Ричард Коул - Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры

Джимми Пейдж был шафером, потому что, как он сказал: «Я никогда не был шафером». Перед церемонией я здорово нюхнул героина, хорошо повеселился на свадьбе и всю ночь занимался любовью с женой. Но больше секса с ней у меня не было. Потом на первый план вышел героин, о котором я только и думал.

Ничего не могло привести меня в чувство, даже смерть Кита Муна в том месяце. Я общался с ним за день до того, как он умер. Мы ходили на вечеринку, которую устроил Пол МакКартни в честь выхода фильма «История Бадди Холли», он принимал участие в создании музыки.

Я был под действием наркотика. Муни же был полностью трезвым.

— Ричард, — сказал он. — Я чувствую себя отлично. Я бросил всё… наркотики, алкоголь, всё, кроме женщин. И я снова женюсь. Я очень счастлив, Ричард. Я бросил окончательно.

Я не хотел отставать от друга по пьянкам и наркотикам.

— Не волнуйся, — ответил я. — У меня всё под контролем. Героин мне нравится, пока я отказываться от него не собираюсь. Но когда я захочу, то остановлюсь!

Но я уже начал сомневаться, верил я себе или нет. Я знал, что героин не даёт мне ничего хорошего. Но поскольку я безуспешно пытался бросить раньше, то не был уверен, что смогу вылезти.

В тот вечер я решил поехать в другой клуб, где сильно напился. Рядом с Муни я не мог бухать.

— Я останусь на вечеринке, — сказал он. — А ты езжай, поговорим позже.

На следующий день я узнал, что Кит умер от передозировки — он слишком много принял лекарства, помогавшего ему справляться с алкоголизмом.

На похоронах Муни ко мне подошёл Пит Таунсенд. Он был потрясён смертью друга.

— Что, блядь, происходит? — он покачал головой. — Кит умер, а ты жив, хотя никто так, как ты не жрёт наркоту.

Я всего лишь улыбнулся. Я не хотел принимать факт, насколько глубоко я упал. Сев в машину, я залез в бардачок и вытащил пакетик с героином — принял дозу, откинулся на спинку сиденья и почувствовал прилив сил и счастья. Потом вставил ключ в замок зажигания, завёл машину и уехал.

В декабре 1978 года объединение группы стало реальностью. Через шестнадцать месяцев после смерти сына Роберт почувствовал, что готов идти в студию.

— Может, я ждал слишком долго, — сказал он. — Но я не мог себя заставить. Энтузиазм должен был вернуться сам собой. Я волнуюсь от того, что произойдёт.

Группа начала репетировать в EZEE Hire. Прошла целая вечность после концерта в Окленде в июле 1977 года — в последний раз, когда команда серьёзно играла вместе. И при этом они не теряли время даром, чтобы возродить былую химию группы. За несколько часов в студии музыканты поняли, что Zeppelin возвращаются. Джон Пол подумал: «Мы так же хороши, как и всегда».

Потом мы полетели в Стокгольм, чтобы записать новый альбом — «In Through the Out Door» — в студии Polar, принадлежавшей Abba. Странно было ехать в середине зимы туда, но Джимми с Робертом слышали удивительные вещи о качестве студии. Мы провели там три недели, но летали домой по выходным. Роберт не мог долго находиться вдалеке от семьи, он будто боялся, что может случиться новая трагедия, когда его не будет рядом. Каждую пятницу Джимми брал плёнки с собой и работал в домашней студии.

Джимми поощрял группу пробовать себя в разных направлениях, и они экспериментировали. Плант и Джонси использовали ритм самбы в «Fool in the Rain». В «Carouselambra» Джон Пол выступил на передний план и создал десятиминутную сагу с каскадом клавишных, отступая только перед магическим двухгрифовым «Гибсоном» Пейджи. От вещи к вещи Джон Пол пересаживался от мелотрона к электропиано и клавинету.

Джонси и Плант сели и написали «All My Love», одну из немногих песен Led Zeppelin, в которой Пейдж не участвовал как автор. На записи Джон Пол исполнил удивительное классическое соло, но именно пение Роберта пробирало до дрожи. Некоторые посчитали, что Роберт посвятил «All My Love» сыну. Вокал Планта никогда ранее не был столь эмоциональным и трогающим. На этой песне Джимми в итоге использовал первый дубль Роберта. Бонзо считал, что это было лучшее исполнение Планта.

Пейджа убедили, что «In the Evening» разобьёт любой скептицизм, что группа вернётся в полную мощь. Роберт глумился в песне, словно бросал вызов тем критикам, которые махнули на них рукой. Остальная часть альбома, по мнению Джимми, была просто великолепна.

Пока музыканты писались, я ошивался в Стокгольме в поисках стабильного источника героина. Наконец я наткнулся на дилера прямо на другом конце моста от студии Polar. Когда он включал свет в комнате, я понимал, что для меня кое-что приготовлено. Иногда я так торопился, что перепрыгивал через ступеньки эскалатора, и молнией выбегал из здания.

Как-то раз дилер несколько дней был без товара. И я брал всё, что мог достать. Поскольку я думал, что справляюсь с ситуацией без ломки, то был уверен, что контролирую тягу к наркотикам. Я никогда не рисковал перевозить наркотики из Лондона в Стокгольм, так как ещё не потерял остатки разума и понимал, что возить героин через таможню очень опасно. Поэтому искал наркоту везде, где мог, и терпел, если не мог достать. К счастью, к Рождеству мы приехали домой, и достать наркотик — перестало быть проблемой.

В мае рок-пресса начала писать о планах группы вернуться на сцену. Просочились слухи, что Питер вёл переговоры с промоутером Фредди Баннистером по поводу фестиваля под открытым небом в Небворт-парке в августе. На какое-то время разговор прекратился из-за цены, которую попросил Питер: астрономические один миллион фунтов за два выступления.

Баннистер был шокирован требованием Питера. Он думал, что такое невозможно. Но он знал и о притягательности цеппов. Поколебавшись несколько дней, он в конце концов согласился. Баннистер и Грант ударили по рукам и подписали контракт. Билеты поступили в продажу по цене в семь с половиной фунтов.

На разогреве выступали Fairport Convention, Commander Cody, Keith Richard’s New Barbarians и Utopia Тодда Рандгрена. Но толпу — около полумиллиона человек за две субботы — интересовали только Led Zeppelin. Мы не смухлевали и установили самое лучшее оборудование от Showco, включая стотысячваттные динамики, шестьсотысячваттное световое оборудование и полновесную лазерную систему. Для Джонси поставили белый рояль, синтезатор и клавинет. Брайан Кондлифф и Энди Ледбеттер, прилетевшие и Штатов, довели его оборудование до совершенства. Мик Хинтон проверял и перепроверял металлическую установку «Ludwig» для Бонэма, чтобы всё звучало, как надо. Рэй Томас подготовил пять гитар для Джимми — им придётся жарко на концерте. Бенджи ЛеФевр и Расти Братш сидели за пультом, а Крис Боджер руководил видеосъёмкой, как и в Эрлс-корте. Дже Джей Джексон прилетел из Нью-Йорка, чтобы морально поддержать нас и протянуть руку помощи, понадобись она.