Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Это еще что за переселение народов? – воскликнула Лулу, открывшая входную дверь.

– Доченька, что случилось? – удивилась появившаяся следом за ней в прихожей Ольга. – Ты поссорилась с мужем?

– А ты не видишь? – ответила за внучку Лулу. – Расплатись лучше с шофером.

Ольга послушно достала из сумки нужную сумму. Водитель исчез, а Ада присела на банкетку около двери.

– Ты объяснишь, наконец, что происходит? – накинулась на нее мать.

– Ничего не происходит, – вяло ответила Ада. – Я вернулась домой, вот и всё.

– Но почему? Ты никогда ничего плохого не говорила о своем Франце. Никогда ни на что не жаловалась! Так что же произошло?

– Мама, можно не сейчас? Я устала. Если можно, я бы хотела принять душ и лечь в кровать. Надеюсь, моя комната осталась еще за мной?

– Ну конечно, осталась, внученька, – засуетилась Лулу. – И правда, что ты набросилась на ребенка? Все разговоры завтра. Завтра.

Так закончилось раннее замужество Адочки. Оно ничем не отличалось от такого же раннего и необдуманного замужества ее матери. Разница была лишь в том, что Ада ушла от мужа только со своими вещами, в то время как Ольга несла на руках еще и ребенка. Как хорошо, что хоть этой участи Адочке удалось избежать.

– Что же это за несчастье такое? – ворчала Лулу. – Что дочки, что внучка… Никто еще не удержался в своем первом браке. Один только Лёвушка со своей Любочкой и сыном живет в ладу.

Накануне возвращения Адочки Лулу получила письмо от сына, которое ее очень порадовало. Лёвушка писал: «…мы с Любой и Андрюшкой остались теперь одни на Гоголевском бульваре. Тетя Оля уехала от нас, но часто нас навещает, как и мы ее. Дело в том, что Министерство культуры построило недалеко от Художественного театра в Глинищевском переулке дом, где тете Оле дали квартиру. Там же дали квартиру Немировичу-Данченко и многим другим. Впрочем, театр собирается скоро на гастроли в Париж, и тетя Оля мечтает, что если ей разрешат на обратном пути заехать в Берлин, то она вас всех повидает и сама обо всем расскажет…»

⁂

За два дня до премьеры «Чернобурой лисицы» в Берлин приехал Марсель. Как он и предупреждал, он появился с мамой, дочкой и ее гувернанткой. Все семейство, кроме Марселя, говорило только по-французски. Но, к счастью, и все семейство Книпперов прекрасно знало французский язык, так что все могли легко изъясняться друг с другом. Тяжело понять приехавших было только прислуге. Мадам Робинс поселили в гостевой, Марсель разместился в покоях Ольги, а вот для девочки с ее гувернанткой пришлось уступить свою комнату Ольгиной сестре, Аде, которая была вынуждена перебраться на время бельгийского нашествия на диван в комнату своей матери.

– Надеюсь, это ненадолго? – недовольно буркнула Лулу.

– Понятия не имею. Боюсь, что они проведут тут неделю.

Ада ошиблась. Ей пришлось спать на диване у матери три недели.

⁂

На премьеру пошли всем семейством. Успех превзошел все ожидания. Ольгу засыпали букетами и корзинами с цветами, публика не переставая кричала «браво», занавес поднимали много раз.

– Ты у меня самая лучшая! Самая красивая в мире! – обнимал ее Марсель, ворвавшись к ней в гримерную. – А что делать с цветами? Хочешь, я попрошу отнести их в машину?

– Да, милый, и сразу возвращайся. Ты ведь пойдешь со мной на банкет?

– А он будет здесь?

– Конечно! Дирекция всегда накрывает столы в большом репетиционном зале.

Марсель уже был знаком со многими актерами, а потому чувствовал себя в этой среде непринужденно, лишь изредка вспоминая, что они с ним сотворили во время свадьбы. Он уже не сердился. Видно, сам виноват. Надо было лежать в той простыне смирно. Но все-таки это было совсем не то общество, к которому он привык. Он ощущал себя много лучше среди аристократов и промышленников. «Ничего, – думал Марсель. – Оля поиграет еще немного и переедет в Бельгию. Мама права. Какая же это семейная жизнь, если муж с женой живут в разных городах?»

– Она вышла за тебя только из-за твоих денег, – уверяла сына мадам Робинс.

– Неправда, – возражал ей Марсель. – У нее и своих капиталов достаточно.

– Достаточно? Это смешно. Знаю я эту богемную жизнь. Неужели ты веришь, что она пошла за тебя по любви?

– Да. По любви! Она еще ни разу ничего у меня не просила. Ни единого франка.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда она начнет из тебя их вытягивать тысячами, – засмеялась мать.

А между тем сама мадам Робинс, ее сын, внучка и гувернантка жили в Берлине на деньги Ольги уже неделю и как-то уезжать в свою Бельгию не собирались. Марсель не давал ни одной марки на содержание, а ведь каждый день все они завтракали, обедали и ужинали в доме! Лулу даже пришлось дополнительно нанять помощницу кухарке.

– Что-то они у нас прижились, – посетовала она, ложась спать и обращаясь к Аде, которая теперь жила в ее комнате. – Сколько тебе еще ютиться у меня на диване? Смета наших обычных расходов выросла до неимоверных размеров. Да еще эта его мамаша такая привередливая, требует к обеду и к ужину сухого белого вина, и непременно только французской марки. А ты знаешь, как дорого стоит одна такая бутылка! Как ты думаешь, могу я сказать об этом Ольге? Может, ее муж-миллионер все-таки потратится хотя бы на ящик вина для своей матери?

– Ольга сказала, что они с Марселем договорились: когда он в Берлине, они живут на ее деньги, а когда она в Бельгии, то на его.

– Это еще почему? – удивилась Лулу.

– Марсель говорит, что курс обмена их бельгийского франка на наши марки очень невыгоден.

– Но ты меня извини, мы тут кормим целую ораву, включая их гувернантку, в то время как в Брюссель ездит одна Ольга.

– Ты права. В следующий раз поеду с ней. Тем более что я еще никогда не была в Бельгии!

– Правильно! – одобрила мать. – А как ты думаешь, мадам Робинс со своей внучкой и ее гувернанткой ходят в зоопарк и всякие музеи тоже на деньги Ольги?

– Понятия не имею.

– А когда Ольга с Марселем ходят после спектакля в рестораны? Неужели и там она за него расплачивается?

– Вероятно, что так, – пожала плечами Ада.

– Объясни мне тогда, зачем Оленька вообще