Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

6/ VI, 1928

«Всё это было, было, было…»

Всё это было, было, было…

А.Блок

Всё это было, было, было —Моря, пространства, города.Уже надломленные силыИ беспощадные года.

Сначала — смех и своеволье,Потом — и боль, и гнев, и стыд,И слёзы, стиснутые в горле,От не прощаемых обид.

Всё это было, было, было,Как много встреч, и слов, и дней!Я ничего не сохранилаВ убогой памяти моей.

Проходит жизнь в пустом тумане,И надо мной — клеймом стыда —Не сдержанные обещаньяИ жалобное — никогда.

21/ VI, 1928

«Так вянут медленные дни…»

Так вянут медленные дниПод знаком строгого молчанья.От зноя, пыли и возниУстало отдыхают зданья.

На небе миллиарды звёздГорят таинственно и мудро.А на лице — следы от слёзПокрыты матовою пудрой.

И призрачные вечераХранят высокое бесстрастье.А сердцу скучно от добраИ невнимательного счастья.

21/ VI, 1928

«Ты погружён в иное бытиё…»

Ты погружён в иное бытиё,Ты ищешь письменных единоверцев,При чём тут я? Зачем тебе моё,Скупое и расчётливое сердце?

Иди, иди в туман пустых дорог,На новые, широкие просторы,Ведь близок он, тот страшный час, в которыйТы вдруг почувствуешь, что одинок.

24/ VI, 1928

«Безвольно уронены слабые руки…»

Безвольно уронены слабые руки,Зажат неулыбчивый рот,А сердце гнетётПредчувствие близкой и страшной разлуки.

Напрасная нежность — такая смешная.Оборвана мысль. Пустота. Тишина.Стихи? Всё равно их никто не читает,И в них я одна…

Тяжёлый, насыщенный копотью воздух,И вновь, как когда-то давно —Напрасная нежность, вино,И слёзы, и слёзы…

29/ VI, 1928

«Вот придёт и уткнётся в газету…»

Вот придёт и уткнётся в газету.Так над книгой ползут вечера.Это было вчера,И на завтра повторится это.

А мне хочется тихо сказать,Что мне скучно, тревожно и больно,Что я стала устало-безвольной,Опускающей в землю глаза.

Что-то шепчет бессильная жалость,Только разве моя вина,Что на сердце моём — тишина,Что оно никогда не дрожало.

Что срывается тихий вздохИз-под нищих духовных рубищ:Далёкий, суровый Бог,Отчего Ты меня не любишь?

29/ VI, 1928

«Опять печаль, опять печаль без меры…»

Опять печаль, опять печаль без мерыПокрыла всё, чем я ещё жива,И жадно захотелось детской верыВ наивные и милые слова.

— Давай, мы будем искренни и близки,Давай откроем душу до конца,И в этой жизни, пошленькой и низкой,К высокому мы вознесём сердца!

А разум повторяет с тихой злобой,Что уж давно, уж много, много днейМы — взрослые, наученные оба,И непонятен нам язык детей.

1/ VII, 1928

«Звенели острые дожди…»

Звенели острые дожди.Палило солнце в полдень ясный.Дни проходили… Подожди,Я сделаю тебя несчастным.

Должно быть, в поле есть цветы,В лесу — прохлада, птицы, пчёлы.Должно быть, прежде был и тыСвободным, сильным и весёлым.

Но всё забудешь, всё сожжёшьОгнём последнего заката,И мне простишь былую ложьО счастье, созданном когда-то.

И будешь следовать за мной,Молчать угрюмо за плечами.И будешь пьян моей тоскойИ терпкой сладостью печали.

День ото дня грустней, бледней,И стиснешь зубы, сдвинешь брови,Убитый радостью моей,Отравленный моей любовью.

2/ VII, 1928

«И стали дни покорны и легки…»

И стали дни покорны и легки,И после вспоминаются без жалости,Днём время нет для мыслей и тоски,А вечерами плачу от усталости.

Лежит на всём нетронутый покой,И даже сны безбурны и беспламенны.А где-то безнадёжно далекоТоварищи, учебники, экзамены.

Я не мирилась с этой пустотой,Не замыкалась в тесном круге женщины.Я всё отдам за счастье быть иной,За радость ту, которая обещана.

6/ VII, 1928

Госпиталь («Давит медленно растущий зной…»)

Давит медленно растущий зной.Даже воздух стал какой-то липкий.Пахнет свежесрезанной травойИ землёю, влажной от поливки.

И, как кто-то сильный предсказал,Наверху, в углу, за ширмой белойВздрагивает маленькое телоИ закатываются глаза.

И когда взметнётся солнце вышеИ запахнет пылью и тоской,Будет всех пугать предмет недвижный,Второпях закрытый простынёй.

12/ VII, 1928

«Не сделалась интересней…»

Не сделалась интересней,Не сделалась жизнь иной.Всё те же старые песни,И тот же старый покой.

Я утром отдёрнула шторы,Раскрыла настежь окно:Вот — день начался, в которомВсё будет повторено.

А руки висят, как плети,Я будто совсем не жива,И нечего мне ответитьНа ласковые слова.

12/ VII, 1928