Наталья Иванова - Русский крест: Литература и читатель в начале нового века
Послушаем теперь прозаика, критикой, конечно, недовольного, и на этом серьезном основании тоже желающего ей не долгих лет жизни, а совсем наоборот – общего ее упразднения. Асар Эппель отрицает критику в отечестве как жанр – извечная баркарола писателя: не понимают, не проникают, искажают замысел и воплощение, не различают, не умеют. Не могу не признать частичную правоту изощренного стилиста – но хочется сказать ему, как Екатерина Фурцева, по легенде, драматургу Рощину: не обобщайте! Необходимость существования «длинных» статей и аналитических рецензий подвергается сомнению и Александром Архангельским, в недавнем прошлом – одним из самых внимательных и серьезных литературных критиков. Что это – отказ от профессии?
Собравшиеся французы, приникшие к наушникам с синхронным переводом, слегка остолбенели. Потому что если во Франции – как и Россия, стране еще недавно (а по-моему, и сегодня) литературоцентричной: опыт и историческое развитие французской литературы сопоставим с русским, – редактор или телеведущий начнет «гасить» критику как жанр, то возразят прежде всего сами читатели, привыкшие к критике как компасу. Гиду, необходимому для ориентации в книжном пространстве.
Странное дело, в отличие от России [41] , во Франции модно быть умным. В Париже модно хотя бы притворяться интеллектуалом. Прийти в кафе, заказать эспрессо, вынуть из кожаного портфеля (непременно потертого!) газету и раскрыть ее небрежным жестом; положить на мраморный столик книгу в белой обложке с неброским шрифтом названия (допускаются черный и красный цвета). Книга нужна так же, как и перекинутый через плечо пиджака теплый шарф и портфель; и даже умная газета тут не решает всего «облика». Книга, обязательно книга. Можно и без кофе – снять туфли и вытянуть ноги на соседний стул в Люксембургском саду под ярким весенним солнышком, зажмуриться и даже вздремнуть, – но в руках при этом обязательно будет книга. А в умной газете, кстати, будет обязательно уделено место критике; обзоры, рецензии, не исключаю и аннотаций.
Итак, картинки уже начались – картинки с выставки, то есть ярмарки, она же – 25-eme Salon du Livre в Париже, весна-2005.
Первое впечатление: неиссякаемый поток заинтересованных читателей (французов). Книги современных русских авторов продаются в изданиях на русском и переводах на французский. За шесть дней раскуплено восемнадцать тысяч книг. Можно ли вообще французу навязать бессмысленную трату денег? Да и еще – трату денег на неведомый интеллектуальный продукт? Самое распространенное в употреблении слово – из слышанных мною в кафе, музеях, магазинах, на улицах, а не только на ярмарке – слово raisonnable, что значит разумно. Французы – люди очень прагматичные, и просто так на какой-то там русский ветер деньги бросать не будут. Если они платят свои кровные евро, то за тот товар, иметь который они считают raisonnable. Потому что если они покупают книгу, то обдуманно, и совершенно обязательно ее прочтут – на полку непрочитанной не поставят. Массовую скупку интеллектуальной продукции – от только что вышедшей на французском, накануне открытия Салона, «Антологии русского рассказа» (издательство «Файяр», составила бессменный вагриусовский редактор Елена Шубина) и двух поэтических антологий-билингв (одна появилась во Франции, другая – в канадском Квебеке) до авторских книг Василия Аксенова и Алексея Слаповского, Александра Кабакова и Анатолия Королева, Андрея Геласимова и Владимира Маканина (см. весь список писателей, участников Салона, – они были весьма raisonnable затребованы от российского Федерального агентства по печати французскими издателями, заинтересованными в появлении на ярмарке своих авторов. Для презентаций, встреч, чтений, дискуссий и т. д.: читающая французская публика обожает живых писателей и любит посмотреть на них, а если есть возможность – послушать, понять уровень (и образ) мысли, задать свой вопрос, подписать только что купленную книгу). Впрочем, и здесь попадались – среди других – гости не очень интересные французской публике, но это как всегда: что-то да мимо.
Интерес был тщательно подготовлен, а не только подогрет и французской прессой: уже с января в журнале «Magazine Litteraire» [42] начали появляться статьи и заметки о русской литературе и литературной жизни в России сегодня, а к самому Салону самые крупные газеты вышли с целыми полосами о текстах русских писателей (плюс – множество интервью с русскими участниками). В приложении к номеру «Монд», вышедшему в день открытия и бесплатно распространявшемуся на ярмарке, – более чем на полосу эссе о Марине Цветаевой («Феникс русской поэзии», автор – молодая и модная французская эссеистка и прозаик вьетнамского происхождения Линда Лэ). На первой же странице есть ссылки, маленькая полезная библиография вопроса, – на том Цветаевой и том Ариадны Эфрон, вышедшие в «Лафонте» и «Фебусе». А дальше – внутри, раскройте – и статья о «полицейском русском романе» (А. Маринина и др.), и крупноформатные рецензии на книги (продающиеся на ярмарке) Людмилы Улицкой («Искренне ваш Шурик»: редакция не забыла в сноске упомянуть и остальные книги Улицкой, существующие на французском), Михаила Шишкина («По пути Байрона и Толстого» – так на французском называется его «Путеводитель по русской Швейцарии»); и полезная, информативная беседа с директором русской коллекции издательства «Акте Сюд» Мишелем Парфеновым; и общая рецензия (на две книги – «Лед» Владимира Сорокина и «Македонскую критику французской мысли» Виктора Пелевина) под характерным «заграничным» названием «Ужасы тоталитаризма», с краткими биографическими справками об авторах и малой библиографией, и аннотации – книг Анатолия Королева («Голова Гоголя»), Б. Акунина («Пелагия и белый бульдог»), Андрея Битова («Любови Монахова» или «Амуры Монахова» – таков обратный перевод? – Н. И.), Давида Маркиша («Черный ангел», книга о Бабеле) и других.
Перелистываю спецвыпуск «Монд»: рецензии на доступные (в продаже) на ярмарке издания «французских» книг Владимира Шарова, Андрея Геласимова, которого так полюбили французы, посетители ярмарки, что проголосовали за него, отдав приз своих симпатий; аннотации романов Дмитрия Быкова («Оправдание») и Валерия Залотухи («Мусульманин» – это, видимо, все-таки литературный сценарий известного фильма, поставленного Владимиром Хотиненко); статья на полосу, посвященная «Истории русской литературы, XIX век, вторая половина. Время романа» – 1560 страниц, под редакцией Ефима Эткинда, Жоржа Нива, Ильи Сермана, Витторио Страда; а еще и рецензия на новый перевод прозы Лескова и на две антологии-билингвы стихов Есенина; а дальше – аннотации на «Записные книжки Антона Чехова», «Исповедь» Максима Горького, статья «Аксенов и просветители, Хазанов и тоталитаризм»; новые книги Виктора Шкловского, Даниила Хармса; рецензия на только что вышедший перевод солженицынского «Зернышка»; расписание дискуссий и встреч на Салоне; а на заключительной, завершающей спецвыпуск полосе – рассказ об издателях («Текст», «Издательство Ольги Морозовой», петербургский «Детгиз»); и в заключение (апофеоз номера) большая беседа (почти на всю полосу) с человеком, осуществившим дело своей жизни, Жоржем Нива (у него был в этот день двойной праздник: огромное интервью с ним, тоже украшенное портретом, появилось и в «Либерасьон» – вообще-то такого не бывает, чтобы две общенациональные газеты разных направлений сделали однозначный выбор). И все эти газетные полосы оформлены рисунками и графикой разных по стилю современных русских художников – Евгения Добровинского, Андрея Логвина, Владимира Чайки.
Это не просто газетное приложение – это весьма полезный ( raisonnable ) и очень ясный путеводитель, наводка на книги, экспертная помощь и покупателю-читателю.
Артподготовка к российскому участию в работе Салона началась журналом «Magazine Litteraire» еще в январе, прямо с новогоднего выпуска, дабы вовлечь читателя в тему. А уже мартовский номер вышел с шапкой на рисованной обложке – «Русская литература от Пушкина до Солженицына»; а на рисунке летит (видимо, в Париж) по ясному, солнечным светом пронизанному весеннему небу волшебный ковер-самолет, вернее – книга-самолет, да еще из компьютера (с мышкой) вышедшая; на развернутой этой чудесной книге сидят Лев Толстой, обнявши рукою разноцветную колокольню и пропустив сапоги через терем, с Антоном Чеховым; за перо гусиное ухватился и Достоевский… Что – внутри: раскрыв номер, читаешь колонку редактора, поводом для которой послужил перевод книги американца Джорджа Стайнера «Толстой или Достоевский», это – начало размышлений на тему «Россия и Европа». Далее помещены обложки книг Пелевина и Д. Быкова (издательство Denoel ); обращаю внимание, что без изображения испуганной мартышки (Пелевин) и голого О. Кулика, схваченного по ногам собаками, дело не обошлось.
