Статья направлена против реакционного музыкального критика и публициста, бездарного композитора и дирижера Иванова, являвшегося одним из главных врагов молодой русской музыкальной школы.
Михаил Михайлович Иванов (1849–1927) заведывал музыкальным отделом черносотенной газеты «Новое время» и литературным отделом журнала «Нувеллист»; писал, кроме того, в «Пчеле», «Нови», «Музыкальном листке», «Музыкальном свете», «Всемирной иллюстрации» и других периодических изданиях. В своих фельетонах выступал против новой русской музыкальной школы; в трехтомной «Истории музыкального развития России» дал искаженную картину развития русской музыки.
Двуличие Иванова-критика, замаскированное в форму кажущейся беспристрастности, его мнимая разносторонность и умение проникать в различные периодические органы делали его, несмотря на все его ничтожество, вредным и опасным человеком для нового русского искусства. Отсюда и то «внимание», которое уделял Стасов Иванову, выразившееся в сочинении ряда посвященных ему статей.
Стасов глубоко презирал Иванова как композитора и музыкального писателя. Свои статьи о нем он снабжал хлесткими названиями: «Куриная слепота» («Новости», 1898, 31 марта, № 89), «Пачкуны» (об Иванове и Кравченко) («Новости», 1898, 3 ноября, № 303), «Увертки и перевертки г. Иванова» («Новости», 1899, 14 ноября, № 314), «Нищему грош» («Россия», 1901, № 750), «Храбрый дока» («Новости», 1902,14 декабря, № 344), «Это бедный, жалкий г. Иванов» («Новости», 1902, 31 декабря, № 359) и др.
В статье «Уморительный музыкальный критикан» Стасов обрушивается на Иванова за его «Музыкальные наброски», посвященные опере Римского-Корсакова «Садко» («Новое время», 1898, 2 марта, № 7906).
Опера «Садко» была как бы детищем Стасова. Он активно участвовал в разработке ее плана-сценария; именно он подсказал Римскому-Корсакову ввести образ Любавы, жены Садко, и настоял на том, чтобы начать оперу с картины «демократически-республиканского» пира; не без влияния Стасова Римский-Корсаков и подчеркнул в «Садко» темы вольности и патриотизма (см. письма Стасова к Римскому-Корсакову от 7 июля, 12 августа, 30 декабря 1894 года, 8 апреля 1897 года и 21 сентября 1906 года в журнале «Русская мысль», 1910, август, книга IX, стр. 110–115, 116–117, 119–120, 122–125, 146 и ответные письма Римского-Корсакова, в частности от 5 июля 1906 года, там же, стр. 142, а также письма Стасова к московскому музыкальному критику Кругликову от 20 сентября 1895 года и другие в журнале «Советская музыка», 1949, № 12, стр. 94–96, 99).
Статья «Уморительный музыкальный критикан» интересна и как образец музыкально-полемического стиля Стасова. Нападая на своих врагов — Ивановых, Соловьевых, Зиновьевых, Галлеров, Коптяевых и тому подобных мелкоразрядных критиканов-вредителей, он не боялся, что «вся орава бездарных… „ретроградов“ обрушится на него в печати, а продолжал смеяться над тупостью и куриной слепотой всего их дурацкого лагеря», обещая всю «эту шваль мазну[ть] по губам так, что останутся много довольны!»; свои обещания Стасов выполнил (письма к Кругликову от 13 октября 1883 года, 18 апреля 1885 года и 24 ноября 1885 года в журнале «Советская музыка», 1949, № 8, стр. 57, 59, 61). С присущим ему полемическим огнем он «и колол, и рубил, и стрелял» в своих врагов (письмо Стасова от 24 ноября 1889 года, адресат не обозначен, см. книгу Влад. Каренина «Владимир Стасов. Очерк его жизни и деятельности», часть вторая, стр. 455. — Л., 1927), напоминая «сказочного всадника, мчащегося вдаль с копьем в руке на огненном коне. Никогда он не писал: всегда он или принимал вызовы, или бросал другим перчатки, сражаясь направо и налево с бесподобным мужеством, с железною стойкостью и с каким-то ошеломляющим и сокрушающим азартом. Рубил он сплеча, целовал от души и ругался от всего сердца» («Петербургские наброски» И. Ф. Василевского (за подписью «Буква») в «Русских ведомостях», 1894, 16 января, № 16).
