Евгений Марков - Религия в народной школе
Можно сказать, не преувеличивая, что каждый дѣльный воспитанникъ учительской семинаріи есть уже самъ по себѣ готовая народная школа. Стоитъ только приготовить достаточный составъ учителей, исполненныхъ трудолюбія и нравственныхъ вкусовъ, и задача народной школы рѣшена однимъ этимъ фактомъ. Поэтому уставу нашихъ народныхъ школъ невозможно замалчивать, какъ о чемъ-то стороннемъ, объ учительской семинаріи и ея многообразныхъ связяхъ съ народною школою, какъ это дѣлаетъ уставъ 1874 г.
Въ учительскую семинарію долженъ быть перенесенъ весь центръ тяжести просвѣтительныхъ задачъ нашей народной школы. Только въ ея предѣлахъ, черезъ ея посредство, имѣетъ смыслъ всякаго рода надзоръ и всякаго рода вліянія на народную школу. Если мы хотимъ видѣть эту школу направленною нравственно, работающею плодотворно, мы должны добиться, чтобы еще въ учительской семинаріи были привиты будущему учителю это нравственное направленіе, эта способность и желаніе плодотворнаго труда.
Позднѣе, всѣ эти вліянія и надзоры только останутся на словахъ, да на бумагѣ. Готоваго учителя уже не кому будетъ учить. Съ этой точки зрѣнія въ руководители учительскихъ семинарій нужно привлекать самыя основательныя и безупречныя педагогическія силы.
Никакіе расходы на учительскія семинаріи не будутъ убыточны обществу. Семинаріи эти приготовляютъ не привилегированныхъ свѣтскихъ шаркуновъ, не блестящихъ фрунтовиковъ) не людей, способныхъ съ особенною для себя выгодою эксплуатировать потомъ общество своими знаніями и талантами. Нѣтъ, они готовятъ одну за одной смиренныя очереди учителей народа, въ полезной дѣятельности которыхъ на пользу общую ихъ личная выгода имѣетъ слишкомъ скромную, можно сказать, ничтожную долю.
Во что бы ни обошлось воспитаніе народнаго учителя, не нужно забывать, что это цѣна цѣлой народной школы, со всѣми ея плодотворными сѣменами будущаго.
Жалко потратить даже одинъ грошъ на приготовленіе плохаго учителя и безполезной школы. Но если цѣною денегъ можно создать хорошаго воспитателя, а съ нимъ хорошую школу, то излишняя расчетливость будетъ въ прямой убытокъ обществу.
Мы говоримъ, конечно, про расходы, вызываемыя правильною воспитательною обстановкою будущихъ учителей, какова, напримѣръ, необходимость дать имъ въ руководители людей, вполнѣ достойныхъ своего призванія, или снабженіе семинаріи полезными учебными и воспитательными пособіями.
Но собственно жизнь будущихъ учителей должна быть непремѣнно основана на величайшей скромности и простотѣ привычекъ, которыя только однѣ могутъ сдѣлать сносною для народнаго учителя ожидающую его впереди обстановку.
Типъ жизни учительскихъ семинарій намъ нечего выдумывать. Онъ уже, къ счастью, выработанъ опытомъ народовъ, далеко опередившихъ насъ въ просвѣщеніи и благосостояніи.
Внутренній бытъ этихъ семинарій иногда суровъ и серьезенъ, какъ бытъ монастырей, и въ этомъ мало удивительнаго, потому что учительство въ народной школѣ дѣйствительно подвигъ своего рода, къ которому нужно готовиться соотвѣтствующимъ образомъ.
Неослабный трудъ, система самопомощи, примѣненная во всей своей широтѣ, практическія упражненія въ работахъ, свойственныхъ народной средѣ, деревенская простота жизни, все это на почвѣ глубокой религіозной нравственности, вотъ общая организація воспитанія учителей въ образцовыхъ семинаріяхъ Европы, напримѣръ, въ Швейцаріи, Бельгіи, Швеціи и проч.
Мы не коснемся здѣсь подробно организаціи нашихъ учительскихъ семинарій, такъ какъ предметъ статьи не требуетъ этого.
Для насъ достаточно пронести мысль, что учительскія семинаріи, устроенныя, направленныя по образцу лучшихъ европейскихъ заведеній этого рода, могли бы доставить и нашимъ народнымъ училищамъ такихъ наставниковъ, которыхъ религіозно нравственное настроеніе будетъ гораздо жизненнѣе и плодотворнѣе теперешняго нашего духовенства.
Въ чемъ можетъ по преимуществу проявляться это нравственное настроеніе учителя относительно школы?
Конечно, не въ пустыхъ наставленіяхъ піетизма, всегда дешевыхъ и всегда безполезныхъ.
Истиннымъ христіаниномъ можетъ быть только человѣкъ, живущій по христіански.
Для учителя жить по-христіански, значитъ прежде всего относиться съ теплою любовью къ своему дѣлу. Честное выполненіе своего долга, независимо отъ надзоровъ, предписаній и взысканій, по внутреннему требованію своей совѣсти; настойчивая работа надъ усовершенствованіемъ этого дѣла, ради общей пользы; терпѣливое перенесеніе неудобствъ и тягостей своего положенія во имя высшихъ нравственныхъ цѣлей, и мирное довольство своею почтенною, хотя и скромною долею, — вотъ тѣ религіозно-нравственныя условія, которыя необходимы въ учителѣ для того, чтобы школа его давала добрые плоды.
Нельзя сказать, чтобы эти условія были практически недостижимы.
Въ Швейцаріи или Германіи этотъ типъ честнаго учителя можно встрѣтить довольно часто. Даже у насъ, въ Россіи, онъ уже попадается. Сдѣлать этотъ типъ господствующимъ въ народной школѣ было бы большимъ благополучіемъ, и ваша учительская семинарія, по убѣжденію нашему, могла бы этого достичь.
Свѣтскій учитель уже потому могъ бы легче воспитать въ себѣ необходимое нравственное отношеніе къ школѣ, что онъ не встрѣчалъ бы противорѣчій ему ни въ установившемся духѣ касты, ни въ грубыхъ разсчетахъ своей личной корысти.
Духовенство, живущее еще подачками народа въ большей части мѣстностей Россіи, поневолѣ заинтересовано поддерживать многіе суевѣрные, вовсе не христіанскіе обычаи и убѣжденія народа, уцѣлѣвшіе въ немъ отъ языческаго времени, и неизбѣжно связанные съ матеріальною выгодою духовенства, въ видѣ платы деньгами, приношеній натурою, угощенія и проч.
Чѣмъ матеріальнѣе и грубѣе эти обычаи народа, тѣмъ осязательнѣе отражаются они на благосостояніи духовенства. Частые праздники, напримѣръ, значитъ, частыя службы и частыя пированія, на которыхъ, конечно, не обходится безъ духовенства. Чтобы понять свою истинную выгоду болѣе разумнымъ и проницательнымъ взглядомъ, нужно быть просвѣщеннѣе, чѣмъ бываетъ наше сельское духовенство.
Но при его настоящемъ положеніи, гонясь за кусками и за гривениками, т. е. за грубою и осязательною выгодою, оно упустило гораздо болѣе важныя и существенныя выгоды своего нравственнаго и общественнаго значенія въ ряду составныхъ силъ народа.
Нравственное вліяніе на школу правильно воспитаннаго учительскаго сословія вообще можетъ быть чище и безкорыстнѣе. Учитель, если онъ сколько нибудь честно исполняетъ свое дѣло, никогда не явится передъ дѣтьми, которыхъ онъ не наставляетъ въ истинѣ, живымъ отрицаніемъ и опроверженіемъ этой самой истины, какимъ невольно является въ ихъ глазахъ проповѣдникъ, воздыхающій въ церкви о грѣхахъ міра, убѣждающій другихъ, что «не о хлѣбѣ единомъ будетъ живъ человѣкъ», и тутъ же, не выходя изъ церкви, на ихъ же глазахъ, жадно торгующійся за каждый лишній грошъ въ свою пользу, провозглашающій всею вообще жизнью своею одинъ грубый культъ мамоны.
Но одно направленіе школьнаго дѣла въ духѣ христіанской любви, трудолюбія и скромности, какое великое значеніе ни имѣетъ оно, все-таки еще не осуществляетъ въ себѣ всѣхъ задачъ школы. Народная школа должна быть не только школою нравственности, но еще и школою познанія.
Если первое условіе ея почти неспособно возбудить сомнѣнія и различія взглядовъ, то характеръ, предѣлы и составъ свѣдѣній, которыя должна сообщать низшая народная школа, поднимаютъ, напротивъ того, цѣлую тучу вопросовъ и разногласій.
Прежде всего встаютъ другъ противъ друга два враждебные стана: одни, которые желаютъ посредствомъ школы, такъ сказать, обойти всякое истинное знаніе, замѣнить его нѣкоторыми механическими пріемами письма, чтенія и счета, нелишними даже въ рабочемъ быту, отвратить вниманіе народнаго юношества отъ полезнаго знанія дѣйствительности въ міръ темной мистики и патріотическихъ суевѣрій, которыми стараются исключительно наполнить головы дѣтей.
Люди такого убѣжденія боятся знанія, считаютъ его опаснымъ оружіемъ въ рукахъ человѣка низшихъ общественныхъ положеній. Они словно инстинктомъ чувствуютъ свою собственную неправду и страшатся, что она будетъ не въ силахъ выдержать прикосновенія свѣта и мысли.
Такіе люди по всей справедливости считаются консерваторами дурнаго закала, ретроградами. Они дѣйствительно не столько дорожатъ справедливымъ усовершенствованіемъ общественныхъ отношеній и всей вообще жизни народа, сколько хлопочутъ о томъ, чтобы достигнутое ими, лично выгодное для нихъ положеніе, Какъ-бы ни было оно вредно для другихъ, охранялось на вѣки вѣчныя, какъ законы природы своего рода, отъ всякихъ измѣненій и посягательствъ. При такомъ насильственномъ задержаніи естественнаго народнаго роста, консерватизмъ самъ собою превращается въ отсталость, въ ретроградство. Жизнь не можетъ стоять на одномъ мѣстѣ; она или прогресируетъ, т. е. двигается впередъ, развиваетъ все больше и дальше скрытыя въ ней силы, или же регресируетъ, т. е. движется вспять посредствомъ процеса обратнаго разложенія на составныя части всего, что успѣло сформироваться въ ея организмѣ. Оттого все живое, движущееся, растетъ, а все мертвое, остановившееся, гніетъ [1].
