Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы

В 1917 г. Летта Холлингворт, участвовавшая в ежегодной конференции Американской Психологической Ассоциации, выступила с предложением создать новую независимую профессиональную организацию – Американскую ассоциацию детской психологии. Претворение в жизнь этой идеи затрагивало интересы многих функционеров АПА. Поэтому предложение вызвало серьезные споры, и решение было отложено на год. Организационное оформление этого предложения произошло значительно позже и совершенно иначе, нежели это виделось Летте Холлингворт.

К началу двадцатых она уже имела определенное влияние в официальных кругах Нью-Йорка, которое сумела использовать для создания экспериментальной школы. Эта школа стала полигоном для разработки ее концепции детской одаренности. Специально отобранных одаренных детей обучали и исследовали на протяжении их развития до двадцатилетнего возраста. Это было одним из первых лонгитюдных исследований в данной области, которое в частности продемонстрировало: интеллектуальное превосходство еще не является гарантией высоких социальных достижений на протяжении жизни. К сожалению, Летта Холлингворт не дожила до завершения этого научного проекта. В 1939 г. она скончалась в возрасте 53 лет.

В. Кёлер

(1887–1967)

Две наиболее известных работы, посвященные Вольфгангу Кёлеру[7] – немецкому психологу, сумевшему также побывать ни много – ни мало президентом Американской Психологической Ассоциации, – почти не касаются, как это ни странно, его психологических идей. Книга, написанная Дональдом Леем и вышедшая в 1990 г., называется «Шпионская история» и повествует о разведовательной деятельности Кёлера в годы I мировой войны. А публицистическая статья, появившаяся в 1978 г. в журнале «Американский психолог», называется «В одиночку против нацистов» и повествует о самоотверженном противостоянии ученого фашистскому мракобесию. Причем если второй сюжет бесспорно достоверен, то первый вызывает много сомнений – тем более, что сам ученый всегда уклонялся от его обсуждения. Кёлер вообще чурался публичности, избегал самопрезентаций и интервью. Лишь незадолго до своей смерти, в 1967 году, он согласился дать пространное интервью, дабы прояснить некоторые вопросы гештальт-теории, научной общественностью, по его мнению, недопонятые. (Небезынтересно, что интервьюер, явившийся в гости к Кёлеру в его дом в Нью-Гемпшире, застал 80-летнего ученого колющим дрова для камина.) На материале этого интервью (разумеется, с привлечением и некоторых иных источников) и написан этот очерк об одной из крупнейших фигур мировой психологии ХХ века.

Вольфганг Кёлер родился 21 января 1887 г. в Ревеле (ныне – Таллин). Его отец был учителем в частной школе, которую содержала местная немецкая община. В семье царил культ образованности. Старший брат Вольфганга, Вильгельм, с которым его связывала тесная дружба, посвятил себя науке. Четверо их сестер также получили неплохое образование – медицинское и педагогическое.

Когда Вольфгангу исполнилось пять лет, семья перебралась в Фатерлянд. Образование он получил в университетах Тюбингена, Бонна и Берлина. В те годы немецкая система высшего образования выступала эталоном для всего мира. Студенческие вольности в ней сочетались с высочайшим уровнем преподавания и строгими экзаменационными требованиями. О немецких студентах той поры рассказывают: треть из них не выдерживала напряженной учебы и кончала нервным расстройством, другая треть бежала от академических строгостей в бесконечные пивные пирушки и кончала алкоголизмом, зато еще одна треть получала-таки блестящее образование и в итоге творила судьбы Европы. Кёлер явно принадлежал к последней трети, хотя никогда особо не стремился принадлежать к творцам истории. Его привлекала наука.

В университетах Кёлер получил фундаментальную подготовку в области физики, химии, биологии. Глубокое впечатление на него произвел один из профессоров физики Берлинского университета – великий Макс Планк. Из его лекций будущий психолог узнал о принципе энтропии и динамической саморегуляции физических систем – таких, как электролитические среды. Под влиянием Планка Кёлер пришел к убеждению, что физическими закономерностями в принципе объяснимы и биологические явления, понимание которых, в свою очередь, способствует и решению психологических проблем. Даже по прошествии многих лет коллеги отмечали, что манера мыслить, присущая Кёлеру, характерна скорее для физика, чем для психолога. В ранних научных исследованиях Кёлера причудливо переплелись его интересы к физике (конкретно – к акустике), психологии, а также давнее увлечение музыкой – его первые опыты были посвящены изучению слухового восприятия. За эти исследования он и получил докторскую степень по психологии (1909).

Научная карьера Кёлера началась во Франкфурте, где он намеревался продолжить свои исследования слухового восприятия и действительно опубликовал несколько статей на эту тему, ныне совершенно затерявшихся на фоне его последующих работ (ссылки на них в отечественной литературе можно найти лишь в классическом труде А.Н. Леонтьева «Проблемы развития психики»). Во Франкфурте Кёлер познакомился с Куртом Коффкой, а чуть позже – с Максом Вертгеймером, намеревавшимся экспериментально проверить некоторые свои идеи, касавшиеся зрительного восприятия. Кёлер и Коффка выступили испытуемыми в экспериментальном исследовании Вертгеймера по восприятию движения и затем участвовали в объяснении результатов экспериментов. Принципы, положенные в основу этого объяснения, дали начало новому научному направлению – гештальтпсихологии, а Вертгеймер, Кёлер и Коффка объективно выступили его основателями.

В 1913 г. Кёлер получил приглашение от Прусской академии наук возглавить экспериментальную станцию по изучению антропоидов на острове Тенерифе. Он поселился с семьей на этом острове Канарского архипелага, ныне так полюбившегося новорусским туристам. Здесь он в течение нескольких лет проводил исследование поведения шимпанзе, ставшее классическим и описанное ныне во всех учебниках психологии (его самый талантливый подопечный – шимпанзе Султан – в истории науки знаменит не менее Анны О. или Маленького Ганса).

Начавшаяся вскоре мировая война задержала Кёлера на Канарах на целых семь лет. Однако этот неоднозначный эпизод его биографии дал повод заподозрить ученого в наличии у него интересов, мягко скажем, далеких от науки. Впоследствии Кёлер утверждал, что война помешала ему вернуться на родину. Но почему-то она помешала лишь ему одному – все остальные немцы, ранее проживавшие на Тенерифе, благополучно вернулись домой. С самого начала вызывала сомнения и сама идея организации экспериментальной станции именно на Канарах – вблизи стратегических морских путей. Как известно, человекообразные обезьяны на Канарах не водятся. Гораздо более логично было бы организовать исследование в Камеруне, бывшем тогда немецкой колонией, либо выписать обезьян в какой-либо крупный немецкий зоопарк. Зато в качестве прикрытия агентурной деятельности научная станция выступала очень неплохо.