Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

В Совете директоров Ж. Косьюшко-Моризе возглавил комитет по аудиту, занимавшийся разработкой рекомендаций по отчетности, по внутренним и внешним мерам контроля, а также по проверке хозяйственной деятельности нефтяной компании. Естественно, что такой осведомленный человек стал большой удачей для защиты, согласившись выступить свидетелем.

Косьюшко выступал в суде 8 и 9 июня 2010 года с помощью переводчика. Он отлично владел английским, на котором решил давать показания, а также весьма неплохо русским: без ошибок в падежах и склонениях, но с забавным французским прононсом. Например, фамилию прокурора, пытавшегося сбить его с толку и заподозрить во всяческих прегрешениях, называл так: «Ляхтин».

Свидетель, подробно рассказав об обстоятельствах своей работы в Совете директоров ЮКОСа, не смог удержаться от того, чтобы не высказать свое мнение об обвинениях, выдвинутых против Ходорковского и Лебедева, сказав, что они кажутся ему абсурдными, как с физической точки зрения возможности, так и с финансовой, и даже с точки зрения финансовой заинтересованности обвиняемых. Он подчеркнул, что эти обвинения противоречат его личной логике, здравому смыслу и фактам, которые он наблюдал в течение четырех лет знакомства с ЮКОСом в качестве банкира, а затем в течение еще такого же срока, когда он имел честь быть членом Совета директоров ЮКОСа.

Задавать основную часть вопросов от стороны обвинения пришлось мне, поэтому сложно сейчас делиться впечатлениями от услышанного, не будучи сторонним наблюдателем. Но журналисты в своих репортажах отразили такой диалог, периодически прерываемый неугомонным прокурором:

«Известна ли вам суть обвинения, по которому Ходорковского и Лебедева предали суду?» – спросил адвокат. «Да. Я читал обвинение по-русски, они обвиняются, если говорить коротко, в хищении в 1998–2003 годах нефти практически в полном объеме, добытом группой ЮКОС. И также они обвиняются в отмывании своих доходов в особо крупных размерах». – «Понимаете ли вы, что те действия, которые инкриминированы Ходорковскому и Лебедеву, происходили, в частности, в тот период, когда вы были членом совета директоров?» – «Понимаю». – «Могли ли вы в этой связи высказать свое мнение по этому обвинению, согласны вы с этим, не согласны? Я бы попросил суд разрешить свидетелю высказать это в форме свободного рассказа». – «Защита инициирует правовую оценку от свидетеля! Так я понимаю?» – был на острие всяческого парирования Валерий Лахтин. «Как всегда, не так!» – заметил адвокат Клювгант. «Нет, об этом адвокат не говорил. Я не слышал об этом», – заметил судья. Косьюшко-Моризе стал отвечать. Перед этим судья попросил свидетеля воздержаться от правовых оценок. Он и воздержался. «Чтобы подытожить свои впечатления, я хотел бы воспользоваться выражением, которым, возможно, пользовался Федор Достоевский. Это обвинение для меня бред, – перешел свидетель на русский язык, – бред сивой кобылы».

«Его об этом не спрашивают! Ни о Достоевском, ни о Чехове», – вскочив, возмутился начитанный Валерий Лахтин. Публика смеялась. «У меня просьба. Вы объясните! Это суд! Это суд! Поэтому…» – попросил переводчика судья. «Объясните ему, что он оскорбляет и сторону обвинения, и суд такими заявлениями! – не мог молчать Лахтин. – Это недопустимо в любом европейском суде. Тем более в российском суде». – «Я уже объяснил!» – усадил прокурора судья.

«Я иностранец. Считаю для себя честью быть в этом суде и давать показания. Лично себя считаю другом этой страны, что, мне кажется, я неоднократно продемонстрировал в ходе своей жизни. В силу тех функций, которые я выполнял в банке, в силу тех функций, которые я выполнял в качестве члена Совета директоров ЮКОСа, я обладаю знанием фактов, которые, как я надеюсь, помогут данному суду установить истину. Я хочу оставаться предельно вежливым по отношению ко всем сторонам процесса, как находящимся внутри этого суда, так и за его пределами. В то же время мой долг как свидетеля говорить искренне и прямо. Это я и собираюсь делать не оскорбительным образом, – отвечал Моризе. – Я прочитал весь текст обвинения и на русском языке, и на английском. Вынужден сказать, что с какой бы стороны я ни пытался взглянуть на эти обвинения, они мне кажутся одним и тем же – ерундой! Будь то с финансовой точки зрения…» – «Я прошу прекратить анализ обвинения! Свидетель – не прокурор, не адвокат, не специалист! Он никто! – снова возмущался Лахтин. – Не понятно, что он читал! Это пустая трата времени! Опять защитники инициируют анализ обвинительного заключения!» – «Валерий Алексеевич! Валерий Алексеевич!» – пытался перекричать прокурора судья. «Вероятно, пользуясь каким-то его профессиональным реноме! – Жестикулировал в воздухе прокурор. – Любое его мнение не будет мнением компетентного специалиста! Он не специалист в области юриспруденции!» – «Вы за суд отвечаете?! Или за себя?!» – возмутился Данилкин.

Вниманию Косьюшко-Моризе были представлены некоторые выкладки из обвинительного заключения, чему очень сильно противился прокурор. Практически во всех случаях свидетель опроверг криминально окрашенные выводы следствия. Кроме того, он дал пояснения по поводу содержания некоторых из приобщенных к делу документов ЮКОСа. Обратимся опять к помощи прессы:

«Константин Ривкин спросил об указанной в протоколе заседания сумме распределенной прибыли в 40 млрд 700 млн 666 рублей и спросил, “откуда ЮКОС такие деньги взял, если у него все было украдено?”. “Я не понимаю вопроса! Он предполагает определенный ответ!” – кажется, тоже знал ответ Валерий Лахтин. Публика засмеялась. “Пускай защитники корректируют! Что украдено, где украдено?! Непонятно!” – возмущался прокурор. “А вы не знаете до сих пор?!” – съязвил Ривкин. “При чем здесь свидетель?! – спрашивал Лахтин. – Я считаю, что он не свидетель!” – “А я считаю, что Лахтин не прокурор”, – сообщил Ривкин. “Тогда Ривкин не адвокат! Надо корректнее задавать вопросы. В соответствии с полученным юридическим образованием и тематикой расследования и рассмотрения этого дела в суде!” – делился мудростью Валерий Лахтин. Публика неотступно сопровождала этот милый монолог прокурора смехом. “Вы высказались, Валерий Алексеевич?! Валерий Алексеевич!!!” – пытался быть замеченным судья Данилкин. Наконец прокурор сел на место и вернулся в компьютер».

Рассказав далее о своем взаимодействии с аудиторской организацией «Прайсвотерхаус Купере» и подтвердив полную ее осведомленность во всех значимых делах ЮКОСа, Косьюшко-Моризе успешно отбил очередные атаки Лахтина, а заодно и подключившегося ему в помощь «потерпевшего» по фамилии Демченко. Судья Данилкин не особенно активно пытался усмирять разбушевавшуюся сторону обвинения, недовольную правдой, услышанной от свидетеля. По этому поводу протокол судебного заседания сохранил реакцию Платона Лебедева: «Ваша честь, возражение на Ваши действия. Вы допускаете и создаете условия, Ваша честь, для наглого и хамского поведения Лахтина. Более того, он продолжает, и Вы ему это позволяете, комментировать практически каждый ответ свидетеля, практически выступая в прениях, и вместе с ним в этих прениях участвуете. Это, Ваша честь, недопустимо».