Сергей Семанов - Брусилов

Уже через месяц после своего назначения, 1 марта, главкому С. С. Каменеву был представлен проект программы работы управления инспектора кавалерии. В первую очередь он предусматривал выработку взглядов на современные требования к кавалерии; ежегодную организацию военной игры, кавалерийских сборов и полевых поездок; пересмотр существовавших кавалерийских уставов; упорядочение ремонтирования кавалерии. Брусилов намеревался войти с ходатайством о подчинении ему в техническом отношении Высшей кавалерийской школы, чтобы на практике проверять теоретические положения еще до введения их в действие в войсках. Главком одобрил план, и Брусилов принялся за дело со свойственной ему в семьдесят лет страстью к работе.

В ближайшие же месяцы он добился осуществления ряда пунктов программы: было разработано постановление по производству испытаний и состязаний по подготовке армейских кавалерийских частей и военно-учебных заведений, организовано Всероссийское общество конного спорта, начата подготовка инструкторов конно-саперного дела, приступил к работе отдел ремонтирования РККА и т. д.

Брусилов хотел бы и дальше служить Родине, но возраст и здоровье напоминали о себе. Сильно болела раненая нога. Он считал недопустимым быть подчиненным в тягость своим недомоганием и стариковской слабостью, поэтому твердо порешил оставить важные и ответственные посты. 5 сентября 1923 года, спустя несколько дней после своего семидесятилетия, Брусилов подал главкому рапорт об отставке. Но в Красной Армии высоко ценили таких специалистов, как Брусилов: РВС республики просил его послужить еще некоторое время.

В конце сентября 1923 года была учреждена должность помощника главкома по кавалерии; пост этот занял С. М. Буденный — блестящий кавалерист, крупнейший кавалерийский начальник со времен наполеоновских войн, имя которого, несомненно, должно стоять в ряду с именами Мюрата и Платова. Управление инспектора кавалерии и отдел ремонтирования РККА подчинялись теперь Буденному. 15 марта 1924 года инспекцию кавалерии расформировали. Брусилов был назначен для особо важных поручений при РВС республики. В этой должности он и состоял последние два года жизни.

За годы службы в Красной Армии Брусилов познакомился и работал со многими видными военачальниками, которых породила наша народная революция. На протяжении 1923–1925 годов он неоднократно встречался с М. В. Фрунзе, занимавшим ведущие посты в Красной Армии, а с ноября 1924 года возглавившим РВС республики. Фрунзе был очень внимателен со старым русским военачальником. Брусилов, со своей стороны, имел возможность убедиться, что человек этот, революционер-профессионал, не имевший военного образования, — прирожденный военачальник.

В годы гражданской войны Фрунзе осуществил ряд блестящих операций, которые могли бы составить честь любому полководцу. Ныне — и в этом Брусилов убеждался во время каждой встречи — Фрунзе, проводя в жизнь директивы партии большевиков, работал над укреплением мощи Красной Армии, армии новой, коренным образом отличающейся от всех предыдущих. В то же время эта армия была естественной и единственной наследницей славных боевых традиций старой русской армии, и строительству ее Брусилов готов был отдать все свои силы.

Свои чувства к М. В. Фрунзе Брусилов высказал в письме в РВС республики в ноябре 1925 года, после смерти пролетарского полководца (в тот момент Брусилов был в Карловых Варах). Он писал:

«Буду всегда помнить доброе отношение и внимание Михаила Васильевича ко мне и к моей семье. Моя глубокая благодарность к нему тем более требует, чтобы я выразил мое сердечное соболезнование и сочувствие не только вдове его, но и всем Вам, его ближайшим сотрудникам и сослуживцам».

Столь же интересным и полезным было для Брусилова знакомство с К. Е. Ворошиловым и С. М. Буденным. Кавалерист до мозга костей, уже более полувека жизни отдавший русской коннице, он не мог не оценить руководителей 1-й Конной Армии, сумевших провести ее победоносно сквозь испытания гражданской войны. Ныне они продолжали совершенствовать кавалерию, готовить ее к возможным испытаниям, не пренебрегая при этом личным примером. После 100-верстного пробега, организованного в Северо-Кавказском военном округе, Брусилов в приказе особо отмечал, что и командующий округом К. Е. Ворошилов и командарм С. М. Буденный участвовали в пробеге, ставил проведение такого пробега в пример и называл его «назидательным».

В свою очередь, и советские военачальники высоко отзывались о Брусилове, а военные организации заботились о нем. Показателен и в то же время характерен для той эпохи следующий случай. Брусилов с женой и свояченицей продолжал жить в доме № 4 по Мансуровскому переулку, но теперь от прежней квартиры оставались у них три комнаты. С жильем в Москве тогда было предельно тяжело, обладателей старых квартир постоянно «уплотняли» — существовало в ту пору и такое выражение. Жилищное товарищество потребовало от Брусилова освободить одну из комнат. Начальник Штаба РККА П. П. Лебедев обратился в Чрезвычайную жилищную комиссию с ходатайством о сохранении за Брусиловым комнаты. «Принимая во внимание выдающиеся заслуги перед республикой тов. Брусилова, его ответственную должность и преклонный возраст, по приказанию главкома прошу не отказать в распоряжении, в виде исключения, одну из трех комнат, занимаемых тов. Брусиловым, зачесть в счет 10 процентов нормы, сдаваемой товариществом, и сохранить ее забронированной для семьи тов. Брусилова». Комната осталась за Брусиловыми.

В последние годы жизни Брусилов имел возможность и работать, несомненно, по призванию, и встречаться с интересными, новыми для него людьми. Но бывали встречи и неприятные. Речь идет прежде всего о Троцком, который в сугубо карьеристских целях примазался к партии большевиков, не прекращая борьбы против Ленина и ЦК партии…

Брусилов терпеть не мог Троцкого и его окружения. Человек военный до мозга костей, он не пытался, разумеется, проявить недисциплинированности, а ведь Троцкий был тогда, к сожалению, его прямым начальником. Да, начальников не выбирают, старый генерал это знал хорошо. Но дома он уж давал волю своим чувствам и словам.

Дома… Увы, дома тоже не все было нормально, просто даже неблагополучно. Надежда Владимировна все же никак не могла принять новой России. Она, разумеется, не перечила мужу, заботилась о нем, но идейный разлад у них был очевиден, хоть и скрывался обоими. Надежда Владимировна и ее сестра Вера Владимировна все более впадали в мистицизм, уходя от окружавшей их новой жизни. Неудивительно, что после кончины Брусилова все нити, хоть как-то связывавшие сестер с новой Россией, оборвались. Надежда Владимировна попросилась за границу, ее, разумеется, отпустили. И тут пожилая и нервная женщина написала «мемуары» от имени мужа. Ту неприязнь, которую Брусилов всегда питал к Троцкому и троцкистам, она перенесла на Советскую Россию в целом. Получилась та полуправда, которая порой хуже прямой лжи и клеветы. После войны рукопись прочли, кое-кого она даже смутила, но постепенно все встало на свои места, и память о славном генерале оскорблена не была.