Александр Ивич - Воспитание поколений
Разбивка и синтаксическое строение первых трёх строк диктует отрывочное произнесение с чёткими паузами. Это не только призыв — почти приказ. А последняя строка льётся плавно, словно широко раскрываются перед мальчиком ворота цеха.
На заводе:
Народа — уйма целая,Тысяча двести.Чего один не сделает — сделаем вместе.
Двухударные строки (вторая и четвёртая), чередующиеся с трёхударными, не только передают взволнованность, вызванную зрелищем цеха, — они сильными ударениями и длительными паузами, которых требует здесь ритмическое строение («тысяча // двести», «сделаем // вместе»), выделяют самое важное: множество рабочих и общий их труд.
Но вот изображается самый труд, его содержание. Теперь энергичные двухударные строки господствуют.
Можем железоножницами резать,краном висящимтяжести тащим;молот паровойгнёт и рельсы травой.
А как только приостанавливается описание работы, чтобы подвести итог увиденному, сделать вывод, ритм меняется, ударение переходит с первого на второй слог строки (резкость перехода несколько смягчена тем, что и последняя строка описания — «машинами правим» — начинается с неударного слога):
Работа всякогонужна одинаково.Я гайки делаю, а тыдля гайки делаешь винты.
Поэт возвращается к изображению работы, она становится всё напряжённее — и напряжённее ритм стиха. Всё меньше безударных слогов между ударениями.
Болты, лезьтев дыры ровные,части вместесбей огромные.Там — дым,здесь — гром.
Работа кончена, снова меняется ритм: вместо двухударного дольника — четырёхстопный ямб.
И вот вылазит паровоз,чтоб вас и нас и нёс и вёз.
Короткие, отрывистые слова словно имитируют ритмичное пыхтение паровоза, набирающего скорость. Это «ритмоподражание» сопровождается звукоподражанием — аллитерацией, как бы воспроизводящей свист вырывающегося пара (вас — нас — нёс — вёз).
Гибкость ритмического движения, всегда неразрывно связанного со смысловым и эмоциональным содержанием строф, характерна и для всех других эпизодов стихотворения.
Маяковский в стихах для детей не упрощал обычного для него ритмического рисунка (к классическим размерам приближаются лишь стихи для самых маленьких), и это совершенно оправдано тем, что ритмическая система Маяковского даёт возможность резче, чем в классическом стихе, выделять самые важные слова и строки, сосредоточить на них внимание маленького читателя. В то же время некоторые обычные для Маяковского способы разбивки строк (особенно разбивка слова на две строки), которые для взрослых имеют значение своего рода ритмико-смысловых фигур, детьми воспринимаются как игровые. Они близки к словесным упражнениям ребят, в которых выражаются и потребность в процессе усвоения родного языка играть звуками, слогами, и свойственные каждому ребёнку ритмические импульсы (скандирование).
7
Замечательна чуткость Маяковского к потребностям детей — к темам, волнующим их, к образам, композиции, ритмам, рифмам, удобным ребятам для восприятия смысла и поэтической сущности стихов. Маяковский говорил с детьми во весь голос, с той же страстью пропагандиста, горлана-главаря, что со взрослыми.
Замечательно и его умение, отвечая поэтическим словом на угаданные им вопросы детей, воспитывать в них стремление вырасти «истыми силачами-коммунистами».
Он знал, что не все его стихи останутся живыми для детей навсегда, потому что по самому складу своей души не мог отстранять темы, избегать примет времени, которые были важны, когда писались стихи, но теряли остроту по мере роста социалистического общества. «Умри, мой стих, умри, как рядовой». Те немногие, что умерли, как рядовые, умерли героями, они стали высоким примером для тех, кто подхватил работу, начатую Маяковским. Пусть сейчас ребята не часто читают «Власа», но именно это стихотворение показало, что сатира — важное и действенное средство воспитания детей поэтическим словом. Начатое Маяковским продолжили Маршак, Михалков, Барто в своих сатирических стихах.
Маяковский прокладывал лыжню. Он был разведчиком новых тем и новых, непривычных для детской поэзии форм стиха. Он первым в «Сказке о Пете…» показал, что фольклорные формы — образы и композицию фантастических сказок, задорную считалку — можно использовать для создания детской политической поэзии. Он проложил путь к пионерской песне. У него, Маяковского, учились поэты искусству говорить с детьми непринужденно, как с равными, не принижая ни тему, ни читателя, не обедняя стих.
И большую часть стихов, созданных им «для детков», Маяковский протягивает ребятам сегодняшнего и завтрашнего дня — как живой с живыми говоря.
Словно только сейчас написаны «Кем быть?» и «Конь-огонь» — стихи, отвечающие живой потребности и наших дней — пробуждению интереса детей к производственному труду.
Маяковский воспитывал детей своей страстной любовью к будущему, к борьбе за счастье.
Он воспитывал и поэтов, которые посвятили свой труд и талант детям: в том, что нынешняя наша детская поэзия стала в значительной мере поэзией о современности, заслуга Маяковского огромна.
ЗАМЕТКИ О ДЕТСКИХ СТИХАХ С. МАРШАКА
1
Сто лет тому назад Н. Добролюбов писал, что стихи в детских журналах «отличаются более идилличностью и вялостью, нежели талантом», и печатаются как будто нарочно, «чтобы отбить детей от поэзии и показать им, что стихи суть не что иное, как чистейшая бессмыслица».
Эти слова можно было повторить и через шестьдесят лет. Недаром в 1911 году К. Чуковский возмущался: «Детских поэтов у нас нет, а есть бедные жертвы общественного темперамента, которые, вызывая во всех сострадание, в муках рождают унылые вирши про пасху и рождество, про салазки и ручейки; которым легче пролезть в игольное ушко, чем избегнуть неизбежных «уж», «лишь», «аж», «вдруг», «вмиг»; для которых размер — проклятье, а рифма — каинова печать» (К. Чуковский. Матерям о детских журналах. СПб., 1911).
У нас не было в прежнее время даровитых поэтов, посвятивших свою творческую жизнь созданию таких стихов для детей, которые воспитывали бы чувство, разум, эстетический вкус ребёнка, приучали бы его наслаждаться поэзией и находить в ней богатую пищу для душевного роста.
А потребность в такой пище и в таком наслаждении лежит в природе ребёнка, проявляется уже в первые годы его жизни. Нет народа, который не стремился бы удовлетворить тягу детей к поэтическому слову, создавая песни, сказки, дразнилки, считалки, загадки, передающиеся из поколения в поколение. Дети забирали в свой мир и нужные им произведения взрослой литературы — сказки Пушкина и баллады Жуковского, стихи Некрасова и басни Крылова.
Сколько-нибудь заметных детских поэтов было очень мало и в других странах. Эд. Лир, Л. Кэролл, Р. Стивенсон, Р. Киплинг в Англии да В. Буш в Германии — вот почти всё, что стоит вспомнить. Кроме Стивенсона и Киплинга, все они писали стихи только шуточные, забавные. Такие стихи очень нужны детям, но, разумеется, не исчерпывают их потребности в поэтическом слове.
Поэзия, раздвигающая для детей границы мира чувств и предметного мира, появилась в наше время. И мы с гордостью вправе сказать: большая поэзия для детей создана советской культурой.
Немного найдётся в нашей стране людей, которые не знали бы имён лучших детских поэтов, не воспитывались бы на их произведениях, не читали бы их стихов своим детям.
И среди первых — имя Маршака.
Изумителен огромный напор творческой энергии поэта — Непрерывный, мудро организованный, направленный всегда на самый трудный, невозделанный участок общей работы. Стихи и поэтические пьесы, открывавшие новые пути в детской литературе, переводы, естественно и свободно вливающиеся в поток русской поэзии, своеобразная философская и мемуарная лирика, теоретические высказывания, точные и тонкие, помогающие осознать, что сделано и над чем нужно работать, книги детских писателей, рождению которых помог Маршак — вдохновенный редактор и вдумчивый советчик, — всё это богатство требует пристального изучения. Оно уже начато в появившихся работах о творчестве Маршака[6].
Огромное невспаханное поле лежало перед теми, кто начинал советскую поэзию для детей. Нужно было отказаться от нищенски узкого круга тем, от дешёвой сентиментальности и невыразительности статичных описаний, которые были характерны для дореволюционных детских стихов, и в то же время избавиться от следов декадентства, в наивных и вульгарных формах проникавших в детскую литературу. Нельзя было воспитывать будущих строителей коммунизма, сохраняя фальшиво-снисходительную манеру поучительного разговора взрослых с детьми-несмышлёнышами. Нельзя было воспитывать их произведениями, лишёнными идей и подлинной поэтичности.
