Поль Зюмтор - Вильгельм Завоеватель

Сразу же после сражения при Гастингсе началось общее перераспределение земель, проводившееся под контролем представителей короля. При этом поживились не только победоносные нормандцы, фламандцы и бретонцы. Королевская щедрость распространилась и на многих англосаксов, однако, как правило, в форме обмена доменами, когда практически вся земля в королевстве поменяла своих хозяев. В целом же эта операция оказалась наиболее выгодной баронам, прибывшим с континента и принесшим с собой рыцарский менталитет, совершенно чуждый побежденным англосаксам.

Поначалу случаи перехода собственности из одних рук в другие были не столь многочисленны, поскольку проводились конфискации имений погибших. Некоторые таны, заявляя о своей покорности Вильгельму Завоевателю, в подтверждение искренности намерений отказывались в его пользу от принадлежавшей им земли, рискуя обречь своих сыновей, лишенных собственности, на участь искателей удачи в Шотландии или Византии. Другие же выдавали дочерей замуж за нормандцев, которые отнимали у них землю под предлогом перехода по наследству. В дальнейшем после каждого мятежа производилось перераспределение земель, в порядке наказания конфискуемых у бунтовщиков. К 1086 году лишь шесть процентов земли в Англии осталось в руках англосаксонской знати. Отсюда проистекало политическое последствие, которого, возможно, и добивался Вильгельм: многие нормандцы, уже владевшие землями на родине, получили наделы и в Англии, благодаря чему возникал подлинный симбиоз двух частей англо-нормандского государства. В этом несомненно заключалась главная причина того, что и после смерти Вильгельма Завоевателя сохранялось единство созданного им государства.

Вильгельм предоставил в качестве фьефов тысячи доменов по всему королевству. Большинство из них были невелики по размеру. В 1086 году лишь у 180 королевских вассалов ежегодный доход превышал сто ливров, причем их земельные владения располагались не единым массивом, а состояли из множества разрозненных доменов, зачастую находившихся на значительном удалении друг от друга. Над этим слоем средних собственников возвышалось около десятка крупных землевладельцев, на долю которых приходилась четверть всех земель королевства. Среди них были и сводные братья короля: Роберт де Мортэн получил 793 манора, а Одо, епископ Байё, — 439.

Высшая англосаксонская аристократия, насчитывавшая, вероятно, несколько сот семейств, в результате происшедших после нормандского завоевания перемен лишилась своих владений и прекратила существование. Большей частью она к 1080 году погибла или была вынуждена отправиться в изгнание. Оставшиеся слились с классом нормандских баронов. Что же касается массы мелких собственников, то они стали жертвами не столько разорения, сколько подчинения господствующему феодальному классу нормандцев, которые посредством системы феодальных связей держали их в состоянии зависимости.

Главным мотивом создания этой системы было то же, что в свое время заставило герцога Нормандии уступить часть своих владений на условиях феодального держания: Вильгельм хотел прежде всего обеспечить службу в рыцарском ополчении. Каждый человек, становившийся его прямым вассалом, обязан был предоставить в королевское войско определенное количество рыцарей с полным снаряжением. Неисполнение этого обязательства влекло за собой наказание в виде конфискации фьефа. Отсюда возникала для каждого вассала необходимость привязать к себе узами оммажа такое количество людей, которое позволяло бы ему исполнять свои обязательства перед королем. Большинство этих «подвассалов» получали от сеньора земельные наделы на условиях фьефа. И они тоже могли передать в феод часть своего имения. При этом не только вассалы короля, но вассалы его вассалов обязаны были лично присягать на верность ему, в результате чего все свободные люди королевства были связаны с Вильгельмом присягой верности.

К концу своего правления он располагал феодальным ополчением в пять тысяч рыцарей, почти каждый из которых являлся землевладельцем. Им он мог прямо запретить ведение частных войн, и они, даже если и были недовольны такой «тиранией», волей-неволей вынуждены были подчиняться. Разбой совершенно прекратился. За изнасилование, кто бы ни совершил это преступление, карали кастрацией. Для возведения замка требовалось разрешение короля. В 1087 году во всем королевстве насчитывалось не более 70 замков различной значимости, 24 из которых принадлежали королю. Большинство их, прежде построенных из дерева и земли, было заменено каменными крепостями. Так, для строительства цитадели в Колчестере в 1080 году использовали материал разрушенного романского храма. Наиболее крупные замки возводились в городах и вдоль главных дорог. Частные замки, служившие сеньориальными резиденциями, возводились главным образом в городах (на континенте замки сеньоров обычно возвышались посреди сельской местности), что свидетельствовало о наличии потребности крепко держать в своих руках эти центры хозяйственной деятельности.

Вильгельм охотно предоставлял привилегии городам и гильдиям ремесленников, что способствовало развитию цехового строя в Англии. Он был одним из немногих правителей того времени, кто понимал, сколь важно для государства формирование сильного класса бюргерства. Тогда же император Генрих IV впервые счел возможным для себя проконсультироваться с горожанами, прежде чем принять касающееся их решение: в 1081 году он поинтересовался мнением нотаблей Пизы относительно кандидатуры своего представителя в Тоскане. Вильгельм еще в 1067 году предоставил привилегии жителям Лондона, в частности, самим выбирать своего шерифа. Городское собрание столицы королевства имело, в соответствии со старинным обычаем, право заседать три раза в год. Решение текущих торгово-ремесленных и административных вопросов находилось в руках лондонского комитета нотаблей, заседавшего по понедельникам в зале гильдий — Гилдхолле. Присутствие в городе многочисленных «французов» требовало для них особой юрисдикции, однако они никогда не занимали там доминирующего положения.

Параллельно с процессом замещения «французами» англосаксонской аристократии происходила практически тотальная норманнизация высшего духовенства страны. Хотя в большинстве своем англосаксонские епископы благосклонно отнеслись к нормандскому завоеванию, это не спасло их. Поборники церковной реформы предъявили свои требования. Даже Вульфстан Уорчестерский, несмотря на проявленную им чрезвычайную преданность новому королю, едва не был смещен в 1070 году со своей должности по обвинению в невежестве, и лишь репутация человека святой жизни позволила ему сохранить епископский титул. В 1066 году два английских диоцеза находились под управлением выходцев из Нормандии: Лондонский — с 1044-го и Герефордский — с 1061 года. После того как Ланфранк занял кафедру Кентерберийского архиепископства, все епископские кафедры, становившиеся вакантными в результате кончины или смещения англосаксонского прелата, замещались нормандцами. В 1080 году во всем королевстве было только три англосаксонских епископа: в Уэльсе, Чичестере и Уорчестере, назначенные еще до нормандского завоевания. Одновременно проводилась перекройка диоцезов и менялось местоположение кафедр. Такая же участь постигла и аббатства. За годы своего правления Вильгельм назначил в Англии 26 аббатов родом с континента, из которых 22 были нормандцами — все исключительно толковые люди, поборники монастырской дисциплины. В 1087 году только три аббатства во всем королевстве еще находились под управлением англосаксов. Зато новые монастыри тогда учреждались редко, да и то чаще всего в качестве филиалов континентальных аббатств: так, монастырь, основанный в Гастингсе в честь победы, одержанной над англосаксами Гарольда, длительное время зависел от аббатства Мармутье. В самом начале своего правления Вильгельм обратился к Гуго, аббату Клюни, с просьбой прислать ему дюжину монахов, чтобы проводить реформу в английской церкви. Однако Гуго, которого не увлекала идея миссионерства, отказал ему в этой просьбе.