Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии - Николай Степанович Гумилев

Мандельштам О. Э. Полное собрание стихотворений. СПб., 1995. С. 367, 660). Высокая оценка критика «Аполлона», безусловно, заставила многих ценителей поэзии пересмотреть свой взгляд на автора «Камня», и мы можем без преувеличения считать Гумилева «основоположником» мандельштамоведения, столь развитого в современном — русском и зарубежном — литературоведении «серебряного века». Однако бесчисленные упоминания о гумилевских рецензиях в самых разнообразных работах о Мандельштаме не должны затемнять смысл обоих статей: высоко оценивая потенциальные возможности младшего поэта, Гумилев все-таки почти исключительно сосредоточивается (особенно в первой рецензии) на «акмеистической» специфике поэтики разбираемых текстов. Для Гумилева юный Мандельштам — яркий пример талантливого дебютанта, не нашедшего себя в символизме, «закончившем круг своего развития», и в полной мере реализовавшего свои способности в акмеизме. На выбор заглавия, построение и даже отдельные строки «Камня» Гумилев оказал самое непосредственное влияние. «Камень» в некотором (ограниченном) смысле является поэтому продуктом акмеистического «коллективного творчества». Но несмотря на «старшинство» Гумилева, он, по-видимому, особенно близко сходился с Мандельштамом именно в «акмеистические месяцы» конца 1912 — начала 1913 гг. Гумилев нашел в нем своего наиболее чуткого и последовательного сторонника и — безо всякого сомнения — глубокого продолжателя. О творческих и личных отношениях двух поэтов в это время, с указанием на основную литературу по вопросу, см.: Винокурова И. Гумилев и Мандельштам (комментарии к диалогу) // Вопросы литературы. 1994. № 5. С. 293–302; Basker M. The Title-Page Conundrums of Osip Mandel’stam’s First Kamen’: Baron A. A. Del’vig and the Gumilevs // Slavonic and East European Review. 2005. Vol. 83. № 3. P. 440–469.

Стр. 179. — Имеется в виду книга: Мандельштам О. Э. Камень. СПб., 1913. Стр. 193–194. — Цитируется ст-ние «Silentium». Стр. 196–199. — Цитируется ст-ние «Смутно-дышащими листьями...». Стр. 201–204. — Цитируется ст-ние «Отчего душа так певуча...». Стр. 211–212. — Имеются в виду ст-ния «Казино», «Царское Село», «Золотой», «Лютеранин». Стр. 214–216. — Цитируется ст-ние «Царское Село». Стр. 216–218. — Цитируется ст-ние «Петербургские строфы» (посвященное Гумилеву). Стр. 219–220. — Цитируется ст-ние «Лютеранин». Стр. 224–228. — В «Камень» вошли ст-ния «Айя-София», «Notre Dame», «Адмиралтейство». Стр. 231–234. — Цитируется ст-ние «Дев полуночных отвага...».

Комаровский Василий Алексеевич, граф (1881–1914) — поэт. Отпрыск старинного дворянского рода, состоящего в родстве с Веневитиновыми, Виельгорскими, Сологубами, правнук переводчика и мемуариста Е. Ф. Комаровского, В. А. Комаровский страдал тяжелым наследственным психическим заболеванием, которое помешало ему окончить университетский курс и обрекло на «царскосельское затворничество» (главной, так и не осуществленной его мечтой была поездка в Италию). Автор единственной книги стихов, В. А. Комаровский был популярен и чтим среди узкого круга литераторов-царскоселов «серебряного века», являясь в их позднейших воспоминаниях «своего рода Genius loci Царскосельского парка» (РП III. С. 44).

По воспоминаниям художницы О. Л. Делла-Вос-Кардовской, знакомство Гумилева с Комаровским произошло у нее в мастерской, осенью 1908 г. «Комаровский <...> мечтал познакомиться с Гумилевым. Я пригласила их обоих к нам. За чаем между ними возник спор о поэзии. Василий Алексеевич отстаивал необходимость полного соответствия между формой и содержанием стиха. Н. С. <...> защищал преимущественное значение формы. Во время спора Комаровский сильно волновался, говорил быстро и несвязно. Гумилев был как всегда спокоен и сдержан, говорил медленно и отчетливо. Чувствовалось, что на Комаровского он смотрит как на дилетанта. Того это, конечно, особенно задевало. Простились они холодно и, казалось, разошлись врагами. Мне при уходе Н. С. тогда же сказал, что Комаровский большой чудак и что с ним невозможно разговаривать.

Каково же было мое удивление, когда на другой день <...> Н. С. пришел вместе с Комаровским. Оказалось, что последний был у него с утра и между ними произошло полное примирение. Впоследствии они неоднократно бывали друг у друга, и их отношения окончательно наладились. Тем не менее Комаровский всегда старался как-нибудь поддеть Гумилева и иронизировал над его менторским тоном» (Жизнь Николая Гумилева. С. 32–33). По словам Ахматовой, Гумилев видел в литературных успехах Комаровского свое влияние: «Коля говорил: “Это я научил Васю писать, стихи его сперва были такие четвероногие”» (Подъем. 1988. № 10. С. 107). Гумилев приглашал Комаровского на заседания «Цеха поэтов», однако (справедливо) считал его не связанным с каким-либо литературным «направлением» (Д. П. Святополк-Мирский в статье «Памяти гр. В. А. Комаровского» вспоминал, что Гумилев спрашивал автора «Первой пристани»: «Да к чьей же школе, наконец, вы принадлежите, к моей или Бунина?» (Звено (Париж). 22 сентября 1924; см.: ПРП 1990. С. 330).

Конец Комаровского трагичен: потрясенный известием о начале мировой войны, он умер в припадке буйного помешательства.

Стр. 235. — Имеется в виду книга: Комаровский В. А. Первая пристань. Стихи. СПб., 1913. Стр. 235–237. — Имеется в виду рецензия в газете «День» (8 октября 1913 г., подп. Н. А.), в которой говорилось: «Может быть, стихи и хороши; есть, несомненно, красивые и звучные строфы, но нет живого огня, стихи скользят по поверхности души, не затрагивая глубины ее». Стр. 257–264. — Цитируется ст-ние «Где лики медные Тиверия и Суллы...». Стр. 273–276. — Цитируется ст-ние «Над городом гранитным и старинным...». Стр. 281. — Имеются в виду ст-ния «Вечер», «Август», «Изгнанники, из тьмы пещер...», «Возрождение». Стр. 282–283:

Песнь служанки

Пускай почтарь трубит с высоких козел,

Летит письмо в высокое окно,

Но Фихте Вам всю душу заморозил

И Вам весна и осень — все равно?

Звучат ручьи — бессонны, неустанны,

Зеленым светом тлеют светляки.

Взойдет луна. Кругом цветут каштаны

И девушки — мы собрались в кружки.

Всем христианам новое стремленье

От глубины души дает весна.

В такие дни Ваш холод — преступленье...

Но, господин барон, как сатана?

Стр. 291–292. — Имеется в виду книга: Анненский И. Ф. Фамира-кифарэд. Вакхическая драма. Издание посмертное. М., 1913. Об И. Ф. Анненском см. №№ 15, 21, 24, 26, 28 наст. тома и комментарии к нему. О влиянии «вакхической драмы» Анненского на творчество Гумилева см. комментарии к № 6 в т. V наст. изд. Стр. 295–297. — Имеются в виду драматические произведения И. Ф. Анненского: трагедия «Меланиппа-философ» (СПб., 1901), «трагедия в пяти актах с музыкальными антрактами» «Царь Иксион» (СПб., 1902), «лирическая трагедия в 4-х действиях с музыкальными антрактами» «Лаодамия» (сб. «Северная речь». СПб., 1906), и его статья «Античный миф в современной французской поэзии» (Гермес. 1908. № 7–10). О влиянии этой статьи на Гумилева см. комментарии к №