Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом

Вскоре Семен Никифорович Переверткин сам пришел на наш НП. Выл он в прекрасном настроении. Его сопровождал мальчик, одетый в кожаную куртку, этого парнишку подобрали где-то в Берлине, среди освобожденных нами пленных.

- Вот, Василий Митрофанович, - смеялся Переверткин, - сын нашего корпуса. Бывает же сын полка, так почему же не может быть сына корпуса? Вырастим из него вояку хоть куда. Ну, дай я тебя обниму. Поздравляю от души. О Знамени доложено по команде. Товарищ Сталин уже, наверное, знает. Рассказывай, как идут дела.

Я обрисовал командиру корпуса обстановку.

- Ну, последние часы война доживает, - сказал он. - Желаю, Василий Митрофанович, поскорее добить зверя в его берлоге! С наступающим праздником!

Семен Никифорович ушел. А я только теперь и вспомнил, что действительно через несколько минут наступит Первомай. И что ровно год назад принял я 150-ю дивизию, которая стала Идрицкой и теперь уж наверняка будет еще и Берлинской. И еще о многом другом вспомнилось мне в последние предмайские минуты 1945 года...

Капитуляция

Притулившись на диване, я клевал носом. Волнами набегало забытье. Тут же просыпаясь, я, словно сквозь туман, видел Курбатова, уткнувшегося головой в стол и мерно посапывавшего, Гука, который держал за руку Веру Кузнецову и что-то ей нашептывал...

Но так продолжалось недолго. Вошел посыльный. Он принес приказ командующего фронтом. Обычный праздничный приказ за номером 06. В нем отмечались, в частности, успешные действия 3-й ударной армии, и 150-й дивизии в том числе, объявлялась благодарность всему личному составу фронта. Были в приказе и такие слова: "Близится час окончательной победы над врагом. Наш советский флаг уже развевается над зданием рейхстага в центре Берлина..."

Знамя над рейхстагом обретало силу исторического факта. Не удержать завоеванное мы теперь уже просто не имели права.

А это было совсем не легко. Еще ничего не кончилось, В подвалах здания находились силы врага, отнюдь не уступавшие нашим. И снаружи - на правом и на левом флангах противник не собирался отступать.

Относительное затишье длилось недолго. Позвонил Зинченко и сообщил, что немцы пытаются контратаковать снизу.

Оказалось, что кроме главного входа в подземелье есть еще несколько путей, которые наши бойцы обнаружили не сразу. Оттуда гитлеровцы и предприняли вылазки, пытаясь застать утомленные дневным боем подразделения врасплох. И хоть усталость валила солдат и офицеров с ног, первые же выстрелы побудили их к активным и решительным действиям.

Автоматчика из батальона Неустроева за несколько минут уложили человек сорок фашистов. Враг отступил. Не обошлось, разумеется, без потерь и с нашей стороны.

Аня Фефелкина - медицинская сестра, пришедшая в рейхстаг вместе с батальоном, с большим трудом разыскивала в темноте раненых и доставляла их на перевязочный пункт.

Разгорелась перестрелка и иа верхних этажах. Притаившиеся в отдельных комнатах группы неприятельских солдат начали действовать. Они пытались прорваться к ходам в подземелье. Однако бойцы из батальона Давыдова либо рассеяли их, либо перебили.

И еще несколько раз пытались немцы выйти из подвалов. Но крупного прорыва им совершить не удалось. Однако и наши меры принудить подземный гарнизон к сдаче не приносили успеха. Не помогали и дымовые шашки. То ли в подземельях работала вентиляция, то ли эти помещения были слишком велики. Дважды за эту ночь к гитлеровцам посылали парламентеров с предложением сложить оружие, но оба раза они были обстреляны.

Не утихала перестрелка и снаружи - у северной оконечности рейхстага и в районе Бранденбургских ворот. Батальон Клименкова и дивизион Тесленко надежно прикрывали свое направление. Увереннее чувствовали себя и батальоны 674-го полка - они теперь взаимодействовали с подразделениями 207-й дивизии.

На протяжении ночи мне так и не пришлось сомкнуть глаз. Непрерывно звонил телефон. Поступали доклады об обстановке, о результатах боевых столкновений; в ответ отдавались распоряжения командирам полков.

Под утро пошли осложнения: из подвалов рейхстага вырвалась довольно большая группа гитлеровцев. Почта одновременно с этим началась атака со стороны Бранденбургских ворот. Немцы усилили артиллерийский огонь. Сотни снарядов посыпались на Кёнигплац, ударили по "дому Гиммлера", по мосту Мольтке. Залетали они и к нашему НП.

Я приказал Сосновскому всей дивизионной группой подавить вражескую артиллерию в районе Бранденбургских ворот. На двинувшуюся было вперед фашистскую пехоту бросились бойцы Логвиненко. Сам комбат швырял гранаты в неприятельскую траншею. На помощь подоспели подразделения 207-й дивизии. Противник откатился иа соседнюю улицу.

В рейхстаге бойцы Сьянова и Ярунова атаковали вырвавшихся наверх гитлеровцев. Лишь немногим из них удалось вернуться в подземелье. Время от времени они стреляли оттуда фаустпатронами.

Вновь наступило непродолжительное затишье. Воспользовавшись им, я позавтракал. Едва мой ординарец Федор Шевчук убрал со стола, как на НП появился моложавый человек в офицерской форме.

- Корреспондент "Правды" Мартын Иванович Мержанов, - представился он и принялся расспрашивать о том, как происходил штурм и что творится сейчас в рейхстаге. - Кое-что мне удалось увидеть своими глазами, - добавил он, - но хотелось бы представить всю картину в целом.

Я на листке бумаги набросал план рейхстага и окружающего района и пояснил, как осуществлялся замысел штурма, какой характер приняли на сегодня боевые действия.

Как только вышел корреспондент, Курбатов сказал мне:

- Пока вы были заняты разговором, я тут разрешил Прилуцкому отправиться к Кёнигплацу. Пускай поработает для потомства.

Рядовой Захар Прилуцкий был фотографом при штабе дивизии. Возразить против того, чтобы он сделал снимки рейхстага, за который еще шел бой, я не мог - фотографии действительно могли стать историческими.

Покончив со всем этим, я отправился на четвертый этаж, облюбованный мною для наблюдения за Королевской площадью. За ночь дымная пелена, окутавшая город, немного осела. Появившееся над крышами солнце пригревало совсем по-летнему. В его лучах четко вырисовывались каркас купола над рейхстагом и венчавшее его красное Знамя. Эта картина была необычайно величественной. Еще бы! Ведь воспринималась она не отвлеченно, а в связи со всей окружающей обстановкой. Внизу продолжался бой, противник еще отказывался сложить оружие, а Знамя уже утвердило его поражение, возвестило всему миру нашу великую победу.

Увенчанное алым полотнищем здание вызвало вполне определенную реакцию и у врага - он начал его артиллерийский обстрел. Да, по рейхстагу, который немцы так упорно обороняли и по которому совсем недавно стреляли мы, они сами открыли огонь.