Жорес Медведев - Из воспоминаний
Ибо «подлинный социализм» – это не тот, о котором пишет Медведев, и, конечно, не тот, о котором писали Хрущев или Ленин, а тот, о котором нам скоро поведает П. Егидес. Некоторые из моих оппонентов заявляют, что, и не будучи старшим офицером КГБ, я приношу «демократическому движению больше вреда, чем все КГБ». Эти люди привыкли считать «демократическим движением» только тот узкий кружок, к которому принадлежат они сами.
На дне рождения у писательницы Н. меня отвела в тихую комнату группа ленинградских писателей и ученых. Они просили, чтобы я добился у министра Ю. Андропова улучшения условий заключения для их друзей В. Марамзина и М. Хейфеца. В ответ они обещали не поднимать вокруг этого дела большого шума. Я ответил, что никогда не видел Ю. Андропова, и у меня нет возможности обращаться к нему с какой-нибудь просьбой, но собеседники явно мне не поверили. Вскоре после этого разговора М. Хейфец был осужден на длительный срок лагерей, а В. Марамзин получил условное наказание и уехал во Францию, где издает новый эмигрантский журнал «Эхо». Думаю, Марамзин хорошо знает, что моего заступничества ему не понадобилось.
Журналистка Р. Б. Лерт нередко называла мое существование в СССР «феноменом». П. Егидес вторит ей и, обсуждая «экстерриториальность Роя Медведева», также вопрошает: «Откуда этот феномен?» П. Егидес, правда, оговаривается: «Надеюсь, вы понимаете, что этот вопрос вызван не желанием видеть, как на вас обрушиваются репрессии». Однако в действительности все его письмо, на мой взгляд, проникнуто именно этим желанием. Да и как не желать репрессий для человека, который приносит столько вреда демократическому движению. Пожалуй, скоро и я стану верить в свою «феноменальность». На самом деле, что это за человек, который за пределами СССР делает больше для пропаганды демократического социализма, чем весь штатный аппарат ЦК КПСС, а внутри страны приносит больше вреда демократии и социализму, чем весь штатный аппарат КГБ! Вероятно, иностранные туристы скоро станут просить показать им в Москве не только Большой театр или Царь-пушку в Кремле, но и тот «убогий дом без лифта на окраине Москвы», где проживает моя небольшая семья.
Тот же вопрос – об отношении Роя Медведева с КГБ – лишает покоя и А. Авторханова. Почему именно Рою Медведеву КГБ открыло свои тайные архивы? Почему не только ЦК КПСС, но и КГБ доверяет Рою Медведеву свои «самые сокровенные мысли»? Ясно, что на Лубянке Рой Медведев свой человек, от которого здесь нет секретов. Но всех этих измышлений Авторханову кажется мало. Неожиданно он признается, что у него «порой возникает мысль» – не является ли Рой Медведев штатным работником КГБ и не его ли «агентурные доносы» дали повод в 1969 году к аресту П. Григоренко и в 1977 году А. И. Гинзбурга? Авторханов жалеет, что нет среди нас знаменитого Владимира Бурцева, который прославился в начале века разоблачением царских провокаторов.
Но вряд ли современный Бурцев стал бы заниматься моей биографией. Для начала он обязательно спросил бы: а кто, собственно, такой сам Авторханов?
На Западе издается немало как сравнительно небольших, так и крупных биографических справочников типа «Кто есть кто» или «Современные авторы». Здесь можно найти краткие сведения о большинстве деятелей как советского истэблишмента, так и советской оппозиции или эмиграции. Однако Авторханов, который сам называет себя едва ли не классиком, категорически отказывается давать в такие справочники какие-либо биографические сведения.
Из его книги «Технология власти» можно сделать вывод, что еще совсем молодым человеком Авторханов попал в Москве в «штаб» правой оппозиции, где обсуждалась тактика и стратегия борьбы «правых» против Сталина. Однако до сих пор никто из историков ничего не знает о существовании подобного «штаба», членам которого Авторханов намеренно дает или вымышленные клички («Нарком», «Генерал»), или выдуманные фамилии (Резников, Сорокин), а заодно и выдуманные биографии. Потом Авторханов работал якобы в номенклатуре ЦК ВКП(б), но он почему-то нигде не сообщает о должности, которую занимал в начале 30-х годов. Институт Красной профессуры Авторханов закончил, по его словам, в 1937 году Между прочим, этот институт был ликвидирован еще в феврале 1936 года.
На пять лет Авторханов попал в заключение, но был реабилитирован. Хотя в годы войны все реабилитации были прекращены, и даже тех арестантов, у которых кончился срок, задержали в лагерях «до особого распоряжения», для Авторханова якобы сделали исключение, и для пересмотра его дела будто был даже собран Верховный Суд РСФСР.
Авторханов утверждает, что он был подвергнут в подвалах НКВД всем видам физических пыток: ему не только вводили под ногти раскаленные иглы, ломали ребра, выбивали зубы, но даже кастрировали при «ассистентах»-сержантах НКВД. Он устоял и перед этой страшной для молодого мужчины «операцией», – вот и пришлось чекистскому суду отпустить его на все четыре стороны.
Но странное дело: описывая все эти пытки, Авторханов дает совершенно неправильное определение такому простому и хорошо известному всем зека следственному методу, как «конвейер» (сравни: Авторханов А. Технология власти, 1976, с. 11 и Медведев Р. К суду истории, 1974, с. 517 русского издания). Может быть, дело обошлось все же без кастрации? В 1943 году Авторханов «эмигрировал» на Запад. Тогда это можно было сделать только одним путем – перейти на сторону немецких оккупантов, что и сделал Авторханов. Чем занимался Авторханов в 1943–1945 годах на службе у гитлеровцев, и чем он заслужил доверие гестапо? – об этом он совсем ничего не говорит.
В газете «Советская Россия» от 13 июня 1970 года и в журнале «Огонек» (№ 35 за 1971 г.) были сообщения о том, что по «агентурным доносам» Авторханова на Кавказе подверглись аресту десятки людей. У меня нет основания особенно доверять этим сведениям, но порой и у меня «возникают мысли», что вряд ли гестапо пренебрегло теми важными сведениями, которые мог сообщить немцам бывший номенклатурный работник ЦК ВКП(б). Из сказанного видно, что даже Владимиру Бурцеву было бы нелегко разобраться с вопросом– кто же такой Абдурахман Авторханов? Жаль, что, «работая много лет в “секретных архивах КГБ”», я не разыскал там и досье на Авторханова.Я получаю много обычных писем, а также немало разного рода «открытых писем». Вообще, написание «открытых писем», как мне и Жоресу, так и обоим «братьям Медведевым» превратилось в кругу диссидентов и в эмиграции в своеобразный жанр литературы. В специальной папке, которую я завел для этих писем, у меня хранятся «открытые письма» и «заявления» А. И. Солженицына, А. Д. Сахарова, Вл. Максимова, Л. Плюща, Н. Коржавина, Л. Чуковской, Л. Копелева, Н. Неймана, В. Турчина, П. Егидеса, Г. Владимова и некоторых других, менее известных людей. После получения каждого такого письма у меня возникало естественное желание написать ответ, но я обычно воздерживался от этого, и вскоре подобное желание пропадало. Между прочим, такой именно совет давал одному из своих корреспондентов крупнейший русский писатель и публицист В. Короленко.
«Знаю, – писал Короленко, – что нет настроения мучительнее и, пожалуй, бесплоднее, как настроение полемическое, в особенности еще с личной окраской. Много уже лет я вращаюсь среди острых вопросов нашей жизни, часто мне приходилось принимать участие в борьбе, где, помимо интересов общих, – замешивались и интересы личностей. Понятно, что и меня не щадили, и не раз пытались облить грязью. И я считаю, что важнейшая моя победа в этой области была победа над собой, над непосредственным побуждением поднять перчатку и заплатить око за око. Постепенно, однако, я отрешился от этого. Сначала я писал жестокие ответы и оставлял их в своем столе; проходило два-три дня – и ответы оставались в столе навсегда, а я продолжал писать о “предмете”, оставляя в стороне личные вопросы… Это ужасно много сохраняет настроения, освобождает ум и душу. Проходит некоторое время – все эти дрянные личные уколы забываются, и истина выступает тем ярче. В противном же случае – накопляется целая гора сторонних ощущений и, что всего хуже, начинал себя чувствовать как бы связанным с тем или другим человеком, какою-то отрицательной, враждебной, но все же очень крепкой связью, заставляющей искать не то, что нужно по существу, а что поможет сразить другого лично». [117]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
