Игорь Ефимов - Джефферсон

Описание суда над полковником Бёрром растянулось на два часа и сопровождалось гневными и язвительными комментариями рассказчика.

— Начать с отбора присяжных. Подробному предварительному допросу были подвергнуты около ста человек. «Читали ли вы какие-нибудь газеты, описывающие обвинения против полковника Бёрра? Сложилось ли у вас какое-то мнение о его виновности или невиновности в заговоре против Соединённых Штатов? Обсуждали ли вы с родными и друзьями политическую карьеру Аарона Бёрра?» Под предлогом отбора людей непредвзятых шёл отбор невежд и простофиль, сторонящихся политической жизни страны. Таких, которыми можно было бы легко манипулировать. И судья Джон Маршалл раз за разом демонстрировал свою готовность дирижировать процессом, подавлять или смягчать все показания, опасные для обвиняемого. О, этот ставленник президента Адамса продемонстрировал умение жонглировать фактами на уровне профессионального циркача! И ведь он останется на посту председателя Верховного суда до конца своих дней!

— Он пытался и меня вызвать на суд в качестве свидетеля. Наша конституция построена на строгом разделении трёх ветвей власти: законодательной, исполнительной, судебной. Но что произойдёт, если судьям в разных штатах будет позволено отрывать членов конгресса или губернаторов от их главных обязанностей и заставлять ехать за тысячу миль, чтобы дать показания в суде над мелким взяточником или воришкой? Я отказался подчиниться вызову и надеюсь, что это станет важным прецедентом в судебной практике.

— Далее судья Маршалл стал объяснять присяжным, что выражение «заговор с целью развязывания войны» имеет строгое и весьма ограниченное значение. Да, обвинение представило улики, что в такой-то день и в таком-то месте соратники и сообщники Аарона Бёрра проводили собрание, на котором обсуждались планы захвата арсеналов и последующих военных операций. Но так как сам обвиняемый не присутствовал на этом собрании, все представленные улики отклонены судом и присяжные должны выбросить их из памяти. Главный свидетель обвинения генерал Уилкинсон, которого Бёрр пытался вовлечь в свой заговор и который честно и своевременно донёс об этом президенту, допустил такие-то неточности и противоречия в своих показаниях, поэтому и их нельзя учитывать при выработке вердикта.

— Конечно, наше уголовное законодательство сильно перекошено в пользу обвиняемого. Ведь оно создавалось в годы, когда у всех на памяти были свежи злоупотребления и произвол королевских судов в Америке. Но, с другой стороны, не отразилось ли здесь и стремление действовать в соответствии с притчей Христа о пропавшей овце? Если из ста овец одна отбилась от стада и потерялась, нужно приложить все силы, чтобы спасти её и вернуть к остальным.

— В конце концов, даже послушные присяжные, отобранные защитой и судьёй Маршаллом, сформулировали свой приговор с оговоркой: «В предложенных нам требованиях и ограничениях мы должны вынести вердикт “вина не доказана”». Но судья отбросил оговорку, оставил просто: «вердикт — невиновен». Правда, на последних стадиях процесса полковник Бёрр ухитрился своими замечаниями и комментариями сильно раздражить судью. Поэтому Маршалл пошёл навстречу просьбе прокурора возбудить против обвиняемого дела не на федеральном уровне, а уже в штатных судах Кентукки и Огайо. Для этого понадобятся новые свидетели и новые улики, а пока прокурор будет собирать их, полковник Бёрр останется под стражей.

— Ну что ж, мы не можем сказать, что американское правосудие проявило полную беспомощность. Опасный заговор был раскрыт, парализован. Главный преступник пытался бежать от шерифов, скрывался. Говорят, что в момент ареста он был одет в лохмотья, прятал лицо под отросшей бородой, на поясе носил не пистолет, а жестяную кружку. За решёткой провёл уже полгода, и неизвестно, что ждёт его впереди. Даже если ему удастся увернуться от уголовного преследования, стая кредиторов настигнет его по выходе из тюрьмы и растащит остатки имущества. Нет, судьбе Аарона Бёрра завидовать не приходится.

Утром следующего дня атаки океанских ветров прекратились, подсыхающие листья на ветках шелестели, словно шёпотом пересчитывая оставшихся в живых. Джефферсон проснулся рано, но его гость был уже на ногах, прогуливался по саду с дочерью Марты, шестнадцатилетней Анной Рэндольф. Девушка выглядела радостно-оживлённой.

— Грэнпа[13], представляешь, мистер Льюис уверяет, что индейские бобы, которые я вырастила из семян, присланных им в прошлом году, выглядят точно так же, как на берегах Миссури. Ни перемена климата, ни расстояние в тысячу миль не повлияли на них.

— Мисс Рэндольф проявила невероятные познания в ботанике, — сказал Льюис. — В следующую экспедицию я готов пригласить её сопровождать нас в качестве эксперта.

— Пусть только сначала приналяжет на латынь. Мои наставления она пропускает мимо ушей. Но подтвердите хотя бы вы: без этого мёртвого языка сегодня невозможно ориентироваться в бескрайнем мире живых растений.

— Конечно, это так. С одним исключением: если в Луизиане мне попадётся неизвестный красивый цветок, я обойдусь без латыни и назову его «Анна Рэндольфиния».

Девушка покраснела, но не растерялась, подхватила посланный шар и начала с увлечением фантазировать о судьбе нового цветка:

— О, как прекрасно! Юноши будут приносить своим невестам букеты свежесрезанной рэндольфинии. Девушки станут плести из неё венки. А в какой-то момент на неё наткнётся пасущаяся корова, лизнёт и скажет своим телятам: «Держитесь подальше от этой гадости. Только горечь и колючки!»

Мужчины засмеялись и пошли к конюшне — верховая прогулка перед завтраком давно стала традицией для обоих. Когда выехали на берег Риванны, Льюис сказал:

— Очаровательная мисс Рэндольф чем-то напомнила мне ту индианку, которая родила сына, живя в нашем зимнем лагере со своим мужем-французом. Её звали Сакагавея. Она была из племени шошонов, но в детстве её похитили манданы, так что она выросла, зная языки двух племён, плюс выучила французский. Это очень помогло нам, когда мы отыскали наконец шошонов и смогли купить у них лошадей, чтобы пересечь горный хребет, отделявший долину Миссури от долины Колумбии. Сакагавея выступила в роли переводчицы. Не знаю, что бы мы делали без неё.

— Она была единственной женой этого француза?

— Нет, у него было ещё две. Брачные обычаи индейцев часто ставили нас в тупик. С одной стороны, у них считается правильным и похвальным уступать гостю жену на ночь, и многие участники нашего отряда пользовались этим, так что венерические болезни стали нашим бичом во время обеих зимовок. С другой стороны, бывали случаи, когда муж выражал крайнее недовольство, даже избил жену. Но кто пользовался неизменным успехом у индианок, так это Йорк, чёрный слуга капитана Кларка. Он был диковинкой для всех племён. Один вождь решил, что мы нарочно выкрасили его, и долго тёр послюнявленным пальцем его кожу — пытался стереть краску. Индеец, которому удалось заманить Йорка в свой вигвам и оставить там со своей женой, охранял вход и отгонял посторонних — так ему хотелось заполучить чёрного младенца.